Первым поднялся вице-президент «Ситем». Он взял микрофон и обратился к собравшимся. Марион слушала его речь о безукоризненной двадцатилетней практике жилищного строительства, ведущегося концерном, и ей было ясно, что это только вступление.
Когда вице-президент передал микрофон Джеффу, а тот потом — архитектору, Марион почувствовала, что и собравшиеся поняли, что настоящий разговор начнется только сейчас. Несмотря на ее противоборство, Марион исполнилась гордостью за мужа.
Джефф сопровождал свое выступление показом слайдов, аэрофотопланов и топографических карт.
Как только Джефф закончил выступление, тут же взметнулся лес рук.
Марион и ее Комитет тихо сидели в стороне. Они не были специалистами ни по строительству, ни по пожарной безопасности, ни по расширению полотна дорог, но они знали, что их час придет.
Наконец кто-то спросил:
— Что концерн «Ситем» намерен делать с двумя сотнями акров леса, что находятся западнее предполагаемого строительства?
Марион и ее коллеги переглянулись.
Председатель вновь предоставил слово Джеффу.
В какой-то момент Марион показалось, что она заметила нерешительность у своего мужа. Но затем… между ними двоими завязался настоящий бой.
Джефф виртуозно защищал проект «Си-тем» — Марион (а ей пришлось не раз брать микрофон и говорить от имени своих единомышленников) отстаивала позицию Земельного комитета, который видел одну из своих задач в защите природных зон и сохранении их в первозданном виде.
Но вот микрофон взяла Ханна Борден:
— Я и моя семья хотим продать ферму — и это главное! Нечего превращать наше семейное дело в цирковое представление! Мне все равно, что думают люди. Я заручилась согласием соседей, прежде чем начать разговор о продаже фермы. А вот некоторым надо сначала разобраться в личной жизни и не мешать своим мужьям заниматься делом.
Одни в зале громко ахнули, другие приглушенно захихикали.
— Спасибо, Ханна, — поторопился прервать ее председатель. — Джефф!
Джефф встал, посмотрел на Ханну Борден, оглядел присутствующих и, дождавшись полной тишины, произнес:
— Каким бы ни был результат этого голосования, я хотел бы напомнить, что мы для того и собрались, чтобы выслушать различные точки зрения. И хотя мы с женой стоим на противоположных позициях, я уважаю ее право на собственное мнение. Я думаю, что все меня поддержат. — Джефф сел под оглушительные аплодисменты…
Наконец подошло время голосования.
— Кто за? — спросил председатель.
Марион нервно теребила пальцы, пока счетчики шли по проходу, считая поднятые руки.
— Кто против?
Марион тут же подняла руку.
Голоса были быстро подсчитаны, и она услышала:
— Голосование завершено…
Марион закрыла глаза и стала молиться.
— …за — 348, против — 321. Предложение принято!
У Марион защемило сердце.
Сотрудники «Ситем», вскочив со своих мест, пожимали друг другу руки, хлопали друг друга по спине. Председатель уже кому-то звонил и сообщал, что горожане проголосовали за план строительства жилого массива. Джефф собирал свои бумаги.
— Марион, пойдем попьем чего-нибудь, — предложил кто-то ей.
— Нет, спасибо.
— Тогда до свидания!
Марион не ответила, только взяла свою сумочку и медленно пошла к двери.
Глава девятая
Джефф понял, что Марион дома — ее машина стояла во дворе. Он обошел весь дом, но жены нигде не было. Выглянул из окна и увидел ее на берегу реки. Сняв галстук, он прошел по газону прямо к Марион.
Она догадалась, что он приближается, даже не оборачиваясь. Джефф устроился в гамаке, висевшем между двумя деревьями, и стал смотреть в темное ночное небо. Никто из них не проронил ни слова. Они только слушали, как течет река. И ощущали присутствие друг друга.
— Что же ты ушел с такого торжества? Вот уж «Ситем» отпразднует свою победу! — сказала наконец Марион.
— Мне захотелось побыть с тобой, — ответил он.
Марион смерила его быстрым взглядом.
Да, другие пошли и звали его с собой. Даже старались уговорить. Но он отказался. Тиффани обиделась. Ну и пусть. Желание вернуться домой было у него сильным, как никогда прежде.
Джефф заложил руки под голову и грустно улыбнулся.
— Не знаю почему, но вот лежу я здесь и мучаюсь угрызениями совести из-за того, что помог «Ситем» победить, хотя я всегда считал, что концерн принесет городу большую…
— Зачем ты сделал это, Джефф? — перебила его Марион. — Ты хотел доказать этим надутым белым воротничкам из «Ситем», что ты достойный член их команды!
— Черт возьми, Марион! Я не пытался ничего доказать. Я только делал все, чтобы не произошло ничего такого, в чем потом пришлось бы раскаиваться.
Марион скрестила руки на груди.
— Ты сделал меня полной дурой в глазах наших знакомых.
— Марион, это не так, я лишь отвечал на твой вопрос. Просто отвечал.
— Ты строчил законами как из пулемета, — возразила она. — Это не так уж «просто» и безобидно.
— Это твое собственное мнение, — сказал Джефф.
— Неужели? Еще скажи, что ты сделал предварительный подсчет голосов!
У Джеффа перехватило дыхание. Вот угораздило его жениться на самой несговорчивой женщине на свете!
