Сделав небольшую прокладку, я приложила ее к ране и замотала весь этот кошмар бинтом. На бинте на месте раны сразу же проступило алое пятно.
Мужчина попытался расстегнуть ремешок часов, но пальцы, перепачканные в крови, скользили. Я опять перехватила его руку и аккуратно, почти не касаясь, сняла часы, которые упали мне на ладонь. За моей спиной распахнулась дверь. Лёней оказался тот самый водитель, что привез меня к Тропинину в первый раз.
— Твою же… — выругался мужчина.
— Вызови полицию. Позвони Варкову, — отдал распоряжения Тропинин. — Где у нас тут травма ближайшая? — мужчина вопросительно посмотрел теперь уже на меня.
— А… Ну… Первый Мед за углом. А дальше за Карповкой есть круглосуточный медцентр с травматологией. Был, по крайней мере, два года назад, — я судорожно копалась в недрах памяти, пытаясь выудить необходимую информацию; еще за то время, когда у меня была машина, и я могла позволить себе в пробках рассматривать витрины и вывески. Но перед глазами упорно стояли нож и кровь, в которой перепачкался Виталий Аркадьевич и мои пальцы.
— Оставайся с ней. Ключи! — здоровой рукой Тропинин засунул телефон в задний карман брюк и подхватил пальто.
— Но Виталий Аркадьевич… — хотел было возразить Лёня, но спорить было уже не с кем.
Тропинин исчез за дверью, а я стояла посреди коридора с зажатыми его часами в руке. Шарф и перчатки, которые я несла к выходу, сиротливо лежали там, где меня застал непрошенный гость — на полу у входа.
— С ним все будет в порядке? — сглотнув, я посмотрела на Леонида, подбирая дорогие вещи с пола и укладывая на диванчик.
— Надеюсь, — хмуро сообщил мужчина.
Он ничего не стал спрашивать. Четко выполняя указания шефа, набрал полицию, а потом связался с тем самым Варковым, с которым был крайне вежлив.
— Камеры тут есть? — спросил он, чуть отстранив телефон от уха.
— Да, — я кивнула, — вот там!
В углу, напротив входа мигала синим глазком новая камера, которыми начальник утыкал всю контору.
— Звони своему главному и сисадмину? — а потом вдруг опомнился. — Сама-то в порядке?
Я судорожно кивнула и пошла за телефоном.
И началась карусель. Полиция прибыла через десять минут, и ее было много, исключительно, полагаю, ввиду персоны, которая пострадала. Мне с грустью подумалось, что на мой труп столько бы не приехало.
Владимир Александрович, мой непосредственный начальник, примчался минут через двадцать. Как он это проделал с другого конца города — уму непостижимо.
Компьютерщика Диму принесло лишь спустя час. Все это время я сидела на стуле в кабинете, борясь с ознобом, который с постоянством океанских волн накатывал и отступал.
Тома была в ужасе. Сейчас, думаю, подруга оценила все, что происходит, на должном уровне, и была в панике за свою семью. Настену, она, конечно же, забрала. Но и ежу понятно, что Тома близка к истерике. Позвонила я и Маргарите Николаевне. Та, кажется, тоже была готова упасть в обморок. Теперь ее и Валентину Алексеевну тоже, скорее всего, будут допрашивать, ведь они общались со Светой и видели Сергея задолго до меня. Он ведь им тоже угрожал. И я тоже не придала этому значения! Тогда…
Испачканные в крови Тропинина пальцы я вытерла об юбку. Часы так и остались в руке, я сжимала их как последнюю надежду. Мне очень хотелось знать, что с ним все в хорошо. Кабинет заполнили мужчины в форме и в штатском: одни копались к ноутбуке начальника, куда записывалось видео с камер, вторые что-то строчили в куче бумаг.
— Ну, Софья Аркадьевна, начнем беседу, — один из прибывших в форме уселся напротив и разложил перед собой бумаги. — Нападение, судя по записи, было совершено на вас. Появление Виталия Аркадьевича вам спасло если не жизнь, то лицо точно. Меня зовут Анатолий Иванович, я следователь. Так в чем вы видите причину нападения?
— Все из-за квартиры, — я тяжело вздохнула.
— Давайте конкретнее. Вы — юрист, прекрасно понимаете, что мне нужны детали, — его глаза блеснули.
Я на мгновение зажмурилась, пытаясь собраться с мыслями, выходило это плохо, но моего рассказа ждали все, кто сидел и стоял в этой комнате.
— Около трех недель назад умер мой бывший муж…
— Около? Точную дату назовите, раз считаете, что это имеет отношение к делу, и имя его полностью.
— Дмитрий Федорович Мизерный. Даты точной я не знаю. Знаю, что он был, чем-то вроде водителя-экспедитора. Погиб в ДТП в области.
Мужчина начал записывать, от того как он нажимал на ручку, стол слегка дрожал, и это нервировало.
— Мне позвонила его мать, и сообщила, что он оставил завещание на квартиру на меня и на нашу дочь Настю. Его нынешняя жена Светлана, я не знаю отчество, и брала ли она его фамилию, потребовала, чтобы мне не сообщали. Она привела в дом свекрови того самого мужчину, что напал на меня. Они начали угрожать уже вдвоем. Валентина Алексеевна очень просила приехать, матери Димы уже за семьдесят. Двадцать восьмого декабря вечером я приехала к ней, через полчаса туда же пришла Светлана и этот самый Сергей, — я потерла ладонями лоб. — Он меня ударил и сказал, что если я полезу в это дело, будет еще больнее.
