Белый тигр лишь фыркнул и мотнул головой в ответ, перед тем, как длинными прыжками унестись вниз по склону. Крылатый пёс взмыл вверх так стремительно, что я мгновенно потерял из виду Повелителя Металла, растворившегося среди вечных снегов.
— Скажи, пожалуйста! — перекрикивая ревущий в ушах ветер, обратился я к своему воздушному перевозчику, мерно взмахивающему огромными крыльями.
На беззвучные призывы он не откликался. Следовательно, Силы и их помощники способны читать чужие мысли лишь в Обители. Возможно, только своей. А значит, если тэнгу не лукавит, наши переговоры с Ю остались для него и его повелителя тайной. Учтём на будущее!
— Чего тебе?
— Как ты смог проникнуть в Обитель Пламени? Я считал, пять ваших царств надёжно отделены друг от друга!
— Это было раньше! — обернувшись, ответил он. — Господин говорит, что так было задумано изначально. А со временем в пространстве, разделяющем Обители, появились… ну, он назвал это мышиными ходами. Ему виднее.
"Сказывается кошачья природа хозяина", — решил я, но озвучивать вывод не стал и вместо этого спросил:
— А если мышку кто-нибудь подстережёт?
— Остаться незамеченным и вовремя отступить — половина победы, — весело ощерился крылатый пёс. — А увести добычу из-под носа у противника — половина удовольствия от этой победы. Запомни, парень — вдруг пригодится?
— Никудышный из меня предводитель войск, — вздохнул я. — Доверенный начальник охраны покоев Зимней Резиденции — звучит, конечно, красиво, но только на словах. Ну ничего. Может, брат оценит твою мудрость. В сказках великие мечники перенимают искусство у тэнгу и становятся знаменитыми. Просто тебе не повезло с учеником.
— Да будет уже прибедняться! Всё у тебя получится! А что не получится, то тебе и не нужно, — лающе рассмеялся мой новый приятель. Почему-то, несмотря на причинённые страдания, он понравился мне с первого взгляда. Воплощение грубоватого участия. У отца Ясумасы жил похожий пёс, с которым тот частенько выезжал поохотиться. Много лет жил, пока не одряхлел. А мы были совсем маленькими и обожали играть с ним. Не знаю, любил ли это занятие сам пёс — но, во всяком случае, терпел. Отец моего друга так и не завёл другую собаку…
— Ну вот и прибыли!
Я и сам почувствовал, что тэнгу стал снижаться, кругами, словно примериваясь, куда сесть. Это успокаивает! Не хотелось бы снова катиться кубарем, пересчитывая камни!
Хотя насчёт камней я дал маху. Насколько хватало взгляда, внизу простирался лес, и я понял, почему Тигр с таким почтением произносил это слово.
Ему не было равных в человеческом мире. Изумрудная бесконечность, местами клубящаяся белым туманом цветущих деревьев, золотом кустов азалии и карминовым великолепием камелий. Полянки и прогалины, тут и там открывавшиеся восторженному взору, пестрели зимородковой синевой весенних цветов. То и дело встречались вкрапления розового и пурпурного. Лес напоминал драгоценную ширму, выложенную перламутром всех оттенков, которые только есть на свете!
Если в Обители Металла меня встретили холод, снег да горная высь, то сейчас мне улыбалась Весна.
— Где тебя сбросить? — положил конец моему восхищённому любованию нечувствительный к красотам природы тэнгу, заложивший новый виток над верхушками деревьев.
— Не надо меня сбрасывать! — торопливо запротестовал я. — Будь другом, присядь вон на ту полянку. Осторожно! Ах, ну я же просил…
Сердце ушло в пятки, а желудок — в темя, когда мой благодетель камнем упал вниз, подобно соколу, ринувшемуся к притихшему в траве зайцу. К счастью, спуск был недолгим, я тотчас же ощутил толчок, а тэнгу замахал крыльями с удвоенной силой, смягчая удар от столкновения с землёй.
— Высаживайся быстрее, мне нельзя тут задерживаться, — отрывисто пролаял он.
— Хорошо. Спасибо! — сказал я, спрыгивая на луг, заросший незабудками, и отходя к опушке. — Счастливого возвращения и доброй службы! Мы ведь ещё встретимся?
— Господину виднее, — ответил любимой присказкой тот, и был таков — только волна воздуха от взмаха могучих крыльев докатилась до лица, будто лёгкое прощальное прикосновение.
"Эх, во что мы превратили красивую полянку!" — грустно вздохнул я, заметив следы нашего пребывания в виде выдранной с корнями растительности. Похоже, Небесный Пёс впился когтями в землю, дабы приостановить падение. Говорят, травой всё зарастает в считанные дни, и всё же…
Я вернулся к чёрным ранам в земле и потратил некоторое время, чтобы разровнять глубокие борозды, пропахавшие её тело. Те пучки цветов, что оказались целы и невредимы, я постарался углубить в почву. А вдруг приживутся? Всё-таки, это не привычный мир — а значит, возможно любое чудо.
Оглянувшись напоследок и мысленно попросив прощения за невзначай содеянное зло, я направился под сень высоких деревьев. Очень уж хотелось посмотреть, какой он, этот Лес! Познакомиться с ним, как знакомятся с человеком. Радостное нетерпение ускоряло мой шаг.
