— Я не могу насытиться тобой, маленькая роза.
Его желудок скрутило, когда на ее губах заиграла робкая улыбка.
Он снова застонал и поцеловал ее еще раз. Когда уже собирался заправить член обратно в джинсы, он увидел кровь на внутренней стороне ее бедра. Его руки дрогнули.
— Ты ранена? — спросил он, опускаясь на колени и проводя руками по бедрам Марии, останавливая слабую струйку крови.
— Мой господин, — прошептала Мария.
Но Рафаил был слишком занят поисками причин кровотечения и отметин.
«Оболочка. Неужели это из-за оболочки? Раньше она не причиняла ей боли».
Рафаил замер, когда Мария положила руки на его щеки. Он поднял взгляд. Его глаза расширились, и мгновенный шок лишил его подвижности. Он стоял на коленях. Он никогда и ни перед кем не опускался на колени. Никогда больше, с тех пор как…
Рафаил позволил Марии приподнять его голову, чтобы встретиться с ее глазами. Ее руки согревали его лицо.
— Я не ранена, — заверила она его. — Это был шип от стебля, который ты держал в руке. Это просто небольшой порез.
Рафаил опустил стебель и положил руки ей на бедра, а его пальцы переместились к шрамам на ее спине. Ее дыхание сбилось, когда его пальцы прошлись по изуродованной коже.
— Я не ранена, — повторила она. — Встаньте, мой господин.
Он стоял на коленях. На коленях… Он поклялся больше никогда и ни перед кем не вставать на колени…
— Поднимайся.
Рафаил вздрогнул от этого приказа, но тут же повиновался. Его тело повиновалось мягко произнесенным словам Марии.
Его ноги и руки начали трястись. Он встал на гребаные колени! Все и сразу охватило его разум. Розы, оранжерея, белые лепестки… Мария отдает ему приказ… а он подчиняется. Он резко вдохнул, когда Марии осторожно заправила его член обратно в джинсы. После чего натянула и свои штаны и взяла его за руку.
— Давай вернемся в комнату.
Рафаил ошеломленно кивнул и, впервые за всю свою взрослую жизнь, позволил кому-то вести его за собой. Мария шла рядом с ним, и ее рука не отрывалась от его, пока они пересекали сад, входили в дом и возвращались в покои Рафаила. Мария закрыла двери, затем улыбнулась ему, поднеся их соединенные руки к его сердцу. Он не понимал ощущение пустоты в груди. Яму в желудке. Не понимал, почему не мог выбросить из головы образ покрытых кровью белых роз. Не знал, почему у него дрожат руки.
— Давай примем ванну.
Рафаил уставился на Марию. Они никогда не делали ничего подобного раньше. Никогда не принимали вместе ни ванну, ни душ. Они трахались, и он доминировал. А она делала лишь то, что ей говорят.
— Идем, мой господин, — сказала Мария мягким, манящим голосом.
И Рафаил последовал за ней, как раб, послушный ее приказам.
Мария отстранилась от него только для того, чтобы набрать ванну. Он взглянул на себя в зеркало, когда комната начала наполняться паром и ароматом ванили от пены для ванны, которую Мария добавила в воду. Его лицо выглядело бледным… но больше всего его потрясли глаза. Он не узнавал выражение своих собственных глаз. Они были расширенными. И тусклыми.
«Что, бл*ть, происходит со мной?»
Он опустил глаза, когда почувствовал, как Мария расстегивает пуговицы на его рубашке. Сглотнул, наблюдая за ней. Его желудок свело. Она стянула рубашку с его рук, расстегнула джинсы и спустила их с его ног.
Рафаил, будучи совершенно неподвижным, следил за тем, как Мария сбрасывала с себя одежду, пока она не предстала перед ним совершенно обнаженной. Она выключила кран и снова протянула ему руку. Рафаил вложил свою руку в ее, но странное онемение все еще ощущалось в его костях. Только когда они подошли к краю большой ванны, он остановил ее. Мария повернулась в его сторону, и брови ее были сведены вместе в замешательстве. Рафаил потянулся к розе в ее волосах. Взяв ее в руки, он дернул за лепестки, разрушив бутон, и бросил лепестки в воду в ванной, наблюдая, как они разлетаются по поверхности. Бросив остатки цветка на пол, он шагнул в горячую воду.
Рафаил протянул руку Марии, и она присоединилась к нему. Он сел, и горячая вода окутала его тело. Мария села напротив, лицом к нему. Мокрые пряди волос вились по ее шее. А нижняя часть ее волос была погружена в воду.
— Повернись, — сказал Рафаил, и она повиновалась, прижавшись спиной к его груди.
Он убрал волосы с ее шеи и поцеловал нанесенные им укусы. Волна чувства собственничества, вызванная этими укусами, была ошеломляющей. Он владел своей маленькой розой. Отметины демонстрировали всему миру эту истину. Пометили ее как его.
Взяв губку из корзины на бортике ванны, Рафаил окунул ее в воду и выжал на волосы Марии. Она откинула голову назад и одобрительно вздохнула. Рафаил медленно намыливал ее волосы, массируя руками густые пряди. Комната наполнилась звуками его голоса, когда он начал напевать детский стишок, который всегда пел, когда мыл волосы Марии. Она прижималась к нему. Когда последние остатки шампуня и кондиционера были смыты с ее волос, он снова прижал ее к своей груди и вдохнул аромат ванили и розы. Опустив взгляд на обнаженное тело Марии, прижатое к его груди, Рафаил увидел, как у ее живота собираются лепестки красных роз.
