Заметил, как алчно блеснули темные очи Гаты Атабекова, успевшего слупить лимон с Подгурского. Кривой Арсан остался невозмутим.
— Об нем особый разговор, Егоров. Скажи, куда его метите?
Егоров ответил сперва уклончиво, памятуя хитроумные советы Су Линя:
— Наша фирма занимается раскруткой объектов. Воздействие на массы, сбор компромата и все такое. Тут есть щекотливые моменты и свои правила. Мы не имеем права подводить клиента, который доплачивает за тайну информации.
— Кто твой клиент, Егоров? — абрек уверенно брал быка за рога. Егоров усмехнулся про себя: рутинная выводка, дикарь, возомнивший себя царьком, сам идет в капкан.
— Солидные люди, бек, очень солидные. Мощный заказ. У меня таких еще не было.
— Какие люди, спрашиваю? — Арсан начал раздражаться, — Непонятно, что ли? Вроде умный.
— Назвать не могу. Опасно, — Егоров в деланном испуге закатил глаза к потолку.
— Местные?
— Сборная солянка. И местные, и пришлые. Но ниточка тянется на самый верх. Оттуда дергают.
Кривой Арсан почуял: пахнет жареным. Этот белокурый ферт, начальник «Аэлиты», не рискнет гнать туфту. Арсану давно не хватало выхода на публичные каналы, чтобы влиять на деликатные ситуации, где сила и напор ничего не значат. Корпорация «Аэлита» — то, что надо. Очень лакомый кусочек. Десять процентов с оборота — всего лишь зацепка, тем более вряд ли можно отследить, какой у «Аэлиты» оборот. Главное в другом. На московских улицах Арсан и такие, как он, давно ходили королями, но в закрытые офисы, где делают политику, их не пускали. Да они толком и не знали, как туда проходят. А вот Егоров знал, он много знает такого, что дороже денег. Арсан пока железным острием щекотал у опрокинутой на спину старушки-России пузо, пора брать ее за глотку.
Он зашел с другого бока.
— Открою тебе, друг, у нас большие неприятности. Люди пропадают, машины взрываются. Недавно перехватили крупную партию «дури». А кто, поймать не можем.
— Прими мое сочувствие, бек… — Выражение глубочайшего сопереживания удалось Егорову на славу. Обыкновенно он эту маску использовал в деловых отношениях с женщинами.
— Помоги, Егоров, узнай, кто хулиганит.
— Обязательно, бек. Дай неделю сроку.
— Точно узнаешь?
Егоров скромно улыбнулся.
— У нас свои секреты, бек. Не вижу затруднений. В Москве невидимок нету, тем более в наших кругах.
— Какая цена?
— По прейскуранту, бек. Лишнего не возьму.
Арсан благосклонно кивнул. Ему, в общем-то, нравился наглый русачок. Зато Гата ничуть не смягчился. У него был свой взгляд на проблему межнациональных контактов. Хороший гяур — это мертвый гяур. Так завещали старики, а им виднее.
Скрепили договор коньяком, Гата опять пил пиво.
Арсан пошел по второму кругу.
— Ты же знаешь, Егоров, этот племянник — не настоящий племянник. Настоящий подох. Кому надо оживлять? Прямо загадка. Скажи, кто?
Егоров с уважением отметил про себя: дикарь, в упорстве, пожалуй, не уступит следователям прокуратуры, которые прежде, чем принять мзду, семь шкур с тебя спустят.
— Работаем через посредников, бек, настоящего заказчика не знаю.
— Врешь, Егоров. Чтобы ты да не знал? Тогда посредников дай.
Кривой Арсан и Гата упулились на Егорова в четыре черных дула, вроде загнали в тупик, держали на мушке. Он, естественно, смутился.
— Посредников тоже не отдам, не обессудь, бек. Контракт. Я честный бизнесмен. Репутация фирмы превыше всего.
Арсан усмехнулся жутковато:
— Зенковича можно обратно взять. Третий раз оживлять трудно.
— Угроза, бек? Хорошо ли между компаньонами?
— Какая угроза, что ты, друг? Угрожать не умеем, сразу бьем. Это предупреждение. Дружеское. Говорю тебе, у нас людей мочат, имущество портят. Чего-то делать надо. Искать надо. Мы пока не требуем, вежливо просим. Да, Гата?
Гата буркнул сквозь зубы:
— Терпение не железное, и оно на исходе.
Егоров упавшим голосом произнес:
— Хорошо, если так ставите вопрос, попробую стрелку сделать, сведу кое с кем. Но пойми, досточтимый, я при этом здорово рискую. Моя голова получается в залоге. Только из уважения к тебе…
— Сводить не надо, показать надо.
