Доконал меня сущий пустяк: птичья клетка, сплюснутая и плавающая на поверхности глубокой лужи. Не ивовая, а дорогая, с тонкими прутьями из пахучего высокогорного кедра. Должно быть, хозяин души не чаял в своей крохотной любимице…
Я прислонился к одной из устоявших стен и закрыл глаза, но стало только хуже. Картина врезалась в память во всех подробностях, и теперь каждая по отдельности проедала дорожку к сердцу.
Так вот, почему у нас не принято рисовать цунами. Потому что суть цунами передать нельзя. Гудящий вал, створка огромной раковины — лишь оболочки, внешнее. Истина — передо мной. Вокруг и под ногами. И в ней ничего нет красивого или величественного, как в любом из ликов смерти.
Ю положил мне руку на плечо. Поглощённый иными образами, я не сразу узнал его бледное лицо.
— Пойдём?
— Может, остался хоть кто-то живой?
— Нет, Кай. Здесь — точно никого. Пойдём.
Я позволил взять себя за запястье. Улицы, бурые потоки бегут по ним, как после сильного ливня. Жижа местами до колена, доски скользкие. Не важно. Гэта то и дело не натыкаются на что-то мягкое…
Движение, совсем рядом! Что-то пошевелилось на вершине горы из нагромождённых брёвен, некогда бывшей чьим-то домом. Кидаюсь в ту сторону, едва не оступившись, но это лишь одна из досок медленно сползает вниз.
— Не останавливайся. За первой волной часто следует вторая.
И пускай. Будто здесь осталось, что разрушать. Будто здесь есть кто-то живой, кроме нас с юмеми! Как же погано бывает на душе от сознания собственной исключительности. Когда пузырь, оберегавший нас, лопнул, мы оба потеряли сознание и не видели происходящего. К счастью. Куда унесла нас волна? Далеко-далеко, за лес? Очнулись посреди городской площади, на груде обломков, промокшие до нитки, но целые и невредимые. По крайней мере, я.
— Ты сам-то как? — спросил я у него, дабы хоть что-то произнести в ответ.
— Даже не знаю. Сейчас тяжело судить. И вообще… — он прерывисто вздохнул, — и вообще тяжело.
Я сочувственно посмотрел на заострившиеся черты ки-рина, сам перехватил его за руку и, насколько мог, ускорил шаг. Только сейчас ощутив, что снова продрог. Ветер ледяной, будто не середина лета, а начало зимы. Одежда насквозь промокла, а костёр не развести. Ю прав, надо выбираться отсюда.
— Где мы? Тебе знаком этот город?
— Шутишь? Кай, после таких событий я не признал бы и Хамару.
— Хамара? Не слышал о ней, — озадаченный, поймал его грустную улыбку.
— Я рассказывал, только названия не упоминал. Это первая столица — та самая, которую Тосихико стёр с лица земли. Не без моей помощи.
Не без его помощи… Но он говорит так, будто считает её каким-то особенным местом!
— Ты родом оттуда? — спросил я напрямик. — То есть, твоё первое воплощение в человеческом теле.
— Нет. Но это город, построенный с моей подсказки и уничтоженный по моему же совету. Такое не забывается, Кай. Там… там было ещё страшнее.
— Прости.
— Пустое. Смотри, вот и городские ворота.
Скорее, то, что от них осталось. Беснующиеся потоки выворотили столбы резных арок, и те валялись на земле скрещённые, заграждая нам путь. Ни цветных лент, ни иных указаний на сторону света. Куда уж уцелеть такой малости, когда всё вокруг словно перемолото огромным жёрновом? А на небе всё та же хмарь, и солнца не видно.
— А вон и лес! — я потянул юмеми в направлении тёмных деревьев. Хотя бы огонь разведём!
И выругался. Все богатства я как вывалил на песок, суматошно разыскивая синюю жемчужину, так и бросил, не успел подобрать. И огнива у нас теперь нет. Впрочем, где подарок Силы Воды, тоже вопрос. Может, исчерпал себя. Или валяется в грязи там, на площади.
Кто-то из Повелителей утверждал, что потерять их дары едва ли возможно… что ж, меня они, определённо, недооценили.
А, впрочем, не всё ли равно, куда идти? Коли идти некуда?
— В лесу может оказаться хижина дровосека, — с надеждой, которую не испытывал, предположил я. — Да и ветра меньше. Согласен?
Мой спутник молча кивнул, и неожиданно пошатнулся, оседая. Как, опять?!
— Ю, да что с тобой?! То же, что и раньше? — я поддержал его, не давая распластаться плашмя на грязной земле.
— Похоже… да, — с трудом выговорил он.
Вот напасть! И что делать? Разобраться бы, какова причина его слабости. Но как определить её в подобных условиях?!
— Это… всё тот же лес. — Пришлось нагнуться, чтобы различить слова. — Он… не принимает гостей.
Тот самый лес, на подходе к которому мы были застигнуты цунами? Значит, возвращаемся к морю, а нам туда не надо.
Я повертел головой. В городе тем более делать нечего. Куда нас забросило, ведомо лишь Угрю, будь он неладен. Конечно, спасителя следует благодарить, но что-то душа не лежит, вот окажемся в безопасности — тогда и вознесу хвалы. Только где её искать, эту безопасность? Дорога, превратившаяся сейчас в поток жидкой грязи, ведёт в сторону леса. Бр-р-р, да отчего ж так холодно? Север севером, но как-то чересчур.
