— Сенатор Макаллистер.
— Мисс Тейлор, — беспечно отозвался Роберт, хотя и был смущен ее тоном и взглядом изумрудных глаз, в котором читалось такое порицание, будто Роберт совершил какой-то непростительный проступок… а не стал случайным свидетелем ее страстного обращения к любовнику.
— Роберт сказал мне, что вы никогда не встречались, — спокойно заметил Джеймс, вопросительно глядя на Алексу.
— Не встречались, — подтвердила она и подумала: «Разумеется, не встречались».
Отсутствие сенатора и его супруги на шоу «Хочу стать звездой» — ежегодном рождественском гала-представлении, устраиваемом продюсерами и актерами «Пенсильвания-авеню», — не осталось незамеченным. Всего за три года праздничное благотворительное представление в пользу детей, больных раком, стало одним из самых успешных предприятий в Вашингтоне. «Хочу стать звездой» получило восторженную поддержку самых ярких деятелей культуры, политиков и бизнесменов. Всех звезд первой величины, за исключением одной — сенатора от штата Виргиния.
Роберт Макаллистер демонстративно уклонялся от участия в рождественском гала-представлении, равно как и от посещения съемок «Пенсильвания-авеню». Другие сенаторы все же нашли время побывать на площадке — они любезно наблюдали за съемкой, иногда давали советы или просто знакомились с Алексой, но Роберт не заглянул сюда ни разу. Она, конечно, понимала, что избранное официальное лицо, занятое важнейшими государственными делами, может тратить свое драгоценное время и на более серьезные мероприятия, нежели флирт с ней.
Но Алекса Тейлор точно знала, что Роберт Макаллистер избегал знакомства с ней совсем по другой причине. Он не появлялся на съемках фильма по той же причине, по которой никогда не посещал праздничные гала-представления, руководствуясь тщательно разработанной системой уклонения от встреч с известной любимицей телезрителей.
Сейчас, чувствуя на себе открытый, горящий взгляд Джеймса, она вызывающе-пристально разглядывала мужественное лицо Роберта в поисках доказательств преднамеренного уклонения от знакомства с ней. Но взгляд его карих глаз был внимателен, невозмутим и высокомерно неподвижен — очевидно, чтобы не выдать заведомо надменного отношения к Алексе. Да, Роберт Макаллистер — виртуозный политик и, следовательно, актер, быть может, получше, чем сама Алекса.
— Алекса, это Роберт, — спокойно представил Джеймс, и Алекса впервые услышала нотки знаменитой ледяной холодности в голосе адвоката.
— Рада с вами познакомиться, Роберт, — выдавила из себя Алекса очаровательную улыбку. — Я и не знала, что вы с Джеймсом…
— Мы вместе учились в юридической школе.
Несмотря на то что в этом известии не было ничего хорошего, сияющая улыбка не сходила с лица Алексы. Она предполагала, что Роберт оказался у Джеймса по делам, но все обернулось гораздо хуже — они были друзьями.
— Мы с женой на уик-энд будем в городе. Сегодня вечером мы приглашены в гости, но надеемся, что вы с Джеймсом пообедаете с нами завтра. — Роберт ожидал скорого «да».
Он уже узнал от Стерлинга, что актриса не занята ни на съемках, ни в театре, но Алекса не спешила с ответом. Она растерялась, выглядела несколько смущенной, словно искала и никак не могла найти повод для отказа. Как только Роберт это понял, он сразу пришел ей на помощь:
— Разумеется, это предложение сделано слишком поздно. У вас, вероятно, уже есть другие планы.
«И в эти планы ни за что на свете не входит встречаться с вашей женой», — со злостью подумала Алекса.
Неужели Роберт и вправду ничего не знает? Неужели причиной того, что он никогда не посещал съемок фильма, были и в самом деле более важные дела? Алекса предполагала, что такое вполне допустимо, хотя и было довольно странно, что Хилари не рассказывала мужу об их вражде. Но все может быть. Не исключено, что Хилари просто была уверена, что у нее с Робертом найдутся более важные приемы, чем посещение рождественских благотворительных вечеров.
Алексе теперь как никогда нужен был хоть какой-нибудь повод для отказа или хотя бы изящная и убедительная ложь. Но за время ее романа с Джеймсом Алекса совершенно разучилась врать.
— Моей сестре исполняется двадцать один год в этот уик-энд, — пробормотала она в конце концов. Что было, конечно, правдой, но прозвучало как-то неубедительно.
— Роберт, позволь мне позвонить тебе позже, — вставил наконец невозмутимый Джеймс.
— Хорошо. Без проблем. А теперь мне пора. Рад был познакомиться с вами, Алекса.
— Мне тоже приятно с вами познакомиться, Роберт.
Джеймс проводил друга к лифту и, вернувшись, застал Алексу созерцающей в окно суматошное уличное движение тридцатью этажами ниже и совершенно не обращающей внимания на полыхавший прямо перед ней умопомрачительный закат. Это было совсем не похоже на нее, предпочитавшую городской суете красоту природы, но сейчас мысли Алексы витали где-то далеко.
Джеймс немного помолчал и только затем тихо заговорил, отчего Алекса вздрогнула:
— Я и не подозревал, что ты настолько увлечена политикой. И по правде говоря, если бы я стал делать предположения относительно твоих политических пристрастий, то подумал бы, что они достаточно близки взглядам Роберта.
