— Сейчас время решает все?
— Вот именно, милорд. Хотите быстро пробежать всю сцену?
— Да, пожалуй, раз вы говорите, что это успокаивает нервы. А то у меня такое чувство, будто вдоль по позвоночнику выплясывает целый кордебалет дрессированных блох.
— Мистер Вустер тоже жаловался на такие симптомы в минуту испытания и стресса. Это скоро пройдет.
— Когда?
— Как только ваше сиятельство войдете в роль. Скамейка в саду, вы сказали?
— Там она сидела в прошлый раз.
— Итак, сцена — скамейка в саду, время — летняя ночь, — забормотал Дживс. — При подъеме занавеса видна миссис Спотсворт. Входит лорд Рочестер. Я буду изображать миссис Спотсворт, милорд. Сначала мы обмениваемся несколькими репликами для создания атмосферы. Потом плавно переходим к сцене с пауком. Ваша реплика, милорд.
Билл сосредоточился.
— Ээ… мм… Скажите, Рози…
— Рози, милорд?
— Да, Рози, черт возьми. Есть возражения?
— Ни малейших, милорд.
— Мы были знакомы когда-то в Каннах.
— Вот как, милорд? Я этого не знал. Итак, вы говорили?..
— Скажите, Рози, вы боитесь пауков?
— Почему вы спрашиваете, ваше сиятельство?
— Потому что у вас по волосам сзади ползет довольно крупный экземпляр… — Тут Билл подскочил на месте дюймов на шесть. — Какого черта вы вдруг завизжали, Дживс? — с раздражением спросил он.
— Просто для придания правдоподобия, милорд, — невозмутимо пояснил Дживс. — Мне подумалось, что именно так поведет себя нежно воспитанная леди, когда получит подобное сообщение.
— Зря вы это. У меня чуть было макушка не отскочила.
— Прошу извинения, милорд. Но я именно так представляю себе эту сцену. Я так чувствую, чувствую вот здесь, — ответил Дживс, похлопывая себя по груди слева. — Подбросьте мне, пожалуйста, последнюю реплику еще раз, ваше сиятельство.
— У вас сзади по волосам ползет довольно крупный экземпляр.
— Будьте столь любезны, ваше сиятельство, смахните его на землю.
— Он куда-то затерялся. Ага, вот! Переполз на шею.
— И при этих словах, — провозгласил Дживс, вскакивая с дивана, который исполнял у него роль садовой скамейки, — вы сразу же приступаете к действиям, милорд. Ваше сиятельство не можете не признать, что все это проще простого.
— Кажется, да.
— Не сомневаюсь, что теперь, после этого прогона, дрессированные блохи, про которых вы раньше упомянули, умерили свои пляски.
— Да, сбавили темп. Но я все еще волнуюсь.
— Это неизбежно в канун премьеры, милорд. Я полагаю, что вашему сиятельству следует действовать безотлагательно. Что делаешь, делай скорее. Мы подготовили сцену на садовой скамье, и вам будет трудно приспособить наработанную игру к интерьеру, если миссис Спотсворт вдруг возьмет да и возвратится в дом.
Билл кивнул:
— Понимаю. Ну, привет, Дживс. Пока.
— Пока, ваше сиятельство.
— Если что-то выйдет не так…
— Ничего не может выйти не так, милорд.
— Но все-таки… Вы будете иногда писать мне в Дартмур, Дживс? Несколько строк о том о сем с последними новостями с воли?
— Разумеется, милорд.
— Этим вы окажете мне поддержку, когда я буду день за днем дробить скалу. Говорят, в теперешних тюрьмах условия гораздо лучше, чем были в старину?
— Я тоже так слышал, милорд.
— Смотришь, я еще обрету в Дартмуре тепло и уют. Со всеми удобствами.
— Очень может быть, милорд.
— Но все-таки будем надеяться, что до этого не дойдет.
— Конечно, милорд.
— М-да… Ну ладно, еще раз пока, Дживс.
— Пока, милорд.
Расправив плечи, Билл отважно вышел вон. Он призвал на помощь фамильную гордость Рочестеров, и она укрепила в нем твердость духа. Вот с таким же спокойным бесстрашием его предок в семнадцатом веке взошел на эшафот на Тауэр-Хилле, любезно кивнул палачу и помахал родным и знакомым среди публики. Благородная кровь всегда сказывается в час испытания.
Несколько минут никого не было, потом вошла Джил.
Дживсу показалось, что в последние часы невеста молодого хозяина утратила немалую долю своей обычной живости, придававшей ей такую привлекательность. И он не ошибался. Недавний разговор с капитаном Биггаром привел ее в задумчивость, уголки губ у нее опустились, а во взгляде поселилась печаль. Вот и сейчас глаза ее были печальны.
— Вы не видели лорда Рочестера, Дживс? — спросила Джил.
— Его сиятельство только что вышел в сад, мисс.
— А где все остальные?
— Сэр Родерик и леди Моника все еще в библиотеке, мисс.
— А миссис Спотсворт?
— Она вышла в сад незадолго до его сиятельства.
— Да? — холодно произнесла Джил и ушла в библиотеку. Уголки ее губ опустились еще ниже прежнего, и печаль во взоре возросла процентов на двадцать. Можно было подумать, что она предполагает самое худшее, и так оно и было.