Его мысли вернулись в оранжерею. Он подобрал лепесток и подержал его в руках. Мария следила за каждым его движением.
— Почему ты так любишь розы, мой господин?
— Моя мать была ботаником, — сказал он, не отрывая взгляда от лепестка в своей руке. — Работала в дендрарии Арнольда (прим.: дендрарий в пригороде Бостона (штат Массачусетс, США), являющийся Национальным историческим памятником и включенный в Национальный реестр исторических мест США).
Рафаил говорил без эмоций в голосе. Он и не испытывал никаких эмоций, по крайней мере тех, которые можно было бы выразить. Мария задала ему вопрос. Он ответил на него.
— Работала? — прошептала Мария.
Рафаил потерялся в обрывочных воспоминаниях, и его зрение затуманилось.
— Она всегда приносила их домой, чтобы они стояли повсюду.
Он попытался ухватиться за далекое воспоминание о том, как темноволосая женщина вела его в сад на заднем дворе их дома, чтобы ухаживать за кустами роз. Рафаил ощутил в своих пальцах бархатную текстуру лепестка и вспомнил, как ощущал их, когда был совсем юным.
Мария сделала дрожащий вдох.
— Моя мама тоже так делала. Держала их по всему дому, я имею в виду. Красные розы…
Она улыбнулась. Со своего места Рафаил мог видеть только ее рот. Ее улыбка была не такой широкой, как обычно.
— Каждый раз, когда вижу красные розы, я вспоминаю о ней. Иногда это воспоминание причиняет мне боль, если у меня выдался плохой день. Тогда я скучаю по ней больше, чем обычно.
Рафаил уронил лепесток и наблюдал, как тот исчезает в массе пузырьков.
— Он задушил ее, — произнес Рафаил, и это воспоминание прозвучало так, словно не было связано с трагедией.
Мария повернула голову, и ее голубые глаза встретились с его взглядом. Ее рот раскрылся, а после закрылся. Рафаил провел пальцем по ее щеке и шее. Сосредоточил внимание на изящной ключице. Она была совершенна.
— Он заставил меня смотреть, как душит ее голыми руками.
Рафаил вспомнил, как мать смотрела на него, пытаясь отдышаться.
— Ваза, которую она несла, разбилась и рассекла кожу на ее ногах.
Рафаил как наяву представил море крови, и взгляд своих детских глаз на то, как оно покрывало белые лепестки, рассыпанные по полу.
— Он взял покрытые кровью лепестки и засунул их ей в рот, напевая при этом «Круг вокруг розочки».
Рафаил провел рукой по волосам Марии, будто не рассказывал в этот момент о жестокой смерти своей матери.
— Затем он встал и выстрелил себе в голову.
Дыхание Марии стало затрудненным. Но Рафаил был поглощен теми скудными воспоминаниями, которые сохранились в его сознании.
— Я подошел к тому месту, где она лежала. Ее волосы… — тихо произнес он. — Они упали ей на шею.
Он улыбнулся. Его мама выглядела такой красивой, когда смотрела на него, не мигая, с лепестками во рту.
— Это заставило меня улыбаться. Ее лицо было спокойным. Оно никогда не было спокойным. Он всегда бил и душил ее. Когда он наконец убил ее, я впервые увидел маму умиротворенной.
Сердце Марии колотилось под его рукой.
— Кем был этот человек? Почему он убил ее?
Рафаил нахмурился, пытаясь вспомнить.
— Вероятно любовником? У меня не было отца…
Он покачал головой.
— Не знаю. Я не в курсе, почему он убил ее. Священники не рассказывали мне об этом. Я помню только обрывки.
Мария изучала его лицо. Сглотнула. Рафаилу понравилось, как выглядело при этом ее горло.
— Мой господин… — произнесла она тихо. — Скольких людей ты убил?
Рафаил попытался вспомнить. И пожал плечами.
— Многих.
Мария опустила плечи.
— Многих… — прошептала она.
Рафаил встал и протянул ей руку. Мария переплела его руку со своей, и он вывел ее из ванной. Он не позаботился о полотенцах для них, проведя ее через спальню и маленькую столовую в свою личную комнату. Он включил свет и Мария вздохнула. Рафаил окинул взглядом стену. Она была заполнена фотографиями лиц его жертв. Мария прошла мимо него, и он наблюдал, как она подошла к стене. Почувствовал, как его грудь раздувалась от гордости. На него смотрели лица, с широко распахнутыми в смерти глазами.
— Т-ты… ты убил всех этих женщин?
Мария запнулась.
— Эти фотографии… все эти люди мертвы?
— Только что умерли, — пояснил Рафаил, вспоминая каждого из них в ярких деталях. — Их тела были еще теплыми в момент снимка.
Мария протянула руку, чтобы коснуться фотографий, но отдернула ее.
— Задушены? — спросила она, разглядывая красные следы на их шеях.
— Все они.
Рафаил посмотрел на свои руки, и раздвинув пальцы, улыбнулся.
Когда он поднял голову, то увидел, что Мария замерла перед стеной. Она обернулась, чтобы посмотреть на него. Кровь отхлынула от ее щек.
— Ты убил ее.