— Какое дело? — не поняла я, а потом озарило. — Ждет, конечно. Спасибо, Данил Олегович.
— С наступившим! Не болей!
Телефон погас.
— Даник сказал, что все нормально.
— Ну, вот и славненько! — Тома потерла руки.
Подруга глупой не была, но некоторые вещи, пугавшие меня до коликов, она могла воспринимать вполне спокойно и даже с некоторой долей пофигизма. Может, она просто не могла предположить, что такие, как Тропинин, могут навредить, а некоторые вполне способны и судьбу поломать. Вера в правовое государство, гражданами которого мы являемся, у некоторых таки наличествует.
— Тебе бы чего жидкого похлебать. Начнем с чая с сахаром, — подруга хлопнула ладонями по коленям и пошла на кухню, из зала послышалась возня, строгая Тома не преминула заметить, что девочки слишком близко подползли к телевизору.
Я же попыталась сесть. Как на корабле в шторм меня мотало из стороны в сторону. Но умыться очень хотелось, от того зубы были стиснуты, попытка влезть в тапочки отринута, и я отправилась в свой вояж до ванной босиком. Мое пальто аккуратно весело на вешалке, сумка стояла на диванчике, из нее выглядывали краешки документов. Стеночка стала хорошим помощником, другом и соратником в моем путешествии. В памяти всплывали мои пятидневные походы в ванную. Такой странной болезни у меня еще никогда не было. А может это и не болезнь вовсе, а нервный срыв?
Теплая водичка взбодрила. Зубная паста со вкусом кокоса показалась чуть ли не съедобной. Душ был бы кстати, но я решила пока не рисковать. Теплый, безумно сладкий чай и бутерброд с маслом приятно утяжелили желудок.
— Моль бледная превращается в человека. А вот не надо было все простуды на ногах переносить. И успокоительное попить не помешает, — Тома уселась напротив. — Ну, так расскажешь, что там с Димкой-то приключилось?
Я поежилась, но подробно рассказала подруге все, что сохранилось в прожаренных температурой мозгах.
— Ощущение, что вернулись лихие девяностые.
— Мы с тобой, дорогая, были маловаты, чтоб по достоинству оценить размах тогдашнего бандитского разгула, — усмехнулась я.
— И что ты будешь делать? Даже не знаю, как бы я поступила в такой ситуации, — Тома начала складывать из салфетки причудливую фигурку, чтобы занять руки. — Вроде, все по чести. Димка сам захотел отдать квартиру тебе и дочке. А не этой лахудре. Это он из-за нее же ушел?
— Ну, скажем, не совсем из-за нее. Мы уже не сильно понимали друг друга. Он стал успокоение на стороне искать. А она мимо не прошла. А может другая. Я не интересовалась.
— Ты не простила? — грустно усмехнулась Тома, окинув меня странным взглядом.
— Нет… Я… Я могла многое понять и на многое закрыть глаза, но не на измену. Это предательство. Хотя он просил его понять. Но я, как бы это сказать, поняла, но не простила. Конечно же, после этого я стала самой плохой. Может, и поэтому еще он с Настей так редко общался, думал, что я дочку науськаю против него. Обиделся. Дурак. Прости, Господи! Не говорят так о покойных. А вообще, Том, я не знаю что делать.
— Квартиры в центре на дороге не валяются, дорогая.
— Да не в квартире дело. Приятно конечно пару лишних кусков за душой иметь. Но проблем с ней будет больше. Мне мать Димкину жалко чисто по-человечески. Страшно, знаешь ли, в таком возрасте оказаться на ее месте. Может, предложить этой Светлане мировую? — я водила краешком ложки по столу.
— Какую?
— Пусть вступят спокойно вдвоем, как наследницы по закону. Продадут. Димкиной матери квартиру купят, а эта пусть делает что хочет, денег ей более чем хватит. И я не буду выглядеть как какая-то «халявщица»: четыре года не общались, а тут на тебе.
— Он — отец Насти, — прошептала подруга, поглядывая за мою спину.
— Настена с голоду не умрет. У меня есть, что дочке оставить! — вскипела я.
— Тьфу, на тебя, Сонька, дура ты! А что будешь делать с этим? — Тома кивнула головой, явно намекая на фингал.
— Спускать такое не хочется, но если это будет одним из способов надавить на Свету, заявление не буду подавать. Да и сроки, как я понимаю, уже все вышли. Маргарита заявила, что это новый бойфрэнд жены Димы. Вряд ли Светка захочет, чтобы у него проблемы были.
— Мда… — нахмурилась подруга.
— Так! Может, я и душ переживу? — решила я сменить тему.
Теплый душ действительно поправил самочувствие, особенно настроение улучшили вымытые волосы. Голове стало легко. Дома стояла жуткая жара, и из недр шкафа была добыта чистая майка на бретельках с мишками-аппликациями. У Настены была точно такая же, поменьше размером, мы купили этот забавный набор «мама-дочка» в прошлый поход по магазином. Доча была жутко счастлива. Розовые майки с медвежатами в районе пупков стали нашей любимой домашней униформой.
Завидев меня в «мишках» дочура помчалась переодеваться, и скоро маленькое существо радостно кружилось по залу в своей розовой майке, с гордостью демонстрируя подруге, что она как мама. А существо постарше сидело на диване, исчерпав остатки сил, и наслаждалось чистотой, теплом и приятной тяжестью в желудке.
