Что тут скажешь, кроме как «Большое спасибо!». Я и сказал, и на том наши переговоры завершились. Она еще раз поцеловала меня, выразила желание, чтобы свадьба была скромная, в присутствии небольшого числа родных и ближайших друзей, и потопала к себе.
Глава 19
Я тоже двинулся, но только не сразу. Время было позднее, у Боко меня ждала теплая постель, но я еще довольно долго стоял, глядя как безумный в темную даль. Крылатые ночные существа с налета ударялись о мое лицо и, ударяясь, отскакивали от него, другие в то же самое время использовали заднюю сторону шеи в качестве катка, но я не поднял ладони, чтобы им помешать. Приключившаяся со мной ужасная беда превратила меня в настоящий соляной столб. Я думаю, ночная бабочка, или что это была за тварь, выделывавшая гимнастические упражнения у меня за ухом и вокруг, небось даже и не догадывалась, что у нее под ногами — тело некогда жизнелюбивого столичного щеголя. Наверное, считала, что это дерево или даже просто одушевленный камень.
Но постепенно жизнь все же возвратилась в похолодевшие члены, и я уныло поплелся по аллее к воротам, из ворот — по дороге и наконец достиг крыльца Фитлуортова дома. Дверь стояла открытая, и я просунулся внутрь. В конце коридора горел свет, я побрел на него и добрался до гостиной.
Боко сидел в кресле, задрав ноги на каминную полку и сжимая в руке стакан. Вид второго стакана, а рядом еще графина и сифона с содовой водой повлек меня к столу как магнит. Бульканье льющейся жидкости пробудило от задумчивости хозяина дома, и он тут только заметил мое присутствие.
— Угощайся, — сказал он.
Я поблагодарил.
— Хотя я изумлен, что у тебя хватает духу пить после всего, что было.
Голос его звучал холодно, и отчужденность, с какой он потянулся и снова наполнил свой стакан, тоже бросалась в глаза. Задержав на мне выразительный взгляд, словно увидел гусеницу в салате у себя на тарелке, он затем продолжил разговор:
— Я видел Нобби.
— Вот как?
— Да, и она, как я и ожидал, пролила потоки слез.
— Очень сожалею.
— И правильно делаешь. Это твоя рука выдавила из ее глаз жемчужные капли.
— Да брось ты.
— К чему отмахиваться? Ты, надеюсь, не совсем уж бессовестный человек? Собственная совесть наверняка твердит, что вина за эти слезы лежит на тебе. Н-да, если бы кто-нибудь мне сказал, что Берти Вустер меня подведет…
— Ты это уже говорил.
— И еще буду говорить. Хоть и до седмижды семидесяти раз[23]. Для таких поступков мало одного вскользь произнесенного замечания. Когда рухнула вся твоя вера в человека, поневоле станешь повторяться.
Боко рассмеялся коротким горестным смехом, хриплым и режущим слух. После чего, как бы отложив на время эту малоприятную тему, осушил стакан и заметил, что я сильно припозднился, он ждет меня уже тысячу лет.
— Выйдя с тобой прогуляться после ужина, я никак не думал, что ты будешь гулять чуть не до привоза утреннего молока. Тебе придется изменить свои беспутные столичные привычки, если ты хочешь вписаться в добропорядочную английскую деревенскую жизнь.
— Да, я несколько задержался.
— Из-за чего?
— Ну, во‑первых, Эдвин съездил мне клюшкой по голове. На это ушло какое-то время.
— Что-что?
— Что слышишь.
— Он шмякнул тебя клюшкой?
— Прямо по макушке.
— А-а! — Боко заметно повеселел. — Славный парень этот Эдвин. У мальчишки отличные задатки. И высокие идеалы.
В эту тяжелую минуту такое вопиющее бесчувствие сильно огорчило меня, наполнив мне душу, как выразился бы Дживс, печалью, которую не выразить словами. Человек в моем положении ждет, чтобы друзья сплотились вокруг него.
— Не хихикай и не злорадствуй, Боко, — жалобно попросил я. — Я нуждаюсь в сочувствии, в сочувствии и совете. Знаешь, что случилось?
— Что?
— Я помолвился с Флоренс.
— Как? Опять? А куда девался Сыр?
— Сейчас я тебе все расскажу. Это ужасно.
Наверное, мой жалобный голос разбудил в нем добрые чувства, я описывал ему пережитую трагедию, а он внимательно слушал, и на лице у него отражалось вполне человеческое понимание. Дослушав до конца, он весь передернулся и потянулся за графином, и видно было, что глоток спиртного ему сейчас жизненно необходим.
— Эта же судьба могла выпасть Джорджу Вебстеру Фитлуорту! — шепотом произнес он. — Бог упас.
Я обратил его внимание на то, что он упускает главное:
— Все это, конечно, так, Боко, и я тебя от души поздравляю, что с тобой этого не случилось. Но самое существенное тут то, что Бертрам Вустер, о котором у нас идет речь, погиб окончательно и бесповоротно. У тебя нет никаких идей?
— Все под Богом ходим, — все так же задумчиво проговорил он. — Я уж надеялся, что черная метка окончательно перешла к Чеддеру по прозвищу Сыр.
— Я тоже так думал.