— Признайся, Марион, ты продолжала бы уважать меня, если бы я не вступился за своего клиента?
— Ты вдалбливал мне в голову свои законы, и я должна еще уважать тебя?
— Чего не бывает! У меня такая работа, — заявил Джефф.
Она посмотрела на него с недоверием.
— Ты просто невыносим!
— А ты крепко стоишь на ногах, Марион.
Она бросила в воду камешек.
— Да, это верно.
— Тебя не свернуть. Ты горячо отстаивала свою точку зрения, и я уважаю тебя за это. Я… — он чуть было не сказал: «горжусь тобой». — Я был… тронут. Но я надеюсь, что мы никогда больше не окажемся по разные стороны при решении подобных вопросов.
Она фыркнула:
— Вот именно! Я ухожу из Комитета и больше никогда не вернусь туда!
— Почему? Объясни, ради Бога!
— Эта работа не по мне. Пока я говорила, у меня от волнения подкашивались ноги.
Ее признание причинило Джеффу боль.
— Я все больше восхищаюсь тобой. — Он стал раскачиваться в гамаке. И, помолчав, добавил: — Мне даже жаль, что битва вокруг фермы Борденов закончилась. Но на следующем заседании Правления будем вместе.
— Надо же — какой благой порыв!
Джефф вздохнул. Он понял, что должен очень много сказать Марион, чтобы умиротворить ее…
— Джефф, я действительно хотела спасти этот прекраснейший уголок природы, где расположена ферма Борденов.
Страдание, слышавшееся в голосе Марион, не на шутку встревожило его, и Джефф как можно увереннее произнес:
— Не расстраивайся так, с землей будет все в порядке.
— Ты не можешь гарантировать это.
Джефф возразил:
— Могу!
Марион медленно повернулась:
— Можешь?..
— Я говорю о лесном массиве. Я никогда не сомневался в проектах «Ситем. Они всегда были безукоризненны. Но что касается этих двухсот акров леса, то я смогу найти способ, как сохранить их.
Глаза Марион недоверчиво сузились:
— Каким же это образом?
Он загадочно улыбнулся.
— Я знаю много способов. — Он был уверен, что успокоил ее.
Но она подошла к гамаку и сказала с возмущением:
— Ты прекрасно знаешь, что «Ситем» собирается застроить эти леса.
— Нет, я…
— Или продать их, что даже хуже, — перебила она его. — И ты еще встал на защиту «Ситем»! И сделал из меня дуру! У, ты… законник! Ну, держись у меня!
Не успел Джефф опомниться, как гамак накренился и он вывалился на землю.
Весь следующий день Марион продолжала дуться на Джеффа, и когда она столкнулась с ним у его конторы, то сделала вид, что не узнала. Она только что вышла из магазина готового платья, находившегося совсем рядом, и теперь осторожно укладывала подвенечное платье Робин в свою машину. Когда Джефф проходил мимо, она упрямо вздернула подбородок.
Запястье Джеффа была перевязано эластичным бинтом — жалкая попытка убедить ее, что он получил травму, упав из гамака. Джефф даже поднес забинтованную руку к глазам, делая вид, что смотрит на часы.
Положив платье в машину, Марион хлопнула дверцей и пошла в обувной магазин через дорогу, чтобы забрать заказанные там атласные туфельки для Робин. Продавщица, обслуживавшая ее, тоже была на городском собрании — каждый, с кем Марион сталкивалась сегодня, был на этом собрании — и, естественно, сразу же заговорила о том, что явно смущало Марион.
— Мне жаль, что вы и ваши сторонники проиграли, Марион, но я, положа руку на сердце, должна сказать вам, что ваш муж просто сокровище. Как он вскочил и стал защищать вас! Он так впился глазами в Ханну Борден, что я думала, она потеряет дар речи от страха.
Марион в третий раз за сегодняшний день слышала подобное мнение и стала раздражаться.
Вход в магазин «Центр-ювелир» был рядом, и хотя Марион сказала своему персоналу, что не будет работать всю неделю, все же решила заглянуть в свой магазин, чтобы узнать, как идут дела. И поинтересоваться впечатлением Линн о городском собрании.
— Что вы, все было совсем не так, — возразила Линн, выслушав комментарии Марион к речи Джеффа. — Я считаю, что Джефф был очень вежлив и объективен с вами.
Ничего другого Марион за все утро и не услышала. Все словно сговорились!
Из ювелирного магазина Марион поехала в кондитерскую, чтобы передать традиционное украшение для свадебного торта — фарфоровых жениха и невесту, — и из кондитерской поехала домой.
По дороге к дому ее стали одолевать сомнения — уж не сошла ли она с ума? Уж не погорячилась ли, упрекая Джеффа за то, что он встал на сторону «Ситем»?
У нее уже стало привычкой бросать все дела и отдыхать. Выйдя во двор, она направилась к креслу под старой яблоней, закрыла глаза и сидела, не шевелясь до тех пор, пока не почувствовала полное умиротворение. Медитации Марион научилась еще в колледже, но на нее не оставалось свободного времени — все поглощала работа. Марион вспомнила про медитацию после посещения врача. Через двадцать минут, почувствовав, что отдохнула, она открыла глаза и… увидела Джеффа, сидевшего на стуле прямо напротив нее.