Сколько себя помню, мне было уютно среди деревьев. Теперь это не кажется удивительным — впрочем, не удивляло и прежде. А вот Ясу никогда не понимал моего стремления забрести в самое сердце леса или рощи. Мальчишками мы сбегали через Северные Врата в сопровождении Дзиро и Годзо, молодого слуги, обычно присматривавшего за непоседливым наследником дома Татибана. Указанный сорванец так и норовил забраться повыше, благо, предгорья Рику подходили чуть ли не к самому берегу Мидорикавы. Утверждал, что не ради чудесного вида на столицу — да и что он мог разглядеть? Но по душе ему были горы, и всё тут! Жаль, не хватит у меня слов, чтобы поведать ему о Царстве Металла…
Горы и меня восхищают, ввергают в немое оцепенение. Они делают человека чем-то большим, нежели он был раньше. Не зря мудрецы-отшельники предпочитают селиться на недосягаемых вершинах. Но и в лесу есть что-то чарующее, волшебное. Может быть, он не исполнен такого величия незыблемости, но он меняется, стоит лишь зайти за следующий ствол, меняется с каждым шагом — и в этом его прелесть и власть. Хорошо бродить по лесу, никуда не торопясь и не опасаясь заблудиться! Ветки, сующие растопыренные пальцы в лицо спешащему чужаку, заботливо отклоняют их от того, кто пришёл обрести покой и умиротворение. В каждой сосновой шишке, в каждой поганке, попавшей под ноги, кроется некий глубинный смысл, подсказка, направляющая путь. Надо только присмотреться, прислушаться к внутреннему голосу — и тебе откроются языки птиц и зверей… Горы знают ответ на загадки вечности, но лишь Лес владеет тайной самой Жизни.
Я что, всегда это знал? Наверно, да — но не мог выразить.
Или кто-то вложил правильные слова в мои неумелые уста?
Запрокинув голову и раскинув руки, я закружился на месте — и верхушки деревьев, сомкнувшиеся шатром надо мной, вступили в этот ликующий танец.
Глава 14Выбор
(Что такое время для Великих Изначальных Сил?)
Проснулся я с чувством, будто снова попал в царство снега, и этот самый снег до последней крупинки набился под одежду, а теперь тает. Бр-р, да что же это?!
Я распахнул глаза и резко сел. Под пологом леса было темно, лишь через переплетение ветвей проглядывало полуночное небо с изумрудными звёздами светляков. Сколько их… никогда не видел столько. А уж крупные какие! Поймать бы дюжину да соорудить светильник. Вот только посадить некуда. Придётся идти осторожно, выверяя каждый шаг. Знать бы ещё, куда.
Провёл рукой по земле, на которой до этого лежал: так и есть, влажный, даже мокрый мох. Сочится водой и пахнет лесной прелостью, а по спине от лёгкого дыхания ветерка уже бегут мурашки. Если, конечно, я спал не на муравейнике…
Густой, слегка гортанный смех заполнил всё вокруг. Я бы вздрогнул, но звуки его не предвещали дурного. Наоборот, он был насыщен тем душевным расположением, с каким обычно воспринимают наши шутки закадычные друзья. Голос оказался под стать, выразительный и чем-то похожий на речь юмеми.
— Кто бы тебе позволил так хорошо отдохнуть на муравейнике, даже при моём содействии? Муравьи — независимый народец, чужаков не жалуют.
Ага! Значит, я всё-таки нашёл его, пятого покровителя!
— Ну вот, опять решили без меня.
Лукавая укоризна в глубоком голосе заставила меня смутиться. И впрямь, напоминает Ю. Так же растягивает слова, желая поставить нахального гостя на место.
— А… можно вас увидеть? — попросил я. Интересно, какой окажется Сила Древа! Полагаю, она и выглядеть должна как…
— Ничего подобного, — смех снова прокатился по лесу, шевельнул прядь у виска.
Он что, так близко?!
— Я не близко, я повсюду, — добродушно поправило меня невидимое божество. — Но ты из тех, кто привык доверять зрению превыше иных чувств. И напрасно, в некоторых местах на него полагаться не следует.
— А на что здесь следует полагаться? — я навострил уши.
— На обоняние, разумеется, — моё неведение вызвало у него новый смешок. — Каждая Сила не напрасно дарует живым существам то чувство, которым оно управляет. Вода — это вкус, Земля — осязание… чему вас только учат? Страшно представить, каковы остальные, если сам избранник Многоцветного не знает столь простых вещей.
— Ах, мне так стыдно, — пожал плечами я, не имея желания спорить. А вы пробовали заниматься этим вслепую? Никакого удовольствия — даже, если переубедишь собеседника.
Светляки пришли в движение, заметались вокруг, подхваченные неизвестно откуда слетевшими порывами ветра. Деревья зашумели, заскрипели, в лицо пахнуло терпкой свежестью лиственного сока. Вдалеке испуганно застрекотала какая-то птица, но тотчас же смолкла, будто кто-то заставил её утихнуть. Что происходит?
— Ну как же? — невидимо усмехнулся мой собеседник. — Следовать желаниям гостя — священный долг хозяина. Подними голову, не туда смотришь.
Я взглянул вверх и обомлел. В сгустившейся тушечной черноте отчётливо проступали очертания драконьей головы. Совсем такой, как принято рисовать: чешуйчатой и рогатой, с выпуклыми глазами и раздувающимися ноздрями, от которых свисали длинные ветвистые усы. Видение слегка колебалось: так подмигивает жаркое полуденное марево в начале месяца Светлой Земли. Но не игра ветерков была тому причиной — крылатые насекомые, поднявшиеся до самых верхушек деревьев, ткали облик Хозяина Леса своим сиянием.