е противоречащими ему.
Как еще может проявляться предвзятость подтверждения? Возможно, вы слышали фразу «корреляция не подразумевает причинно-следственной связи», то есть если между двумя вещами наблюдается зависимость или связь, это еще не значит, что одно обязательно вызывает другое. Например, известным фактом является то, что, как правило, в городах с большим количеством церквей в среднем выше уровень преступности. То есть существует явная положительная корреляция между количеством церквей и количеством совершенных преступлений. Означает ли это, что церкви особенно эффективно склоняют людей к преступлениям или, возможно, городу, в котором царит беззаконие, больше нужны церкви, где преступники могут исповедаться в своих грехах? Конечно нет. Однако оба упомянутых свойства также коррелируют с третьим параметром: численностью населения города. При прочих равных в городе с населением в пять миллионов человек (в преимущественно христианской стране) будет больше церквей, чем в городе с населением в сто тысяч человек. Кроме того, в нем почти наверняка будет регистрироваться больше преступлений. Количество церквей и количество преступлений взаимосвязаны, но ни первое, ни второе не является причиной другого. И все же многие люди принимают такие корреляции за чистую монету и ошибочно предполагают причинно-следственную связь, не сомневаясь в логике своего умозаключения. Даже когда им указывают на истинную причину, например на численность населения города в приведенном выше примере, им все равно трудно изменить свою первоначальную версию (из-за стойкости убеждения). Такую веру в прежнюю точку зрения даже после того, как доказана ее ошибочность, иногда называют «эффектом продолжающегося влияния». Чаще всего это проявляется в различных формах ложной информации, распространяемой политическими агитаторами, таблоидами или ботами в социальных сетях – как только идея внедрена, особенно если она соответствует ранее возникшим убеждениям, ее очень трудно стереть.
Поскольку предвзятость подтверждения в различных формах свойственна человеческой природе, вы можете возразить, что бесполезно пытаться бороться с ней, убеждая других думать иначе. Вместо этого вы можете признать, что она, скорее всего, также присуща и вашим собственным взглядам. Как гласит древнегреческий афоризм: «познай самого себя». Зная этот аспект человеческой натуры, вы сможете сделать попытку отстраниться и проанализировать, почему вы придерживаетесь этих взглядов и не придаете ли вы больший вес информации, подтверждающей ваше мнение, отвергая при этом все, что ей противоречит.
Спросите себя, почему вы считаете что-то правдой. Не в том ли дело, что вы хотите, чтобы это было правдой? Ученые уверены, что антропогенное изменение климата происходит, но вопреки мнению некоторых людей, подавляющее большинство ученых не заинтересованы в том, чтобы верить в то, что мы опасно меняем климат нашей планеты. На самом деле, несмотря на все доказательства, и в отличие от тех, кто отрицает антропогенное изменение климата, мы действительно надеемся, что ошибаемся. В конце концов, у ученых тоже есть дети и внуки, которые унаследуют планету после их смерти.
Итак, когда речь заходит о сотнях различных тем, по которым у вас может быть твердое мнение, не бросайтесь очертя голову в спор с оппонентом, а сперва найдите время и проанализируйте собственные мотивы, из-за которых вы придерживаетесь своих взглядов, и критически оцените мотивы источников вашей информации. Не является ли ваше убеждение следствием вашей более общей идеологической, религиозной или политической позиции? Или того, что его разделяют другие, чье мнение вы цените? И, самое важное, делает ли это ваше мнение истинным? Наконец, получили ли вы доступ к достаточному количеству значимой информации и нашли ли вы время, чтобы убедиться в ее надежности – и в том, что вы ее понимаете? Как только вы подвергнете сомнению свои убеждения, вы сможете посмотреть на вещи с другой точки зрения и увидеть, достаточно ли ваши убеждения обоснованы. Может оказаться, что вы все равно не усомнитесь в своей правоте, и это нормально, если вы объективно изучили доказательства. Вы, конечно, можете осознать, что у вас есть еще вопросы. И это тоже нормально. Важно не прекращать этот процесс критического анализа своих убеждений, поскольку именно он может рассеять туман предвзятости светом разума.
Итак, что же вы будете делать, если придете к выводу, что на самом деле были неправы? Не всегда легко признаться в этом даже самому себе. В такие моменты стоит вспомнить еще один древнегреческий афоризм: «поручись – и беда тут как тут».
Это подводит нас к следующей главе.
7. Не бойтесь менять свое мнение
Распознать свои предубеждения непросто, но противостоять им и устранять их – задача совсем иного уровня сложности. Для этого часто требуется преодолеть дискомфорт от признания собственной возможной неправоты и быть готовым изменить свое мнение. Это трудно сделать из-за явления, которое психологи называют когнитивным диссонансом – интересного состояния ума, возникающего, когда человек сталкивается с двумя взаимоисключающими точками зрения: чаще всего стойкому убеждению противостоит недавно полученная информация, опровергающая его. Это приводит к чувству психического дискомфорта, который проще всего облегчить, отвергнув новую информацию или приуменьшив ее важность, продолжая держаться за то, что человек считает правдой. Это не то же самое явление, что когнитивная предвзятость, при которой человек настолько уверен в своей правоте, что даже не рассматривает никаких других идей.
