— Так. Вдохнула-выдохнула, — голос Томы обрел суровые преподавательские нотки. — Это не самое страшное. Самое главное, что ты в порядке и Настеныш. Чего они не ловят-то его? — уже возмущенно прошипела подруга. — Он мотается по всему городу, а они! Ната, брысь отсюда! Даже крепким словцом ментов не приложить.
— Я позвоню, как что-то известно будет, — улыбнулась я сквозь слезы.
— Звони по вечерам обязательно, — попросила подруга. — Если что, ты знаешь, куда тебе податься.
— Спасибо! — слезы потекли уже не от горя, а от благодарности судьбе за Тому.
Телефон затих. И я, закрыв глаза, сделала по совету подруги три глубоких вдоха. Как ни странно, отпустило. Главное — принять, как сказал Тропинин, а потом можно и решения искать.
Я пошла в зал, где крутились оперативники.
Варков выдал мне охапку листов бумаги и велел писать заявление, чем я занималась, пока не услышала удивленное «Соня». Вскинув голову, я замерла.
— Денис!
В коридоре стоял мой давешний партнер по танцам, так желавший меня быстро обаять. Он был в джинсах, темной крутке и с чемоданчиком, в котором, скорее всего, имел место быть ноутбук.
— Неужели твоя квартира? — мужчина прошел в зал и опустился возле меня на корточки.
— Да, — я криво усмехнулась. — Вот и такое бывает в жизни.
— Много пропало? — он взял мою ладонь в свои большие теплые руки.
— Да больше вандализм, нежели кража. У меня красть-то нечего, — я покачала головой.
— Вот мрази, — Денис чуть сжал мои пальцы.
— А ты что тут делаешь? — поинтересовалась я.
— А я работаю по совместительству в организации, которая камеры видео-наблюдения в вашем доме обслуживает. Вот вызвали, чтобы информацию скинуть с винтов.
— А как же твоя визитка? — там явно значилось не техник.
— Менеджер — основная профессия, но жизнь дорогая, хочешь хорошо кушать — вертись, — он улыбнулся и чуть подался вперед. — Понимаю, все это неприятно. Кстати, а где ребенок? — лицо Дениса вдруг стало хмурым и сосредоточенным.
— У родителей, — я чуть сжала его пальцы, благодаря за поддержку, и попыталась аккуратно руку изъять, но он сжал сильнее, захватывая мою ладонь в плен.
— Соня, — его глаза встретились с моими, — не переживай. Прорвемся.
— Соня, — голос Тропинина заставил меня вздрогнуть, а Дениса повернуться в сторону двери. — Новую дверь поставят в течение часа. Ключи тебе передадут. Квартиру пока опечатают. Возьми необходимые вещи. Бумаги заполнишь дома. Я жду в машине, — отдав приказания, Тропинин развернулся и исчез в коридоре, где под его ботинками захрустел мусор.
Ладони Дениса разжались, выпуская мою руку.
— Твой бойфрэнд? — он горько усмехнулся. — Поторопись. Это же ведь его армия навороченных тачек весь подъезд к парадной заняла?
— Денис… — я зачем-то попыталась оправдаться.
— Теперь понятно, почему ты не стала мне звонить. Ладно, забей. Не буду третьим лишним, — он вышел из комнаты, проследовав по тому же пути, что и Тропинин, и ботинки его издавали тот же хруст, круша жалкие остатки моей нормальной жизни.
Бокс с украшениями был вывернут, и колечки раскатились по полу, закопавшись в разбросанные вещи, осколки мебели, куски штукатурки и обоев. Как немой укор и символ всех мой несчастий, лежало на крохотном чистом пятачке пола обручальное кольцо. Простое, потертое в царапинах; когда-то я носила его с гордостью, потом по привычке, потом стала часто снимать, меняя на что-то более изысканное, и в итоге совсем забросила. Последние годы брака я даже не прикасалась к нему. Оно — замкнутый круг, в котором я пребывала. Развод стал отличным способом, чтобы его разорвать…
Почему-то сейчас из всех мужчин на земле мне был нужен живой Дима, чтобы спросить, почему он так поступил? Почему подверг опасности жизнь матери и своего ребенка? Что же за причина была, раз он, написав завещание, втравил нас во все это? Бывший муж был ленивым, эгоистом, но он не был глупым и не был безжалостным.
Чемодан я вряд ли найду в этом кошмаре. На кухне на полу валялись кучи пакетов. Один большой я и использовала в качестве временного пристанища для моей одежды, часть из которой вообще придется выбросить.
Боже, где взять такие деньги? Тут же практически капитальный ремонт нужен?! Это, считай, как в новостройку въезжать. А мебель, а техника, а игрушки… Продать эту квартиру и купить поменьше с ремонтом, чтобы хватило денег восстановить утраченное?
Слез не было, оттого было только хуже, внутри все жгло. Пакет выпал из руки, распахнув окно навстречу зиме, я уперлась руками в подоконник, глубоко дыша. Не знаю, сколько я так стояла, пока на плечи не легли теплые ладони.
— Соня, — голос Виталия Аркадьевича проник в заледеневшее сознание. — Это все пустяк. Ремонт сделают в течение недели, после того как Анатолий позволит. Тебе не стоит переживать так.
— Как мне не переживать? Неужели вы не понимаете, что такое для меня дом. Это все собиралось по крупицам. Это все… — я развела руками. — Это вся я. Я — пустяк?