— Вызывали полицию? — не отрываясь от бумаг и не поднимая глаз, поинтересовался следователь.
— Вызывали. Я прошла медосмотр. У меня есть… акт об освидетельствовании, — темные разводы на юбке заставили тошноту подкатить к самому горлу. А мысли шли совсем в другом направлении.
Он же мог потерять сознание за рулем?!
— Светлана несколько раз приходила, требовала от свекрови отказаться от наследства в ее пользу. Сегодня мы с ними встретились. Я предложила вступить в наследство и жене и матери, забыв о завещании, и поделить деньги с продажи квартиры. Но Светлана уперлась, сказала, что Дима ей задолжал, и она заберет все, что ей причитается, — часы Тропинина в руке нагрелись. — Я написала ей смс, что буду вступать в наследство, раз она не хочет мирно договориться. Пригрозила, что напишу заявление на ее… друга. Ну и вот, — я развела руками.
Мужчина сделал какие-то отметки в протоколе и окинул меня странным взглядом.
— Что ж. Давайте еще раз. Когда умер ваш муж?
— Я уже сказала, что точной даты я не знаю.
— А что за квартира, из-за которой весь сыр-бор? — хмуро поинтересовался следователь.
— Трешка в старом доме на Невском проспекте, убитая в хлам, — мрачно выдала я.
Губы мужчины презрительно скривились.
— То есть, ваш муж оставил вам в наследство квартиру стоимостью больше десяти миллионов, а вы даже не знаете, когда он умер?
Внутри у меня всколыхнулся протест, обида расплавленной магмой потекла, обжигая внутренности.
— Бывший муж! Уже четыре года как бывший муж! Человек, которого я за четыре года с момента развода видела восемь раз! — я со всего размаха опустила ладонь на стол, второй крепко сжимая часы Виталия Аркадьевича, они, как ни странно, придали мне сил. — Восемь раз хмурый тип встречался со мной у метро, совал в руку деньги, которых не хватило бы и на один поход в продуктовый магазин, и исчезал, не спросив о дочери, не удосужившись узнать, как у нее дела! Плевать на меня! Развелись и развелись! Он о ней ни разу не поинтересовался. А теперь он вроде как ее любил, он вроде как по ней скучал, он вроде как горевал, что я не даю ему с дочерью общаться! Он вроде как меня облагодетельствовал. Но знаете что, вместо этого я себя считаю загнанной в ловушку. Он знал, что я не смогу послать его мать на все четыре стороны. Он на меня все свои обязанности повесил, — воздух и силы закончились, а тошнота стояла у самого корня языка. — Можно мне выйти на минуту.
Мужчина кивнул, я встала и, чуть пошатываясь, пошла в уборную. Опустив крышку унитаза и усевшись на нее, сжала голову руками, положив часы на краешек раковины. Тошнота отпускать не хотела. Так я и сидела, считая точки на узорчатой плитке пола. Сил оторваться хватило лишь на трехсотой. Холодная вода смыла потеки засохшей крови на щеке, где обнаружился небольшой порез от прикосновения Сережиного «друга». Тушь потекла, и я остервенело стирала с лица черные линии. Закончив и вытерев руки о многострадальную юбку, я пошла обратно, часы привычно оказались в ладони. Пряди выбились из косы, и я, сорвав резиночку, распустила волосы.
— Сонь, — Владимир Александрович поманил пальцем на нашу крохотную офисную кухню. — На, выпей, ты вся белая.
Мне протянули кружку, в которой вместо положенного чая плескался коньяк из личных запасов шефа. Руки дрожали. Я опрокинула в себя одним глотком янтарную жидкость и вымученно улыбнулась мужчине. Часы над входом в кабинет показывали без десяти двенадцать. Леонида нигде не было видно.
Только бы с Тропининым все было хорошо… Только бы…
И опять те же вопросы по кругу. От выпитого коньяка и пережитого меня стало клонить в сон. Внутри царила ужасная пустота.
— Так, вот тут подпишите.
Я ставила подписи, не глядя, перед глазами все плыло.
— Вызывать будем… — начал было следователь.
В этот момент дверь сзади щелкнула замком. Мужчина вскинул голову и радушно так улыбнулся, почти подхалимски, я бы сказала. А может мне показалось…
— А вот и настоящий пострадавший.
Я обернулась и увидела Тропинина бледного, сменившего порванную и окровавленную рубашку на темный свитер. Он подошел к нам, и я почти благоговейно протянула ему часы, чувствуя, как по щекам потекли слезы благодарности и усталости. Он забрал часы, и положил мне руку на плечо, чуть сжав, его ладонь была горячей, я чувствовала это даже сквозь ткань блузки.
— Девушка может быть свободна? — раздался тихий голос Виталия Аркадьевича.
— Да, — кивнул мужчина в форме, имя которого никак не хотело откладываться в памяти. — Можете идти, — кивнули мне.
Я же сидела до тех пор, пока теплая ладонь лежала на моем плече, но задержалась она ненадолго. Встав, я встретилась лицом к лицу с Тропининым, и прошептав одними губами: «Спасибо», пошла к выходу. Он ничего не сказал, слабо кивнув, уселся на мое место. А я выползла в коридор, где ждали Леонид и хмурый Даник.