В наши дни мы все чаще слышим о когнитивном диссонансе, когда просеиваем постоянно растущую гору информации, которая сыпется на нас со всех сторон, ведь она играет все более важную роль в процессе принятия решений. Это не новая идея, не особенно оригинальная и не противоречивая – когнитивный диссонанс давно и хорошо изучен психологами и является сегодня популярным веянием времени, наряду с идеей предвзятости подтверждения.
Можно ли и эту проблему решить благодаря более научному мышлению? Давайте сначала посмотрим, как с ней справляется наука. Я уже говорил, что если бы ученые всегда придерживались своих ранее сложившихся идей, то они не добились бы большого прогресса. Конечно, иногда у них есть веские причины стоять на своем, ведь научные теории, которым они доверяют, сформировались в результате медленных и строгих процессов научного метода. Успешные теории – это те теории, которые были тщательно проверены, испытаны и подвергнуты критике в попытке сбросить их с пьедесталов. Мы собираем данные. Мы делаем наблюдения. Мы проводим эксперименты. Мы разрабатываем модели и теории, сравнивая их с конкурирующими, чтобы определить, какая из них более точная, надежная и прогностическая. Если теория выживает, то лишь потому, что она прошла через весь этот процесс тщательного исследования, и тогда мы уверены, что новым научным знаниям, которые она дает нам о мире, можно доверять. И именно здесь мы обнаруживаем одну из самых важных особенностей научного метода: все эти осторожные шаги обусловлены признанием и количественной оценкой неопределенности, поскольку хороший ученый всегда сохраняет некоторую степень сомнения и рационального скептицизма. Это не обязательно означает, что ученый скептически относится к взглядам других; скорее, мы как ученые должны признавать, что сами можем ошибаться. Важная роль сомнений и неуверенности в науке означает открытость для новых идей и готовность изменить свое мнение, когда достигается более глубокое понимание или когда появляются более качественные данные или новые доказательства. Такой подход позволяет избежать или, по крайней мере, уменьшить проблему когнитивного диссонанса.
Хотя сомнение и неуверенность важны в науке, не менее важна и определенность; в противном случае мы бы также никогда не добились прогресса, а прогресс очевиден. Научный метод имеет много недостатков, и процесс научных изысканий действительно часто бывает беспорядочным и непредсказуемым, а также полным недостатков, промахов и предубеждений. Но после того как страсти вокруг того или иного аспекта нашего понимания мира утихли, мы обычно обнаруживаем, что прогресс достигнут не благодаря сомнениям, а благодаря обоснованным заключениям, сделанным в результате тщательно выверенных шагов, постепенно снижающих наш уровень неопределенности. Возвращаясь к моему любимому примеру: если бы я должен был бросить мяч с высоты пяти метров над землей, то я очень, очень уверен (или, точнее, у меня крайне мало неопределенности) в простой формуле, соединяющей расстояние, время и ускорение и предсказывающей, что мяч будет падать в течение одной секунды и затем ударится о землю.
И все же доля неопределенности присуща всякой теории, всякому наблюдению, всякому измерению. Математическая модель неизбежно предполагает допущения и аппроксимации с тем или иным уровнем точности. Точки данных на графике имеют планки погрешности, представляющие степень уверенности в приведенных значениях: маленькие интервалы погрешности означают, что значения измерены с высокой степенью точности, а большие интервалы погрешности означают, что мы не столь уверены. Измерение неопределенности и принятие ее как неотъемлемой части научного исследования привычно для каждого студента, изучающего естественные науки.
Проблема в том, что многие люди, не имеющие научного образования, считают неопределенность скорее слабостью, чем силой научного метода. Они говорят нечто вроде: «Если ученые не уверены в своих результатах и признают, что есть вероятность ошибки, тогда почему мы вообще должны им доверять?» На самом деле все как раз наоборот: неопределенность в науке означает не то, что мы не знаем, а то, что мы знаем. Мы точно знаем, насколько вероятно, что наши результаты будут правильными или неправильными, поскольку можем количественно оценить степень своей уверенности в них. Для ученого «неопределенность» означает «недостаток определенности». Это не равнозначно неведению. Неопределенность оставляет место для сомнений и освобождает, поскольку в результате мы можем критически и объективно оценивать свое мнение. Неопределенность в наших теориях и моделях указывает нам на то, что они не являются абсолютными истинами. Неопределенность в наших данных означает, что наши знания о мире не являются полными. Альтернатива – слепая убежденность фанатика – гораздо хуже.