А еще через две минуты в гостиную с песней на устах ворвался капитан Биггар. Упражнения по системе йоги и соприкосновение с мировой душой, как видно, оказали на него самое благотворное воздействие. Глаза его блестели, и общий вид был оживленный. Когда приходит время действовать, Белые Охотники всегда оказываются на высоте.
Любил я белые ручки твои На берегу Салимара… Где же ты, где ты теперь? —
напевал капитан Биггар. — «Я… Как там дальше?.. чары твои… ля-ля-ля… ля-ля ля-ля! Где ты теперь? Где ты? — Ибо Дэнни Дивера повесят на рассвете», — пропел он в заключение, сменив тему.
Тут он заметил Дживса и прервал свое не слишком художественное выступление.
— Привет, — сказал капитан Биггар. — Квай хай, приятель. Как дела?
— Состояние дел вполне удовлетворительное, сэр.
— А где Кривой Рочестер?
— Его сиятельство находится в саду, сэр.
— С миссис Спотсворт?
— Да, сэр. Чтоб испытать судьбу, все выиграть иль всего лишиться.
— Значит, вы придумали, как действовать?
— Да, сэр. Избрали игру с пауком.
— Как вы сказали? И груз? Какой груз?
Капитан Биггар внимательно выслушал объяснение Дживса, а выслушав, сделал ему самый щедрый комплимент:
— Вам бы надо жить на Востоке, дружище.
— Вы очень добры, сэр.
— То есть если, конечно, вы это сами придумали.
— Сам, сэр.
— Тогда такие люди, как вы, нам нужны в Куала-Лумпуре. Таких там как раз не хватает, которые умеют шевелить мозгами. Нельзя же, чтобы все мозги были у даяков. Они начинают слишком много о себе воображать.
— А что, даяки — сообразительный народ, сэр?
— Еще какой сообразительный! Я сейчас расскажу вам один случай, который произошел у меня и Толстого Фробишера, когда…
Он не договорил, и мир лишился очередной занимательной истории. С террасы в гостиную вошел Билл.
Разительная перемена произошла с девятым графом Рочестером за те несколько минут, что он провел в саду. Уходил он, как мы помним, исполненный боевого задора, готовый встретить опасность лицом к лицу. Тогда плечи у него были браво расправлены. Теперь же они поникли, словно придавленные тяжелым бременем, глаза смотрели тускло, лоб изрыли борозды. Видно, фамильная гордость Рочестеров сложила пожитки и убралась восвояси, лишив его поддержки. В облике Билла не осталось ни малейшего сходства с тем его предком, который в семнадцатом веке проявил такое партийное отношение к своей казни на Тауэр-Хилле. Теперь он больше всего напоминал другого предка, который был в 1782 году пойман за руку Чарлзом Джеймсом Фоксом, когда жульничал в карты в кофейне Уоттьера.
— Ну? — нетерпеливо воскликнул капитан Биггар.
Билл молча посмотрел на него долгим, скорбным взором и обратился к Дживсу:
— Дживс!
— Милорд?
— Эта сцена с пауком.
— Да, милорд?
— Я попытался ее сыграть.
— И что же, милорд?
— Сначала вроде все пошло хорошо. Я отстегнул подвеску.
— Да, милорд?
— Капитан Биггар правильно сказал. Замочек был слабенький. Легко расстегнулся.
— Да, милорд?
Капитан Биггар издал радостный возглас на суахили и протянул руку:
— Давайте сюда!
— У меня ее нет. Выскользнула из пальцев.
— И упала?
— Да, упала.
— И сейчас валяется в траве?
— Нет, — ответил Билл и мрачно покачал головой. — Не валяется она ни в какой траве. Она упала прямо за ворот платья миссис Спотсворт и находится сейчас где-то в недрах ее одежд.
Глава 14
Не часто в жизни приходится наблюдать, как трое здоровых мужчин одновременно оказываются поражены до глубины души, но если бы кто сейчас очутился в гостиной Рочестер-Эбби, именно такое зрелище представилось бы его глазам. Сказать, что рапорт Билла потряс собеседников, значило бы преуменьшить его воздействие. Капитан Биггар принялся растерянно расхаживать по комнате, размахивая руками, как мельница, но и Дживс тоже пришел в волнение, о чем свидетельствовало то обстоятельство, что два волоска на конце его правой брови отчетливо дрогнули. А сам Билл, окончательно сокрушенный последним ударом Судьбы, по-видимому, в конце концов все-таки формально сложил оружие — рухнул в кресло и сидел, обмякший и отчаявшийся. Недоставало только длинной седой бороды, и сходство с королем Лиром не в духе было бы полным.
Первым заговорил Дживс:
— Весьма неприятно, милорд.
— Да, — понуро согласился Билл. — Досадно, а? У вас не найдется при себе какого-нибудь малоизвестного азиатского яда, Дживс?
— Нет, милорд.
— Жаль, — сказал Билл. — А то мне бы пригодился.
Дживсу было больно видеть страдания молодого хозяина, а так как он всегда считал, что для страждущей души нет действеннее болеутоляющего средства, нежели что-нибудь из Марка Аврелия, он стал рыться в памяти, ища подходящую цитату из произведений этого императора. Колеблясь, что лучше подойдет, «Что бы с тобой ни случилось, это было предопределено тебе от века» или же «Не существует несчастий, которые природой человеку не дано сил вынести», и та, и другая — отличные цитаты, Дживс медлил с выбором, и в это время капитан Биггар, паливший в воздух длинной очередью восклицаний на каком-то туземном диалекте, внезапно снова перешел на английский.