— Я хорошо плаваю, — сказала она просто.
— Зимой даже лучший пловец может погибнуть от быстрого течения или от холода, — сказал он. — Мне очень жаль, что вы предпочли купание в ледяной воде моему обществу.
В этот раз она не могла ошибиться — в его словах слышалась боль, хотя в голосе по-прежнему сохранялась легкая насмешка. В мгновенном прозрении Мередит поняла, что Квинн вложил в эти слова попытку оправдаться и в то же время обвинить себя во всем, и что и то и другое далось ему с большим трудом.
Ей захотелось протянуть к нему руку, стереть тень, лежавшую на прекрасном лице, тронуть ямочку на подбородке. Ее больше не волновало, что он сделал, ей хотелось лишь утешить его.
Словно поняв ее, Квинн улыбнулся и взглянул на Леви:
— Скажите ей, что я один из ваших и ей нечего меня бояться…
Леви внимательно смотрел на них, от его взгляда не укрылись ни напряжение позы, ни шок, который отразился на их лицах, когда они увидели друг друга, ни некая струна, связавшая их, которая, не будучи видимой, все же была достаточно ощутима — словно она вибрировала от слишком сильного напряжения.
— Вижу, что вы знакомы друг с другом, — сказал Леви Коффин сухо, отвечая на свой вопрос, на который никто не ответил. — Капитан Девро с нами уже четыре года и стал одним из самых удачливых проводников на Миссисипи. — Он обернулся к Мередит. — А Мередит вступила в нашу организацию, когда ей было пятнадцать лет. Вы не знали?.. Квинн повернулся к Леви.
— К несчастью, я догадался об этом лишь несколько недель назад… после того, как обнаружил ее поздно вечером у склада Элиаса… и похитил ее.
Леви с упреком посмотрел на него.
— Ты же знаешь, как я отношусь к насилию.
— Ну да, — сказал Квинн, — но мне казалось, что у меня не было другого выхода. А когда я понял, что она тоже должна быть членом Подпольной железной дороги, она исчезла, — это была только половина правды, даже меньше того, и Квинн догадался, что Леви понял это, по тому суровому взгляду, который получил от квакера. Однако вопросов Леви больше не задавал, и Квинн был ему за это благодарен.
Обратившись к Леви, Квинн почувствовал в собственном голосе неуверенность:
— Могу я поговорить с ней наедине?
Мередит начала подниматься со стула, и это было скорее отступлением, чем согласием.
— Нет, — выпалила она.
И опять Квинн и Мередит попали под изучающий взгляд лидера Подпольной железной дороги. Леви Коффин увидел страдание в глазах Мередит и решимость в глазах Квинна Девро. Леви положил руку на плечо Мередит.
— Послушай его, девочка, — сказал он ей и кивнул жене и Кэму, чтобы те вышли вместе с ним из комнаты.
— Леви… — подала Мередит призыв о помощи, но Леви сделал вид, что его не услышал.
Мередит скорее почувствовала, чем увидела, что капитан Девро подошел к ней и ласково усадил снова на стул, затем взял другой стул и сел возле нее. Она почувствовала, как одной рукой он взял ее руку, а мозолистые пальцы другой подняли ее подбородок. Она опустила глаза, не желая видеть его лицо, которое всегда зачаровывало ее своей силой и загадочностью.
— Мередит, — сказал он, и его низкий проникновенный голос заставил ее посмотреть на него.
Она медленно поднимала глаза, пока не встретилась с его взглядом, и в ту же секунду почувствовала, что исчезает, теряется. Впервые с тех пор, как они встретились, Мередит видела его прямой взгляд, не закрытый обычным щитом, и в этом взгляде были не недели, а годы страдания. Годы и годы страдания, одиночества и что-то еще, что-то, ей не знакомое. Несмотря на решимость держаться от него подальше, Мередит придвинулась к Квинну, протянула руку к его лицу, словно стремясь смахнуть прочь все тревоги, которые увидела на нем.
Ее нежность была последней каплей. Для него было непостижимо, как после того, что он сделал с ней, она может испытывать к нему такие добрые чувства.
— Я думал… я думал, что убил вас, — сказал он прерывающимся голосом, и Мередит поняла, отчего на его лице было написано такое отчаяние, когда он только вошел в кухню, она поняла, откуда эти тени на его щеках.
— Простите, — прошептала она, — я не хотела… мне просто надо было… куда-нибудь уйти…
Он закусил губу.
— От меня?
— От того, что я переживала из-за вас, — просто ответила она, понимая, что все игры между ними закончены. — А еще я думала, что вас интересовали только ответы на ваши вопросы.
— Я знал ответы, Мередит, похоже, я давно их знал, и мне нужен был только предлог… — Квинн замолчал и закрыл глаза, словно сделал важное признание. Он знал, каким-то образом он давно знал. С того самого первого обеда на “Лаки Леди” некое шестое чувство подсказало ему, что Мередит совсем не такая, какой кажется, она особенная. Он понял, что именно поэтому он втянулся в некий поединок с ней, постоянно поддразнивая, выводя ее из себя. Раньше он никогда такого не делал; раньше он просто использовал женщин и расставался с ними. Как и его использовали и расставались.