Егоров сделал вид, что смирился с неизбежным, тупые переговоры с абреками его утомили. С кавказцами всегда так: топчешься на месте, сговариваешься об одном, потом выходит совсем другое. Вся штука в том, что горцы никому не доверяют и вдобавок относятся к иноверцам с величайшим презрением. Их главное оружие — страх. Они никогда не пойдут на сделку, пока не убедятся, что партнер запуган до смерти. Надо отдать им должное, пугать они умеют и их угрозы — не пустой звук. Однако в последнее время это оружие — страх — все чаще давало осечку. Российский бизнес, освободившись от уз закона, весь стоял на подкупе и обмане, и убийство стало такой же обыденкой, как пени при просроченном платеже. Кто смалодушничал, давно рванули когти из страны, а кто продолжал ковать бабки на месте, уже не боялись ни Бога, ни черта. Для свободного предпринимателя нет особой разницы, в чьих руках ствол, из которого прилетит к нему пуля. А что она рано или поздно прилетит, никто не сомневался. Однако и в этой все более напряженной обстановке появились свои положительные моменты: к примеру, резко сократился немотивированный отстрел, теперь за каждым убийством обязательно стоял чей-то интерес, а это уже хоть какая-никакая, но понятная уму логика. Установились твердые цены на услуги киллеров, чего раньше не было и в помине, и это уравновешивало шансы всех против всех. Твердая такса за услуги — вообще, как известно, самый надежный гарант стабильности в обществе, а в России, деградировавшей по прикидкам Егорова до уровня каменного века, это имело особое значение. Бесконечная болтанка с ценами, пущенная в оборот жизнерадостными дебилами гайдаровского замеса, измотала нервы как победителям, так и жертвам, пусть и превращенным в помойных червей. Человек так устроен, что для сохранения психического здоровья он должен иметь возможность хотя бы вчерне планировать завтрашний день. Как можно жить, если ты сэкономил рубль, чтобы купить семье буханку хлеба, или вытащил из оборота десять кусков, чтобы расплатиться с приличным киллером, а на другой день узнаешь, что буханка вздорожала вдвое, а киллер требует за пустяковый отстрел уже сотню? От такой постоянной чехарды немудрено сойти с ума, не случайно Москва вырвалась на первое место в мире по числу самоубийств.
— Хорошо, — устало повторил Егоров. — Дай три дня, бек, сделаю, что смогу.
— Постарайся получше, — пробурчал Гата. — Не вздумай две титьки сразу сосать.
— Как можно, господа! — обиделся Егоров.
На этом деловая часть встречи закончилась. Посидели еще немного за столом. Кривым Арсаном овладело игривое настроение. Он поймал за руку одну из пышнотелых одалисок-прислужниц, посадил на колени, деловито ощупал, как опытный мануфактурщик проверяет качество сукна. Одалиска глухо, утробно постанывала в волосатых руках.
— Хороший товар, ах, хороший! — восхитился абрек. — За сколько отдашь, Егоров?
— Бери в подарок, бек, — засмеялся Егоров. — Этого добра у меня навалом.
— По объявлению собираешь, да?
— По-всякому бывает… Я кадрами такого уровня не занимаюсь, — Егорова озадачил пыл, с каким абрек расспрашивал. Опять чего-то мудрил. Ему ли не знать размеры невольничьего рынка в Москве. Гата тоже смотрел на главаря в некотором недоумении. У Арсана за городом целые фермы рабынь, на любой вкус и любого возраста.
Арсан резко спихнул одалиску с коленей, та с трудом устояла на ногах.
— Спасибо, Егоров, — произнес растроганно. — Беру обеих. Тебе тоже чего-нибудь подарю. Что тебе нравится? Мальчиков любишь, нет? Камушки? Золото?
— Благодарствуй, досточтимый… У меня все есть, ничего не надо пока, — уклонился Егоров от прямого ответа.
Через час после того, как абреки укатили — с мигалками, с воем милицейских сирен, Егоров за тем же столом принимал другого почетного гостя, посланца «триады», хитроумного Су Линя. С ним расслабился, они говорили на равных. Еще в первую встречу, когда познакомились, Егоров разглядел в улыбчивом китайце мечтателя, способного слышать иную музыку, кроме звона монет. Он вполне давал себе отчет, что именно обаяние личности маленького, незлобного человечка, а не урановые рудники и не угроза собственной жизни склонили его к сотрудничеству с «триадой». Ну и, разумеется, любопытство. Заманчиво иметь дело с супердержавой, подменившей развалившийся СССР на геополитической карте, хотя бы в лице ее уголовных пионеров. Перспективы неограниченные, если вовремя застолбить участок. Америка и Европа, куда так радостно на первых порах потянулась московская коммерческая шушера, уже обозначили, как они на самом деле относятся к партнерству с так называемыми россиянами. Как к товарообмену с папуасами, не более того. А вот китайцы…
Су Линь официально, от имени организации, поблагодарил Егорова за блестящее начало раскрутки «племянника»; в свою очередь Егоров подробно доложил о встрече с кавказскими суперменами. Рассказывать было приятно: Су Линь легко улавливал иронию и подтекст, смеялся в нужных местах, деликатно задавал вопросы. Они были представителями разных рас, но у Егорова возникло ощущение, что когда-то, в незапамятные времена они, возможно, сидели за одной партой.
Егоров поинтересовался, давно ли Су Линь обитает в Москве. Тот ответил, что уже больше десяти лет, и вдруг добавил, что любит эту страну, несмотря на климат и жестокие нравы. Егоров поверил, и даже догадался о причине.
— Вам, дорогой Су, наверное, нравятся русские женщины?
— Наверное… но не только это. Я много размышлял, — китаец сделался непривычно серьезным. — Ах, Глеб Захарович, у наших народов много общего, рокового в судьбе. Я бы назвал эту общность исторической обреченностью на страдание. Иноземная кабала нам тоже хорошо знакома. Разница между нами лишь в том, что вы молоды, а мы очень старые. У нас большой опыт выживания. Я не верю, что Россия не вынесет нового ига. Не пройдет десяти лет, как она поднимется с колен.