— Надо бы до магазина дойти, бульончику сварить тебе, — заявила Тома. — Да и мелким чего вкусного прикупить. Хотя у нас универсам выглядит как после ядерной войны, полки пустые.
Пободавшись насчет денег и безбожно продув, я опять оказалась на диване. А Тома отправилась добывать мамонта. Звонок в дверь удивил. Тома метеор тот еще, но настолько быстро!
Я поднялась и направилась к двери, полагая, что у подруги руки заняты. Настена увязалась за мной, потому как «заказала» любимой Томе шоколадное яйцо с игрушкой.
Дверь распахнулась, и мы с дочкой удивленно замерли.
За дверью стояли двое мужчин, оба были мне знакомы, правда, тот, что постарше и побольше, оказался не таким высоким, как мне виделось в прошлую нашу встречу, вот ведь у страха глаза велики. Да и выражение лица у него было ныне не в пример добрее всех предыдущих встреч.
— Привет, — Сережа смотрел на нас с дочей, чуть округлившимися глазами.
— И тебе привет, путешественник! — улыбнулась я.
— Софья Аркадьевна, — кивнул Виталий Аркадьевич.
Оба Тропинина были тоже подозрительно похоже одеты: длинные черные пальто, черные свитера под горло, правда, на сынишке была шапочка. Отец себя головным убором утеплять не стал, и только сейчас я заметила, что в темной его шевелюре пробегают тонкие нити серебра. У обоих на плечах сияли не растаявшие снежинки.
Тропинин старший протянул мне плетенную корзинку на длинной ручке. В ней на виду лежали бутылка вина и куча выпечки и сладостей. Проглядывало и имбирное печенье. Я почувствовала, как рядом запыхтела Настена, схватившись за мою ладонь.
— Хотел выразить благодарность и несколько сгладить то, что случилось… — мужчина чуть сузил глаза.
— Спасибо, — я была обескуражена, но кивнула, принимая корзинку, хрустящую пакетом, в который была завернута. — Вам не стоило беспокоиться. Я понимаю, что такое дети. Главное, что с Сережей все хорошо, — я подмигнула мальчику.
— Мамочка! Там Эпл-Джек! — радостно захлопнула в ладоши Настена, заглядывая в корзинку с детской непосредственностью.
— Кто? — удивился Виталий Аркадьевич.
— Пони, — на автомате выдала я, но заметив приподнявшуюся удивленно бровь Тропинина старшего, быстро добавила. — Печенье в виде пони — персонажа мультика.
Виталий Аркадьевич воздел глаза к небу и улыбнулся. Улыбка его преобразила. Он стал чуть моложе и чуть проще.
— Ну что, дружочек, пойдем? — Тропинин положил руку на плечо сына. — С праздниками вас.
— Вас тоже. Спасибо за угощение, — я поставила корзинку на пол и подхватила любопытного таракана на руки.
— Спасибо, — дочурка застенчиво улыбнулась, кося хитрым взглядом на лакомство.
Мужчины стали удаляться по коридору, а мы закрыли дверь. Из комнаты появилась Ната, и начался учет и переучет содержимого корзинки. Я еле успела вытащить бутылку. Сей процесс активного дележа и застала удивленная Тома с пакетами.
— А это что?
— А это нас почтил визитом со своим «спасибо и извините» господин Тропинин, — я втихаря перепрятывала то, что поделили малышки. Тома решила действовать жестче.
— У вас попы слипнутся! — возмутилась подруга, отбирая у девочек основную часть добычи. — Суп, значит, они есть отказываются, а сладкое, так на ура! Ну, нет, дорогие мои, пюре и котлетки и потом по печенюшке. Все! Кыш в комнату!
— Эх, Тома, разрушитель праздников!
— Спаситель от сахарного диабета. Хм. Ну-ка дай сюда.
Бутылку у меня конфисковали. А название вина перекочевало на строку поискового сайта.
— Ну, надо же… Благодарен мужик. А где Андрюше благодарность? — засмеялась подруга, протягивая мне телефон.
Бутылка этого вина в Интернет-магазине стоила двадцать тысяч! Двадцать тысяч, Карл! Как Зоя с работы ни скажет!
— Гуляем? — приподняла я бровь.
— У тебя температура подняться может, тебе нельзя! — ехидно заметили мне с кухни.
— Плевать! Когда я еще такое дорогущее вино попробую!
Глава 7
Оставшаяся часть праздников прошла отлично. Температура больше не порадовала своим присутствием. Вкусный ужин и четверть бокала вина очень хорошо расслабили. Я отлично выспалась в обнимку с Настеной, предоставив в полное распоряжение Томе и Нате гигантский диван и телевизор в зале.
Пару дней мы сидели дома и наслаждались старыми фильмами, играми с девочками, устроили даже целый день Поняш, и официально были посвящены в сестричество коняшек-мультяшек: Тома ныне звалась Пинки Пай, а я — Радуга Дэш.
В ночь на Рождество повалил снег, он шел сплошной стеной. Ровный строй снежинок, устремившихся к земле, не смел нарушить даже извечный питерский проказник-ветер. Машины потихоньку обращались сугробами. Земля укрывалась белым пушистым одеялом. Опутанные гирляндами соседские окна дарили настоящее ощущение праздника. Куча народу высыпала на улицу, несмотря на позднее время, радуюсь такому редкому за последние несколько лет чуду.