— Интересно, — произнес Гас Вернер. — Я понимаю его точку зрения, особенно после трех успешных операций. Если бы я был одним из этих идиотов, я несколько раз подумал бы перед тем, как ожидать гнева господа. Но ведь они не мыслят как нормальные люди или как?
— Это не совсем точно, но сдерживание есть сдерживание, и Джон заставил меня задуматься. Мы можем организовать утечку информации на разных уровнях, дать людям понять, что сейчас появилась секретная многонациональная антитеррористическая организация. — Мюррей сделал паузу. — Не делать ее белой из черной, но, может быть, из черной превратить в серую.
— Каким будет мнение Агентства? — спросил Вернер.
— Скорее всего «нет» с восклицательным знаком, — признал Директор. — Но, как я уже сказал, Джон заставил меня задуматься.
— Догадываюсь, о чем он думает. Если мир узнает про «Радугу», не исключено, что это заставит террористов задуматься, но потом люди начнут задавать вопросы, появятся репортеры, и очень скоро мы увидим лица наших людей на первой странице «USA Today» вместе со статьей о том, как они потерпели неудачу, написанной кем-то, кто не сможет даже вставить обойму в пистолет.
— Они могут запретить публикацию таких статей в Англии, — напомнил ему Мюррей. — По крайней мере, это не попадет в местные газеты.
— Отлично, тогда они появятся в «Вашингтон Пост», и никто не будет их читать, верно? — Вернер фыркнул. Он хорошо помнил, с какими проблемами столкнулась группа ФБР по освобождению заложников, после инцидентов в Вако и Руби Ридж, когда он уже ушел с поста командира группы. Средства массовой информации все перепутали в своих сообщениях про оба инцидента, — как всегда, подумал он, но таковы средства массовой информации. — Сколько человек знают уже про существование «Радуги»?
— Человек сто... это очень много для «черного» подразделения. Хочу сказать, что их секретность еще не была нарушена, насколько это нам известно, но...
— Но, как сказал Билл Хенриксен, любой, знающий разницу между «Хьюи» и «Черным ястребом», видит, что в парке произошло что-то необычное. Трудно хранить секреты, правда?
— Абсолютная правда, Гас. Как бы то ни было, подумай над этой идеей, ладно?
— Обязательно. Что-нибудь еще?
— Да, это тоже пришло от Кларка — тебе не кажется, что три инцидента после образования «Радуги» — это слишком много? Может быть, кто-то заставляет террористов вылезать из своих нор и снова браться за работу? Если так, то кто и зачем?
— Боже мой, Дэн, это мы получаем от них разведывательную информацию по Европе, помнишь? Кто у них занимается разведкой?
— Билл Тауни их главный аналитик. Он парень «Шести», между прочим, очень знающий специалист, — я знаю его еще с того времени, когда был юридическим атташе в Лондоне несколько лет назад. И он ничего не знает. Их предположение заключается в том, что, может быть, какой-нибудь парень из КГБ или кто-то вроде этого путешествует по Европе и говорит спящим вампирам, что пора вставать и снова сосать кровь.
Вернер раздумывал пару секунд, перед тем как заговорить.
— Если дело обстоит именно так, то больших успехов он не добился. У операций заметны некоторые признаки профессионализма, но слишком мало, чтобы это имело значение. Черт побери, Дэн, ведь ты знаком с правилами. Если террористы остаются в одном месте больше часа, мы обрушиваемся на них и уничтожаем, как только они допускают промах. Профессиональные террористы или нет, они не являются хорошо подготовленными преступниками, у них нет ничего, даже отдаленно похожего на наши ресурсы, и рано или поздно они вынуждены уступать инициативу нам. Все, что нам нужно, — это знать, где они находятся, понимаешь? После этого, громы и молнии в наших руках.
— Это верно, и ты прикончил нескольких, Гас. Вот почему нам нужна более подробная информация, чтобы прикончить их, прежде чем они появятся по собственной инициативе.
— Все равно, единственная вещь, которую я не смогу сделать, — это добыть для «Радуги» разведывательную информацию. Они ближе к источникам, чем мы, — сказал Вернер, — я готов побиться об заклад, что они не посылают нам все, что становится им известным.
— Они не могут. Слишком большой объем для того, чтобы обмениваться факсами.
— О'кей, три серьезных инцидента действительно слишком много, но мы не можем сказать им, является это простым совпадением или частью плана, если у нас нет никого, кого мы могли бы спросить. Кого-нибудь вроде живого террориста. Парни Кларка не захватили пока ни одного живым?
— Нет, — согласился Мюррей, — но это не является задачей их операций, как оговорено в формулировке кодекса «Радуги».
— Тогда скажи им, что, если они хотят получить надежную информацию, после того как стрельба прекратится, надо, чтобы у них оказался кто-то, способный говорить хотя бы на языке глухонемых.