— И очень жаль, что не перешла, ведь Сыр в самом деле любит Флоренс. Ты, конечно, испытывал сострадание к нему, но совершенно напрасно, уверяю тебя. Он ее любит. А когда такой осел, как Сыр, любит, это уже навсегда. Мы бы с тобой сказали, что этого не может быть, никто по своей доброй воле не захочет жениться на этой ужасной девице, но факт таков. Она заставляла тебя читать «Типы этической теории»?
— Заставляла.
— Меня тоже. Это было первым, что открыло мне глаза на грозящую опасность. А вот Сыр схрумкал у нее эти «Типы» и не поморщился. Не понял, разумеется, ни единого слова, но, повторяю, схрумкал за милую душу. Они — идеальная пара. Жаль, что сорвалось. Конечно, если бы Сыр ушел из полиции, можно было бы попробовать вернуть им взаимопонимание. В этой его службе — корень всех бед.
Было ясно, что он опять упускает суть проблемы.
— Мы не о Сыре говорим, старина, а обо мне. К Сыру я отношусь вполне благосклонно и был бы рад видеть его счастливо женатым, но основной-то вопрос в том, как вызволить беднягу Вустера? Каким образом выпутаться Бертраму?
— А ты действительно хочешь выпутаться?
— Ну, знаешь!
— Она же будет оказывать на тебя положительное влияние, не забывай. Отрезвляющее. Просветительное.
— Зачем ты меня мучаешь, Боко?
— Ну хорошо, а как ты выпутался в предыдущий раз, когда был с ней помолвлен?
— Долго рассказывать.
— Тогда, пожалуйста, не начинай. Я просто имел в виду, нельзя ли воспользоваться тем же приемом и для выхода из теперешнего кризиса?
— Боюсь, что нет. Тогда я должен был выполнить одно ее поручение, но не выполнил, и она послала меня куда подальше. Второй раз этого не устроишь.
— Понятно. Жаль, что ты не сможешь воспользоваться тем методом, к которому прибег я. Методом Фитлуорта, простым и действенным. Все бы твои трудности преспокойно разрешились.
— Почему я не могу им воспользоваться?
— Потому что он тебе неизвестен.
— Ты бы мне объяснил.
Боко покачал головой:
— После того как ты почему-то отказался помочь мне добиться расположения твоего дяди Перси? Нет, Берти. Метод Фитлуорта, испробованный и проверенный и, можно смело сказать, стопроцентно надежный, получит только тот, кто его заслужил. Своим секретом я согласился бы поделиться лишь с самым верным другом, надежным, как сталь.
— Я и есть друг, надежный, как сталь, Боко.
— Нет, Берти, ты совсем не как сталь, далеко не как сталь. Какой ты мне друг, стало ясно из твоего поведения нынешней ночью. У меня открылись глаза, Берти. Мне в совершенно ином свете представилась наша с тобой многолетняя дружба, начиная с самых истоков. Конечно, если ты готов пересмотреть свое решение и все-таки согласишься сыграть свою роль в деле, план которого разработал Дживс, тогда бы я с величайшим удовольствием… Но что толку рассуждать? Ты сказал «нет», значит, так тому и быть. Знаю, какая у тебя железная воля. Принятое тобою решение принято раз и навсегда.
Ну это еще как сказать. Что воля у меня железная, я не отрицаю, но ее можно отключить, если обстоятельства того требуют. Волевой человек без труда определит, когда следует уступить и пойти на компромисс. Я с этим много раз сталкивался в моих взаимоотношениях с Дживсом.
— Ты полностью ручаешься за этот свой секретный метод? — уточнил я.
— Могу только свидетельствовать, что в моем случае он моментально принес желаемый результат. Только сию минуту я был помолвлен с Флоренс, раз-два — и вот я уже с ней не помолвлен. В два счета. Больше всего похоже на магию.
— И ты мне его откроешь, если я пообещаю обругать дядю Перси?
— Открою после того, как ты его обругаешь.
— А почему не прямо сейчас?
— Ну, просто прихоть у меня такая. Совсем не потому, что я тебе не доверяю, Берти. И опасаюсь, как бы ты, узнав секрет Фитлуорта, не передумал и не отказался со своей стороны выполнить договор. Но все-таки это было бы искушением, а я не хочу пятнать твою чистую душу соблазнами.
— Но когда я выполню, ты расскажешь? Точно расскажешь?
— Как штык.
Я задумался. Выбор, стоявший передо мною, был ужасен. Но колебался я недолго.
— Ладно, Боко. Я согласен.
Он любовно ткнул меня кулаком в грудь. За один вечер это стало у него неискоренимой привычкой.
— Молодчина! — похвалил он меня. — Я так и думал, что ты согласишься. А теперь беги спать, чтобы выспался хорошенько и встал завтра бодрый и свежий. А я тут посижу еще, набросаю кое-какие обороты и выражения, которые ты швырнешь старику в лицо. Нельзя полагаться на вдохновение минуты. Текст должен быть написан и выучен наизусть. Да и вряд ли ты сам, без посторонней помощи, способен придумать что-нибудь подходящее. Тут требуется перо профессионала.
Глава 20
Спал я в ту ночь беспокойным сном. Мне снился дядя Перси, гоняющийся за мною с охотничьим хлыстом. Проснувшись поутру, я увидел, что, несмотря на свинцовый груз на сердце, погодные условия за окном просто великолепны. Солнце сияло, небо блистало голубизной, и в листве слышалось чириканье целого полчища, или легиона, наших пернатых соседей.