— Я встану, помоги мне.
Конечно! И сколько шагов ты сделаешь прежде, чем свалишься снова?
— Постой. То есть, посиди чуть-чуть.
Я подскочил к воротам и выудил длинную жердину, конец которой торчал из глубокой лужи. Вроде, крепкая. И не слишком тяжёлая. В качестве дополнительной опоры сойдёт.
— Вот теперь в путь. Только куда?
Вместо ответа мой друг показал в сторону деревьев, растущих плотными рядами. Что-то настораживало в их спокойном величии. Сейчас мы были гораздо ближе к опушке, чем прежде. Сосны, простые сосны, только непривычно высокие и с более тёмной хвоей.
Постойте-ка! Если перед нами тот самый лес — значит, волна должна была пройти его насквозь, как нож пронзает плоть. И где же выкорчеванные деревья, поломанные стволы? В городе постройки целой не найдёшь, а здесь покой и умиротворение! Или эту его часть бедствие обошло стороной? Но дорога размыта, значит?..
К тому же, лес "не принимает гостей", говорите? Ю не любит делиться сведениями, если на то нет веских причин…
— Хочешь сказать, что мы намерены биться лбом о замковые укрепления? — переспросил я, желая увериться в своей догадке.
Ю упрямо кивнул. Что ж, ему лучше знать. Только хватит ли моих собственных сил, чтобы преодолеть грядущие препятствия, да ещё с беспомощным спутником на руках?
Вот заодно и проверим, смогу ли я тащить человека на полголовы выше себя!
И, к слову о собственных силах… Я почесал за ухом и извлёк слабо мерцающую искорку.
— На нас двоих — одна надежда, — строго сказал я светлячку. — Не подведи.
Глава 2Радушие
(Второй День Золы месяца Светлого Металла, 499-ый год Алой Нити)
Лес оказался странным. Времени до заката оставалось изрядно, и деревья росли на расстоянии друг от друга, но сквозь просветы меж стволами струился не обычный дневной свет, а какая-то туманистая блёклость. И птицы не пели.
Светлячок, вместо того, чтоб пользу приносить, сделал несколько кругов над головой и забился в волосы. Попытался вытащить его, не нащупал и махнул рукой. Помощничек…
Ю спотыкался, но шёл, осторожно ступая по тропинке, которой вскоре обернулась дорога. Почва была глинистой и слегка влажной — то ли от волны, то ли от недавнего дождя. Один раз мы едва не застряли, спустившись в глубокий овраг, выбраться из которого оказалось непросто. Потом встретилась балка; по дну её протекала бурая речушка. А затем ещё один овраг и ещё… Упражнения слегка нас согрели, но одежда, не радовавшая чистотой и прежде, теперь покрылась охристо-жёлтой грязью и в тех местах, что успевали просохнуть, затвердела, словно лакированная. Пригладив волосы (светляк благоразумно прятался), я обнаружил, что они слиплись и торчат в разные стороны. Изумительно! Но, может, это и к лучшему: налетим на дикого зверя — кто знает, вдруг он испугается первым?
Хотя «налетим» — громко сказано. Мой друг спотыкался всё чаще.
— Отдохнём? — предложил я, останавливаясь и, не обращая внимания на его «позже», пристраивая упрямца спиной к огромной сосне. Смола? Не важно. Попить бы…
— Интересно, здесь все ручьи такие… кристально-чистые? — спросил я спутника.
— Интересно… ты намеренно выбрал эту поляну? — с тенью прежней язвительности пробормотал Ю.
— А что? Поляна как поляна. В духе всего остального.
Тем не менее, я ещё раз внимательно осмотрелся. Дюжина сосен возвышалась над нами, расступившись вокруг крохотного лужка, окаймлённого рыжей прошлогодней хвоей. Весь лес в тёмно-бурых тонах. И засохших деревьев уйма — странно, почему их не порубили на дрова, город-то неподалёку?
А это что алеет у самых ног? О, земляника! Пробовал лишь однажды, но ошибка исключена. Хотя в детстве казалось, что ягоды куда крупнее…
— Ю, смотри, что сейчас дам… — слова замерли на устах, когда я оглянулся на юмеми и обнаружил, что тот целенаправленно удаляется, да так поспешно, будто решил сбежать. Откуда силы-то взялись? Ещё мгновение, и деревья заслонили бы его радужную фигуру.
— Ю!!! Ты куда?! — я припустил вдогонку. Почти поравнялся, и тут он остановился, и я — тоже.
Высоко на ветке что-то висело. Сначала показалось, что это мешок тряпья или охотничий силок: солнце, некстати пробившееся из-за туч, мешало разглядеть находку. Затем я осознал увиденное и земляники сразу расхотелось.
Когда-то оно было птицей. Огромной, серой с каштановыми и рыжеватыми подпалинами. Сейчас перья сбились в колтун или вылезли, так что опознать её было затруднительно. Да и не большой знаток я пернатых…
— Сова, — тихо ответил Ю на мой вопросительный взгляд.
— Кому же… понадобилось её подвешивать, да так высоко? — я поморщился. Судя по запаху, добыча пропала много дней назад.
— Кай, это ещё не всё. Присмотрись: она не подвешена. Она повешена.
И правда! За шею, будто человек. А петля-то… петля широченная, даже не затянулась на тонком птичьем горлышке. Изверги какие-то…
— Это что, местные охотничьи обряды? — нахмурился я.