не исчерпывается. Они советуют иногда воздерживаться и от других, относительно безобидных удовольствий. Например, от бокала вина – не из боязни стать алкоголиком, а чтобы научиться самоконтролю. Для стоика (да и вообще любого, кто пытается практиковать философию жизни) самоконтроль будет одной из важнейших черт, которые требуется приобрести. В конце концов, при нехватке самоконтроля мы наверняка будем отвлекаться на разные наслаждения, которые предлагает жизнь, и в таком рассеянном состоянии едва ли достигнем цели своей философии.
Если мы не сможем сопротивляться удовольствиям, говорит Марк Аврелий, то уподобимся рабу, которым «помыкают противоборствующие стремления», проведя всю жизнь в жалобах «на свой настоящий удел и приходя в ужас пред будущим». Чтобы избежать этой участи, необходимо позаботиться о том, чтобы страдания и удовольствия не подавляли наше разумное начало. Нужно, как выражается Марк Аврелий, учиться «неподатливости перед телесными переживаниями»[172].
Итак, в повседневной жизни стоик время от времени не только делает что-то неприятное для себя (например, одевается не по погоде), но и не делает чего-то приятного (например, не покупает мороженого). Кажется, будто стоицизм против удовольствий, но это не так. Стоики не видят ничего плохого в том, чтобы получать удовольствие от дружбы, семейной жизни, еды или даже богатства, но советуют быть бдительными в наслаждении этими вещами. В конце концов, между наслаждением едой и обжорством довольно тонкая грань. Также существует опасность привязаться к тому, что приносит удовольствие, поэтому, даже наслаждаясь приятными вещами, мы должны следовать совету Эпиктета и быть начеку[173]. Сенека так описывает разницу в отношении стоического мудреца и обычного человека к удовольствиям: первый стремится их испытать, второй обуздать; первый считает высшим благом, второй не считает благом вообще; обычный человек сделает ради удовольствия все, мудрец же ничего[174].
Из всех стоических техник, которые обсуждались в части II, самоотречение, безусловно, сложнейшая. Практикующему бедность стоику будет совсем не в радость ехать на автобусе, когда он мог бы сидеть за рулем собственного автомобиля. Совсем не в радость выходить в метель, легко одевшись, чтобы специально промерзнуть. И уж точно нет ничего приятного в том, чтобы отказаться от мороженого, которым вас угощают, – и даже не из-за диеты, а чтобы поупражняться в отказах от того, что вам нравится. Начинающему стоику, безусловно, придется собрать всю волю в кулак для таких поступков.
Однако стоические философы обнаружили, что сила воли похожа на мышцу: чем больше ее тренируешь, тем она сильнее. Действительно, практикуя техники самоотречения достаточно долго, стоик может стать человеком выдающегося мужества и самоконтроля. Он способен совершать те поступки, которых остальные страшатся, и воздерживаться от тех, которым другие сопротивляться не в состоянии. Он будет полностью контролировать себя. Такой самоконтроль значительно увеличивает вероятность того, что он достигнет цели своей философии жизни, а это, в свою очередь, заметно повысит его шансы прожить хорошую жизнь.
Стоики первыми признают, что самоконтроль требует больших усилий. Но, признав, заметят, что усилий требует и его отсутствие: только подумайте, говорит Музоний, сколько времени и энергии люди тратят на тайные любовные романы, которых не было бы, прояви они самообладание[175]. В том же духе Сенека говорит, что «стыдливость не доставляет хлопот, а сладострастие вечно занято по горло»[176].
Затем стоики укажут, что у упражнений в самоограничении есть и неочевидные выгоды. Как ни странно, сознательное воздержание от удовольствия само по себе может быть приятным. Предположим, вам на диете чрезвычайно захотелось мороженого, лежащего у вас в морозильнике. Поддавшись порыву, вы испытаете определенное гастрономическое наслаждение наряду с угрызениями совести. Однако, сдержав себя, вместо гастрономического испытаете удовлетворение иного рода, – как пишет Эпиктет, гораздо «приятнее осознавать, что одержал над всем этим победу»[177].
Это, конечно, совершенно не похоже на удовольствие от поедания мороженого – и все же речь идет о подлинном удовольствии. Более того, если бы вы, прежде чем есть мороженое, сделали тщательный анализ затрат и выгод, то обнаружили бы: самое разумное, что вы можете предпринять для максимизации удовольствия, – не есть его. Именно по этой причине Эпиктет советует проводить такой анализ, когда мы размышляем, воспользоваться ли возможностью для получения удовольствия или нет[178].
Предположите в том же ключе, что вы последовали стоическому совету упростить свой рацион. Тогда вы заметили бы, что такой режим, хоть и лишен гастрономических изысков, дарит совершенно иное удовольствие: как пишет Сенека, «пусть не так уж вкусны вода и мучная похлебка и ломоть ячменного хлеба, но великое наслаждение в том, что ты способен даже ими наслаждаться»[179].