А ведь он почти погубил ее, потому что оказался неспособным ответить ей привязанностью, допустить не то что любовь, но и никакого другого чувства, кроме простого любопытства. Он сжал ее руку.
— Я… может быть, не очень складно говорю…
Его неуверенные слова, так непохожие на все, что она слышала от него раньше, запали ей в душу. Ей стало жаль его. И себя. Они оба не знали, как выразить свои чувства, но это знали их тела. Может быть поэтому им было так хорошо вдвоем в тот день.
Это воспоминание потянуло за собой воспоминание об ощущениях, которые она тогда испытала, о тех раскаленных докрасна ощущениях, которые и сейчас снова набирали силу. Но было и еще что-то гораздо большее. Глядя в его лицо, впервые такое открытое, она поняла, что в ней заговорила любовь. И она испугалась себя, его, тех свежих и буйных эмоций, которые он высвободил в ней. Она боялась любить его, боялась того, что он может сделать с этой любовью.
И, словно догадавшись, о чем она думает, Квинн захотел сказать, что никогда не причинит ей зла. Но не мог. Пока они оба помогают Подпольной дороге, их спутниками всегда будет смерть, опасность потери, тюрьма. Кроме того, старые страхи обуревали Квинном Девро.
Страстное желание, охватившее их обоих, казалось, стало физически ощутимым, оно наэлектризовало воздух между ними, оно давно незримо связывало их, и стало лишь сильнее после их нежного свидания тогда, на пароходе.
Ему хотелось сказать, что он любит ее.
Ей хотелось сказать, что она любит его.
Но годы, проведенные в опасности, запечатали их уста молчанием. И хотя слова любви не были произнесены вслух, они были реальностью.
Мередит почувствовала, как тепло разливается по ее телу. Господи Всемилостивый, она любит его. Эта мысль вонзилась ножом в ее сердце и излилась бальзамом на раны ее души. Нелегко будет любить его, но как чудесно знать, что она сможет.
Он улыбнулся, видя, какая гамма эмоций отразилась на ее лице. Он и сам почувствовал все это. Ему хотелось смеяться и плакать.
Но он крепче сжал ее руку и поднялся, мягко притянув Мередит к себе.
— Нам надо поговорить, — сказал он, и ей ничего не оставалось, как просто кивнуть. Если бы он попросил ее последовать за ним в ад, она бы и это сделала.
ГЛАВА 18
Мередит так никогда и не узнала, каким образом Квинну накануне Рождественской ночи удалось найти закрытый экипаж. Заплатив кучеру и наказав ему куда-нибудь ехать, Квинн подсадил Мередит в карету и крепко обнял ее.
Они даже не попрощались с Леви и остальными. Квинн сказал, что они и так все поймут. Мередит засомневалась, но его чары опять околдовали ее и как бы окутали коконом. И сделали невосприимчивой к внешнему миру.
В карете было прохладно, а на улице — морозно и холодно. Сгущались сумерки, и сквозь стеклянные окошки кареты Мередит и Квинн могли видеть уютно освещенные окошки домов, принарядившихся к Рождеству. Группы людей, распевающих рождественские песни, бродили от дома к дому, и в их песнях звучали радость и надежда.
Мередит всегда радовалась и печалилась, слушая эти песни, задевавшие ту часть ее души, которая всегда мечтала о своей семье. Но сейчас, в объятиях Квинна, Мередит чувствовала восторг, и ее сердце, казалось, подпевало молодым радостным голосом и наполнялось собственной радостью.
Прикосновения Квинна обладали притягательной силой, и Мередит подняла голову, чтобы взглянуть на него. Он едва ощутимо потерся губами о ее губы, словно не до конца веря, что она здесь с ним.
Он осторожно провел рукой по ее лицу. Она никогда еще не выглядела так восхитительно, эта простодушная мисс Ситон, которая, оказывается, была членом Подпольной железной дороги с пятнадцати лет, которая умела плавать лучше, чем большинство мужчин, которая явно мало колебалась, прежде чем броситься в ледяную воду и поплыть к кишащему змеями берегу, и которая умела рисовать наравне с лучшими художниками. В ней было все это и гораздо больше, подумал он, глядя, как улыбка появляется на ее лице. Ее взгляд проник в его душу и похитил ее.
— Вы не представляете, в какой муке я жил последние недели, — сказал он мягко.
— Я думаю…
Он потянулся и поцеловал ее, одной рукой выпутывая ее шляпку из густых волос и пробегая пальцами по длинным прядям медового цвета. Ее сердце забилось сильнее, когда поцелуй стал глубже, и язык Квинна проник в ее рот, совершая длинные обжигающие движения. А Квинн ощутил восторг, когда язык Мередит ответил. Сначала она была почти застенчива, но вскоре на каждое движение его языка она стала отвечать движением своего. Квинн чувствовал, как трепещет тело Мередит от его легчайшего прикосновения, и знал, что его тело ведет себя так же.
Было ли это любовью?
Он обрушил водопад поцелуев на ее лицо, шею, думая о том, какая чудесная у нее кожа и как благоухает она весенними цветами. Он почувствовал, как рука Мередит коснулась его шеи и гладит его отросшие волосы. За прошедшие две недели он часто мечтал об этом, и теперь, когда мечта стала реальностью, он застонал от возбуждения.