Но, возможно, мне следует задуматься о том, почему я с такой готовностью принял «истину» об антропогенном изменении климата много лет назад, еще до того, как накопились горы подтверждающих доказательств. Было ли дело в том, что я лично знал нескольких климатологов и доверял их опыту – возможно, я считал их честными и компетентными учеными? Или это также как-то связано с моими либеральными взглядами насчет более этичного образа жизни и защиты мировых природных ресурсов, а также моей оппозицией либертарианским взглядам, которые, как я вижу, ценят личные свободы выше устойчивого образа жизни? Как вы видите, даже сейчас, когда я пишу это, мои личные предубеждения вполне очевидны, и оставаться полностью объективным в этом вопросе очень трудно. Как выясняется, в случае антропогенного изменения климата научные данные теперь столь убедительны, что мне не нужно подвергать сомнению свои мотивы, по которым я «верил» в него с самого начала. И все же, не сомневаюсь, что, каким бы объективным я ни старался быть, я, вероятно, был более готов принять доказательства в пользу антропогенного изменения климата и более циничен и недоверчив к любым доказательствам, которые якобы подтверждали, что его не происходит. Так работает предвзятость подтверждения.
Предвзятость подтверждения существует во многих формах, и психологи выделяют несколько вариантов ее проявления. Одним из них является феномен иллюзорного превосходства, при котором человек имеет чрезмерно завышенное чувство собственной компетентности, не признавая при этом своих слабостей. За последние несколько десятилетий был проведен ряд исследований на тему того, почему люди бывают настолько неосведомлены о своей некомпетентности или своих недостатках в понимании концепций и ситуаций. Иногда это бывает забавно, как, например, в случае с грабителем банка Макартуром Уилером, считавшим, что он сможет скрыть свое лицо от камер слежения, если смажет его лимонным соком; он неправильно истолковал информацию насчет действия невидимых чернил. Но когда люди, страдающие от иллюзорного превосходства, занимают позиции во власти или получают большое влияние, это может иметь опасные последствия, если они обретают массу последователей, слепо верящих им. Например, мы знаем, что те, кто громче всех кричит в социальных сетях, часто имеют наибольшее количество подписчиков, но при этом чаще всего страдают от иллюзорного превосходства.
Значительную часть исследований проблемы иллюзорного превосходства провели два американских социальных психолога – Дэвид Даннинг и Джастин Крюгер, – в честь которых назван тесно связанный с этим явлением эффект Даннинга – Крюгера. Это еще одна форма когнитивной предвзятости, при которой люди с низкими способностями к выполнению конкретной задачи переоценивают свои способности, в то время как люди с высокими способностями переоценивают способности других. Дэвид Даннинг объясняет это так: «Если вы некомпетентны, вы не можете знать, что вы некомпетентны… Навыки, необходимые вам для получения правильного ответа, – это именно те навыки, которые вам нужны, чтобы распознать правильный ответ»[21].
Мы видим, как эффект Даннинга – Крюгера проявляется каждый день в социальных сетях, особенно когда дело касается теорий заговора и иррациональных идеологий. Авторитетные эксперты – будь то ученые, экономисты, историки, юристы или серьезные журналисты, – как правило, гораздо охотнее признают ограниченность своей компетенции, чем те, у кого нет специальной подготовки или глубоких знаний по предмету. Отчасти именно поэтому дебаты в соцсетях стали такими поляризованными и непродуктивными. Люди, наиболее квалифицированные, для того чтобы прокомментировать какой-либо вопрос, обычно также весьма осторожны и взвешенны в изложении своих аргументов, ведь им известно о ненадежности некоторых доказательств, которые можно привести по обсуждаемому вопросу, а также о слабых местах в собственных знаниях. (Порой они могут просто не вступать в дебаты с людьми, которые явно ценят мнение выше доказательств.) И поэтому они более склонны хранить молчание, оставляя бесплодную ничейную территорию между ожесточенными, бескомпромиссными и, к сожалению, не слишком сведущими враждующими группировками с обеих сторон. Многие исследования также показывают, что, в отличие от людей, хорошо разбирающихся в предмете, те, кто не так хорошо осведомлен, менее склонны и менее способны признавать свои слабости, а следовательно, и необходимость стать более информированными.
Здесь я должен сделать оговорку: не все согласны с тем, что эффект Даннинга – Крюгера вообще реален[22]; он может представлять собой просто артефакт данных. Однако урок, который нам следует запомнить, заключается в том, что мы не должны поспешно отвергать взгляды и вопросы тех, кто с нами не согласен лишь потому, что считаем их «глупыми»; нам всем следует внимательно изучать собственные компетенции и предубеждения, прежде чем критиковать мнения других.