Доверьтесь стоикам в том, что отказ от наслаждений сам по себе может приносить наслаждение. Как я уже говорил, они были одними из самых проницательных психологов своей эпохи.
Глава 8. Медитация. Самонаблюдение в стоицизме
Чтобы помочь нашему продвижению в стоицизме, Сенека рекомендует иногда медитировать о повседневных происшествиях, нашей реакции на них и том, как мы должны были бы отреагировать в соответствии со стоическими принципами. Он приписывает эту технику своему учителю Секстию, который каждый раз перед сном спрашивал себя: «От какого недуга ты сегодня излечился? Против какого порока устоял? В чем ты стал лучше?»[180]
Сенека описывает, какой могла бы быть его собственная медитация[181] перед сном, приводя список событий, которые занимали бы тогда его ум наряду с выводами относительно своей реакции на них:
• Сенека был слишком агрессивен, когда кого-то вразумлял; вместо того чтобы помочь, своими поучениями он только сердил собеседника. Его совет самому себе: размышляя над тем, стоит ли кого-то критиковать, следует учитывать не только то, справедлива ли критика, но и выдержит ли ее критикуемый. Чем дурнее человек, добавляет он, тем менее вероятно, что он примет конструктивную критику.
• В ходе застолья кто-то отпускал в адрес Сенеки шуточки, и вместо того, чтобы пропустить мимо ушей, он принял их близко к сердцу. Совет самому себе: «Помни, что лучше избегать вульгарных застолий».
• На пиру Сенека не был посажен на почетное место, которого, на его взгляд, заслуживал, поэтому всю трапезу злился на тех, кто планировал рассадку, и завидовал тем, кому достались места лучше. Его оценка своего поведения: «Безумец, какая разница, с какой стороны ложа возлежать?»
• Услышав, как кто-то плохо отзывается о его творчестве, он стал относиться к этому критику как к врагу. Но затем подумал обо всех людях, чьи работы критиковал сам. Хотел бы он, чтобы они считали его своим врагом? Нет, конечно. Вывод Сенеки: если вы публикуетесь, то должны быть готовы к критике[182].
Читая об этих и прочих раздражителях, перечисляемых Сенекой, диву даешься, сколь мало изменилась человеческая природа за последние два тысячелетия.
Медитация перед сном, которую рекомендует Сенека, конечно, совсем не похожа на ту, которую практикует дзен-буддист. Во время своих медитаций дзен-буддист может часами сидеть с максимально пустым сознанием. Сознание стоика, напротив, будет весьма активным во время медитации. Он будет возвращаться мыслями к событиям дня. Был ли чем-то нарушен его покой? Испытывал ли он гнев? Зависть? Похоть? Что его расстроило? Что мог предпринять, чтобы не расстроиться?
Эпиктет продвигает медитативную практику Сенеки на новый уровень: он предлагает, чтобы мы, участвуя в повседневных делах, играли одновременно роль участника и наблюдателя[183]. Иными словами, внутри нас должен быть стоик-страж, наблюдающий за нами и комментирующий наши достижения на стезе стоицизма. В том же ключе Марк Аврелий советует рассматривать каждый свой поступок, устанавливать его мотивы и определять ценность того, что достигнуто с его помощью. Следует постоянно спрашивать себя, руководствуемся ли мы в своих действиях разумом или чем-то еще. И если окажется, что не разумом, то спросить: что именно управляет нами? Может быть, душа ребенка? Тирана? Скота? Дикого зверя? Мы также должны внимательно наблюдать за поступками и других людей[184]. В конце концов, на их ошибках и успехах тоже можно учиться.
Помимо событий дня часть медитации можно посвятить прохождению своего рода мысленного чек-листа. Практикую ли я психологические техники, рекомендованные стоиками? Занимаюсь ли периодически негативной визуализацией? Провожу ли различие между подконтрольными мне вещами, неподконтрольными и находящимися под частичным контролем? Не забываю ли интернализировать свои цели? Не зацикливаюсь ли на прошлом и сосредоточен ли вместо этого на будущем? Ограничиваю ли себя сознательно в чем-либо? Попробуйте также оценить, получается ли следовать советам стоиков в повседневных делах. Эти советы подробно описаны в части III.
Наконец, во время стоической медитации можно судить, насколько далеко вы продвинулись как стоик. Существует несколько критериев такого прогресса. Во-первых, принятие стоицизма принесет изменение в отношениях с людьми. Как указывает Эпиктет, вас перестанет задевать, если кто-то скажет, что вы «неразумный глупец» касательно внешних вещей и ничего не соображаете. В ответ на оскорбление или неуважение вы пожмете плечами. Любую похвалу в свой адрес вы воспримете точно так же. Бол