— Это все лишь вещи, Софья, — пояснили мне спокойно, как ребенку.
— Значит, все же пустяк, — я была готова затопать ногами от обиды.
— Почему же ты такая глупенькая и упрямая, — он прижал меня к себе, его дыхание согрело мою щеку. — Соня, поедем домой.
— Нет, здесь, здесь еще остались вещи… и фотографии.
— Когда ты успокоишься, мы приедем, и ты заберешь все, что нужно. Я вызову клининговую компанию, они все разберут. Сейчас тут ничего нельзя трогать лишний раз.
— Зачем вам вся эта возня со мной?
Он усмехнулся мне в висок.
— Спишу это на шок. Мы говорили, о том чего я хочу, всего пару часов назад.
Я чуть отстранилась и посмотрела на него. Легкие морщинки в уголках глаз, тонкие седые нити на висках, тонкий прямой нос. Мои губы заскользили по его подбородку вверх, а руки тянули на себя за ворот пальто. Я целовала с открытыми глазами, следя за реакцией. Он же смежил веки, отдавшись ощущениям.
— Поехали домой, — почти простонал он.
— Это и есть мой дом.
— У нас есть все, чтобы попытаться сменить, условно говоря, место твоей регистрации, — прошептал Тропинин, едва касаясь губами моего лба.
— У меня есть дочь.
— А у меня есть сын, как ты знаешь.
— У меня проблемы.
— Ты не поверишь, я заметил.
— И вы хотите меня со всем этим прицепом?
— Если ты не изменишь своему характеру, своей честности, если ты будешь слушать меня и доверять мне. Если ты будешь на моей стороне, даже если не всегда будешь согласна.
— Ты не будешь помогать мне с моим прицепом и добавишь от себя еще парочку тележек, — мое сердце точно мокрая собака отряхнулось от пыли страха и забилось. Я капитулировала, и «ты» стало белым флагом моей крепости.
Тропинин чуть улыбнулся. Он все понял.
Так иногда хочется, чтобы кто-нибудь сказал, что все будет хорошо. Вот с этой самой минуты. А ведь даже если этот кто-то, доказав перед этим свою божественную сущность и дар предвидения, и скажет сии заветные слова, не поверишь…
Когда мы приехали на Фонтанку, было глубоко за полночь. Анна Александровна, не кинув в нашу сторону ни одного любопытного взгляда (а может просто я не засекла) быстро удалилась с пакетами с моей одеждой в прачечную. В гостиной на большом глянцевом столе по-царски расположился поднос с чаем, молоком, сахаром.
От еды мы с Тропининым отказались. А вот по чашечке чая распили. Еще в машине возле теплого бока Виталия, я решила, что раз жизнь «несет» меня в объятия Тропинина, и он сам того желает, зачем же я, уподобившись глупому ослу, буду отталкивать руками и ногами того, с кем мне хорошо. Мне хотелось верить в искренность того, что он сказал в ресторанчике. Вряд ли привередливая судьба подсунет мне еще один такой подарок. Тропинин не легкий человек, жесткий, жестокий, но что-то во мне тянулось к нему.
На вопрос, который был отражением его желания, но для меня звучал скорее как приказ — переехать в спальню Тропинина — я ответила кивком головы. Честно полагала, что будет секс, и была к нему готова. Но все оказалось гораздо лучше, когда я вышла из душа, Тропинин спал.
Огромная спальня тонула в густых сумерках, два окна выходили на Фонтанку, набережная которой не засыпала, фары машин неустанно шарили по дороге, выискивая кочки и прочие неприятности. Паркет под ногами был теплым. Прозрачная штора создавала иллюзию, будто я стою за занавесом, смотрю на рассаживающуюся по своим местам публику и вот — вот начнется представление, в котором мне отведена главная роль.
Интересно, а тут водятся призраки? Пожалуй, я бы с радостью побеседовала сейчас с какой-нибудь давно почившей графиней, которая поделилась бы своей посмертной мудростью, в том числе в отношении мужчин.
Заснуть долго не получалось. Простыни были прохладными, дыхание мужчины, выдергивало из сна непривычностью, для человека привыкшего спать в одиночестве, теплота и тяжесть руки, которая в какой-то момент оказалась на моей талии, заставили резко втянуть живот.
А еще очень хотелось узнать, почему же Варков угрожал мне обвинением в похищении Сережи? Ведь, судя потом, что я вижу, Тропинин меня за похитительницу не считал.
Сон сморил лишь под утро. Заслышав возню будильника на столике, я глубже зарылась в одеяло, и, как оказалась, подмышку Тропинина. Вставать категорически не хотелось. За окном и в спальне было темно. В руках Виталия было тепло и уютно.
— Сколько время? — хриплый голос разрушил сладкую дрему.
— Минут десять назад было семь, — я зевнула и перекатилась на спину.
— Тебе надо заполнить бумаги, которые тебе дал Толя. Он пришлет человека за ними, или Артем отвезет. Вечером я за тобой заеду на работу. Возьми отпуск. Шенгенская виза есть? — выдали мне из темноты тираду указаний.
— Виталий Аркадьевич, я — наемный работник, и не могу по своему желанию брать отпуск, когда захочу. Санычу надо найти человека на замену, а это не менее двух недель с учетом всех расшаркиваний с Минюстом.