— Мое поведение никак не связано с политикой.
— Ты не должна досадовать на то, что он услышал твои слова…
— Не должна, — тихо согласилась Алекса. Наконец она нашла в себе мужество оторваться от окна и повернуться к Джеймсу. И тут увидела в его глазах то, чего всегда боялась больше всего, — досаду. Алекса вела себя дурно, грубо с его другом, и Джеймс досадовал на нее за это.
— Что же тогда? — так же тихо поинтересовался он.
— Мы с женой Роберта не самые близкие подруги.
— Ты поссорилась с Хилари в Вашингтоне? — удивился Джеймс.
Он легко мог представить себе возможную стычку между высокомерной аристократкой Хилари и всегда сохраняющей чувство собственного достоинства Александрой, но никак не предполагал, что подобная чепуха может так беспокоить ее. Не проще ли наплевать на это?
— Да, поссорилась, но не в Вашингтоне, в средней школе. Я не виделась с Хилари вот уже восемь лет.
— Трудно представить, вы с Хилари могли учиться в одной школе.
— Возможно, мы и не должны были. Того же мнения придерживалась и сама Хилари Саманта Баллинджер. Но один славный год бедная провинциалка из Канзаса и богатенькая дочка губернатора Техаса были одноклассницами. Хилари считалась звездой первой величины в Далласе и в «Баллинджер академии». Ты ведь слышал о «Баллинджере»? Это элитная частная школа, основанная дедом Хилари, с тем чтобы она и другие наследники и наследницы из Далласа не смешивались с простыми смертными.
— Так вся история заключается в школьном соперничестве?
— Нет, все гораздо сложнее.
— Похоже, если ты столько времени хранишь это в себе, — спокойно предположил Джеймс, заметив горечь в голосе Алексы и беспокойство в ее прекрасных глазах, красноречиво свидетельствовавшие о том, что давняя вражда не умерла.
Но чем бы она ни была вызвана, этой неприязни следовало положить конец. В конце концов, в то время Алекса и Хилари были девочками-подростками, а теперь — взрослые женщины.
— Алекса, мы с Робертом очень хорошие друзья. И мне хотелось бы завтра вечером пообедать с ним, Хилари и с тобой.
— А ты не можешь пойти один?
— Только при наличии уважительной причины.
— Мне кажется, я всегда имела право сказать «нет».
— Только не сейчас.
Алекса посмотрела в глаза человеку, чей грандиозный успех отчасти был достигнут благодаря великолепному умению тактично уйти от любой сделки, если только она не отвечала его высоким запросам.
— Это и есть «предел сделки», Джеймс? Если завтра я не пойду на обед со своим старым врагом, то между нами… да, между нами… все кончено? — Произнеся эти слова, Алекса вдруг необыкновенно остро почувствовала, что будет страшно тосковать по Джеймсу, если он неожиданно исчезнет из ее жизни.
А будет ли Джеймс скучать по ней? Пытаясь найти ответ в его непроницаемом сейчас взгляде и увидев в нем лишь знаменитую стерлинговскую холодность, Алекса с печалью заключила, что этому мужчине, вероятно, не составит особого труда покинуть ее навсегда. Возможно, он даже разорвет так чудно установившуюся между ними связь без малейшей тени сожаления: «Честно говоря, дорогая моя, мне на это плевать».
— Алекса, — не отвечая на вопрос, вдруг попросил Джеймс, — ты не хочешь рассказать мне о себе и Хилари?
«О себе и Хилари» — эхом отозвалось в сознании Алексы, и она поняла, что на самом деле рассказ этот будет вовсе не о Хилари, а о самой Алексе… о ее поражениях, ее низких поступках и жестокости. Хилари в данном случае была просто зеркалом, поразительно четко отражающим ужасные пороки самой Алексы. Зеркало… зеркало, висящее перед тобой на стене, — разве есть что-то более жестокое?
— Алекса… — тихо позвал Джеймс, огорчившись увиденной в ее глазах бесконечной печалью.
Печаль и такой явный страх, будто Алекса поняла, что, если позволит Джеймсу хоть одним глазком заглянуть в самый сокровенный уголок своего сердца, ему вряд ли понравится увиденное. Ведь так? Джеймс доверял своей интуиции, но Алекса, вероятно, не имела подобной веры в себя.
— Мне надо позвонить клиенту в Сан-Франциско, прежде чем я закончу свой рабочий день. Разговор неконфиденциальный, так что присядь пока на диван. А потом почему бы нам не поехать к тебе, где ты мне все и расскажешь?
Вопрос был задан без всякого нажима, но Алекса уже поняла, что на этот раз она просто не сможет отказать. Она расскажет Джеймсу черную правду об ужасных ощущениях, вдруг всплывших из небытия более чем двадцатилетней давности: с того самого яркого солнечного дня, когда Алекса впервые увидела свою младшую сестру…
— Она не моя сестра! — с очень хорошо знакомой всем категоричностью объявила Алекса, увидев, с какой любовью мать держит на руках крошечную малышку.
Алекса была настроена очень решительно, ее хрупкое тело дрожало от противоречивых чувств. Новые, незнакомые и очень сильные, они овладели Алексой сразу — как только она увидела, с какой нежностью родители смотрели на Кэтрин: в их взглядах читалось то же обожание, которое прежде всегда предназначалось единственно для нее, Алексы.