Однако Вернер знал, что это непросто даже при самых благоприятных обстоятельствах. Даже ловля живых тигров гораздо более трудная задача, чем простой отстрел хищников, и тем более сложно захватить живым человека, у которого в руках заряженный автомат и решимость воспользоваться им. Даже снайперы группы ФБР по освобождению заложников, специально подготовленные для захвата террористов живыми, не сумели добиться особых успехов. А «Радуга» состоит из солдат, для которых тонкости закона являются чем-то чуждым. Гаагская конвенция установила правила ведения войны, которые более расплывчаты, чем конституция Соединенных Штатов. Нельзя убивать военнопленных, но ведь сначала нужно захватить их, чтобы они стали военнопленными, а на это армии старались не обращать внимания.
— Наш друг Кларк нуждается в каких-нибудь рекомендациях? — спросил Вернер.
— Эй, Гас, он ведь на нашей стороне, помнишь?
— Он хороший парень, это верно. Знаешь, Дэн, я встретился с ним, когда они создавали «Радугу», и отдал ему одного из наших лучших агентов — Тимми Нунэна. Да, согласен, Тим блестяще проявил себя там, в трех случаях до настоящего момента. Но он все-таки не один из нас, Дэн. Он не думает, как коп, но, если ему хочется добыть надежную информацию, он делает это. Передай ему мое мнение, ладно?
— Обязательно, Гас, — пообещал Мюррей. После этого они перешли к другим вопросам.
— Так что же нам предлагают делать? — спросил Стэнли. — Меткими попаданиями выбивать из их рук проклятое оружие? Это случается только в кино, Джон.
— Вебер поступил именно так, помнишь?
— Да, и это противоречило нашим правилам, и мы, черт побери, не можем поощрять такое, — ответил Алистер.
— Перестань, Ал. Если нам нужна надежная информация, придется захватить кого-нибудь живым.
— Отлично, если возможно, а это случается редко, Джон. Чертовски редко.
— Я знаю, — согласился Радуга Шесть. — Но мы можем, по крайней мере, поручить парням задуматься над этим.
— Согласен, можем, но принимать такое решение в разгаре боя в лучшем случае очень трудно.
— Нам нужна информация, Ал, — настаивал Кларк.
— Верно, но не ценой смерти или ранения одного из наших людей.
— Все в мире является определенным компромиссом, — заметил Радуга Шесть. — Тебе хочется получить надежную разведывательную информацию на этих людей?
— Конечно, но...
— "Но" — чепуха. Если она нужна нам, давай придумаем способ заполучить ее, — продолжал настаивать Кларк.
— Мы не полицейские, Джон. Это не является частью нашей миссии.
— Тогда придется изменить миссию. Если возникает возможность захватить объект живым, тогда мы пытаемся сделать это. Всегда можно выстрелить ему в голову, если попытка неудачна. Того парня Гомер замочил выстрелом в живот. Мы могли бы взять его живым. Он не представлял непосредственной угрозы ни для кого. О'кей, он заслуживал смерти и стоял на открытом месте с оружием в руках, и наш профессионализм приказывает — убей его — и действительно, Джон-стон выстрелил, но он хотел лично показать парню, за что он умирает, потому что ему хотелось помучить ублюдка. С таким же успехом Гомер мог ранить его в коленную чашечку, и в этом случае у нас появился бы кто-то, с кем можно теперь говорить. Не исключено, что он запел бы как канарейка, ведь так поступают очень многие террористы, попавшие в руки закона, и тогда мы узнали бы что-то, что нам сейчас чертовски хотелось бы знать, разве не правда?
— Ты прав, Джон, — согласился Стэнли. Вообще было трудно спорить с Кларком. Он прибыл в «Радугу» с репутацией решительного человека, но это не все, на что он способен, напомнил себе британец. Однако террористы бывают чертовски крепкими ребятами и вместо разговора по душам получишь презрительный плевок в лицо.
— Мы просто не владеем достаточной информацией, и мне не нравится, когда я знаю слишком мало о происходящем вокруг. Я думаю, Динг прав. Кто-то заставляет этих подонков действовать. Если мы сможем хоть немного разобраться в этом, тогда сможем найти этого парня, и местные полицейские накинут на него мешок, где бы он ни находился. После этого у нас состоится небольшой дружеский разговор, конечным результатом которого может стать меньше инцидентов, и мы станем меньше рисковать своими задницами. Неплохо стать чем-то вроде пожарного депо в городе, где не бывает пожаров.
— Очень хорошо, Джон. Прежде всего, думаю, нам нужно поговорить с Питером и Доминго.
— Тогда завтра утром. — Кларк встал из-за стола. — Что ты думаешь о кружке пива в клубе?
— Дмитрий Аркадьевич, мы не виделись столько лет, — сказал мужчина.
— Четыре года, — подтвердил Попов. Они были в Лондоне, сидели в пабе, находившемся в трех кварталах от русского посольства. Он приехал сюда на поезде, рассчитывая встретиться с одним из бывших коллег, хотя особенно не надеялся на удачу. И вот появился один из них, Иван Петрович Кириленко. Иван Петрович был восходящей звездой, на несколько лет моложе Попова, способный оперативник, ставший полковником в тридцать восемь лет.
— Ты сейчас занимаешь пост резидента в Лондоне?