Конечно, дефицит взвешенных и спокойных дебатов в соцсетях объясняется не только тем, что лучше информированные люди с меньшей вероятностью вступают в них, ведь есть множество вопросов, по которым сведущие и несведущие явно ведут борьбу. Но, поскольку такова человеческая природа, предвзятость подтверждения с одинаковой вероятностью отражается на обеих сторонах – даже если одна сторона объективно более «права». Вероятно, мы все подвержены этому, сколь хорошо осведомленными мы бы себя ни считали.
Существует также культурный элемент, способствующий предвзятости подтверждения и иллюзорному превосходству. Так, исследования[23] показали, что американцы, потерпевшие неудачу при выполнении определенного задания, были менее склонны упорствовать при выполнении следующего задания, чем те, кто преуспели в первый раз, а среди японских испытуемых наблюдалось обратное: те, кто в первый раз потерпели неудачу, старались усерднее выполнять следующее задание, чем те, кто в первый раз преуспели.
Прежде чем обратиться к способам борьбы с предвзятостью подтверждения, давайте посмотрим, существует ли данная проблема в науке. Почему ученые не должны с такой же вероятностью, как и все остальные, поддаваться предвзятости подтверждения? Конечно, этому явлению подвержены все. Однако эта проблема не характерна в равной мере для всех областей науки, и некоторые дисциплины страдают от нее больше, чем другие. Я надеюсь, что сам не покажусь предвзятым, когда скажу, что в естественных науках, например физике, химии и в меньшей степени биологии, эта проблема не столь распространена, как в социальных науках, которые из-за сложности изучения человеческого поведения более открыты для интерпретации и субъективности, чем более точные естественные науки. Между тем, конечно, с моей стороны ученого-физика было бы отличным примером предвзятости подтверждения заявить, что естествоиспытатели ему не подвержены и поэтому могут не беспокоиться по этому поводу. На самом деле социологи лучше знакомы с этим явлением из-за характера своих исследований и в результате полнее осознают и в большей степени готовы противостоять его коварному влиянию.
В предыдущей главе я обсуждал так называемую проблему индуктивного мышления, при которой трудно сказать, сколько доказательств в пользу научной теории необходимо для того, чтобы ей можно было доверять. Порой делается открытие или становятся доступными доказательства, идущие вразрез с общепризнанным мнением. Если доказательства не являются убедительными, ученые могут проигнорировать их или выбрать фрагменты, соответствующие их позиции. Они могут неверно истолковать, неправильно понять или даже намеренно сфабриковать результаты, чтобы поддержать устоявшуюся теорию, которую они разделяют, либо чтобы продвинуть свою – новую – теорию. Ученые тоже всего лишь люди и страдают от тех же слабостей, что и все остальные, поэтому всегда будет существовать вероятность предвзятости на индивидуальном уровне из-за гордости, зависти, амбиций или даже просто бесчестности.
К счастью, в науке это встречается гораздо реже, чем вы могли подумать. Большинство таких препятствий на пути научного прогресса являются временными благодаря встроенным корректирующим механизмам научного метода, выявляющим и уменьшающим эту предвзятость, таким как требование воспроизводимости результатов и медленный прогресс на основе консенсуса, а не диктата. Ученые также используют ряд других методов исключения предвзятости, таких как рандомизированные двойные слепые контрольные испытания (при которых даже сами исследователи не знают наверняка, например, какие испытуемые получили лекарство, а какие плацебо) и процесс рецензирования публикаций. Плохие идеи в науке никогда не задерживаются – рано или поздно научный метод побеждает и достигается прогресс.
В повседневной жизни, к сожалению, не все так просто. Как-то раз один мой знакомый с убеждением рассказывал мне о том, что инопланетяне посетили Землю тысячи лет назад и построили пирамиды в Гизе, используя свои передовые технологии. В качестве доказательства он приводил не связанную с пирамидами нумерологию (практику поиска закономерностей и глубокого смысла в геометрических пропорциях размеров пирамид), а абсолютную точность, с которой каменные блоки пирамид подходят друг к другу. Его тезис состоял в том, что блоки наверняка вырезали лазером, а этой технологией люди еще не обладали четыре с половиной тысячелетия назад. Никакие доводы и сведения с моей стороны не смогли бы поколебать его веру, которой он проникся, посмотрев несколько фильмов на YouTube. Не имело значения, какие доказательства я предлагал, объясняя ему, что археологи хорошо понимают, как камни были огранены, транспортированы и установлены на место и почему были построены пирамиды; или насколько маловероятно, что инопланетяне посетили нас тогда, не оставив никаких надежных свидетельств или поддающихся научному анализу следов, – он продолжал все так же твердо придерживаться своей точки зрения. Эта настойчивость в убеждениях может быть очень сильной, особенно если человек находит способ считать доказательства поддерживающими его мнение, а н