Осознав это, Рафаил упал на колени.
Отец Мюррей застонал при виде такой покорности, и, убедившись, что Рафаил наблюдает за ним, ввел комбинацию на замке гроба и отодвинул тяжелую, удушающую крышку. Отец Мюррей полез внутрь, и Рафаилу потребовались все силы, чтобы не вскочить на ноги и не броситься на него — искра ярости вновь зародилась в его онемевших конечностях при мысли о том, что этот ублюдок прикасается к Марии. Рафаил почувствовал, как его мышцы наливаются силой. Он приготовился к атаке, приготовился вытащить нож из-за пояса и броситься на священника. Но Рафаил отказался от этого плана, когда отец Мюррей вытащил Марию из гроба, просунув руки под ее обмякшие руки. Ее тело было неподвижно. Глаза Марии закатились, но она боролась с угасающим сознанием, пытаясь обнаружить Рафаила. Как только она сделала это, из ее уст вырвался всхлип.
Рафаил почувствовал, как его грудь раскалывается на части, раскалывается настолько глубоко, что он стал задыхаться. Видя, как Мария теряет сознание и корчится от боли, он не выдержал. Его затрясло от ярости и неприкрытого гнева. Затем он увидел это, и все вокруг замерло. Покрывало из волос Марии соскользнуло с ее лица, и открылась грудь. Там, на ее обнаженном и покрытом синяками теле, красовался перевернутый крест, такой же, как у него и его братьев. Ее безупречная кожа была красной и покрылась волдырями и белыми пятнами там, где начинала зарождаться инфекция. Она была смертельно бледна, а ее губы посинели от недостатка воздуха.
Рафаил не знал, что может питать еще большую ненависть, чем уже испытывал к священнику, который на протяжении долгих лет был его мучителем. Он ошибался. Раф был чертовски неправ. Отец Мюррей причинил Марии боль. Он причинил ей такую боль, что она едва могла держать глаза открытыми.
Священник притронулся к тому, что принадлежало ему.
А Мария, бл*ть, была его.
Затем священник провел рукой по обнаженной груди Марии, пока не добрался до ее киски. Не сводя глаз с Рафаила, он ввел палец в Марию. Она не издала ни звука.
Страх прошлого схлынул, как дождь с жестяной крыши. В считанные секунды Рафаил оказался на ногах, озаренный яростью самой преисподней. Он бросился через всю комнату. Но отец Мюррей затащил Марию за гроб, используя его как щит, и положил руки ей на шею. Рафаил замер на месте.
― Я сверну ей шею. Подойдешь ближе, и я сверну ее. Я уничтожу твою мечту.
Рафаил пытался придумать, что ему делать.
― Я же велел тебе встать на колени.
Рафаил так и сделал, несмотря на то, что каждая частичка его души кричала о том, что он должен сопротивляться. Его глаза были прикованы к отцу Мюррею, который приближался к Рафаилу, все еще держа Марию в своей хватке. Ее ноги волочились по полу, а тело было искалечено. Когда он остановился перед Рафаилом, тот одним лишь своим взглядом пообещал священнику неминуемую смерть.
Отец Мюррей ухмыльнулся.
― Расстегни молнию.
Сердце Рафаила замерло. Лицо отца Мюррея исказилось от гнева.
― Я сказал, расстегни молнию, демон!
Его крик эхом отразился от стен, перенося прошлое в настоящее. Его руки сжались на шее Марии, предупреждая Рафаила о необходимости подчиниться.
Расфокусированные голубые глаза Марии встретились со взглядом Рафаила.
― Нет, ― прошептала она, и ее лицо исказилось от печали.
Отец Мюррей прервал ее речь, начав сжимать шею. Рафаил даже не задумался о своих действиях, когда лицо Марии покраснело от давления священника. Он протянул руку и потянул вниз молнию на брюках отца Мюррея. Мария не сводила с него глаз. А Рафаил не сводил с нее своего. Он не позволит ей умереть. Не позволит этому выродку забрать ее у него.
Ее взгляд заставлял его чувствовать себя иначе, чем в предыдущие разы, когда он был в этой комнате, в этом же положении. Она помогла ему почувствовать себя менее одиноким.
Когда молния отца Мюррея была расстегнута, Рафаил увидел, что его член уже тверд.
― Вытащи его, ― приказал священник охрипшим голосом.
Руки Рафаила дрожали, но он сделал то, что велел ему отец Мюррей. Мария захныкала и попыталась вырваться. Но Рафаил уставился на клеймо на ее груди. Ей нужна помощь. Он должен вытащить ее отсюда.
Движение за спиной отца Мюррея привлекло внимание Рафаила. Но он не отвел взгляд. Только увидев длинные темные волосы и темные глаза вблизи священника, Рафаил напал. Дотянувшись до пояса, он выхватил нож и одним быстрым движением кастрировал отца Мюррея, а его отрезанный член упал на пол, на который когда-то капали кровь, пот и сперма Рафаила. Отец Мюррей закричал и уронил Марию, но Села успел подхватить ее.
В глазах Рафаила царила тьма. Схватив отца Мюррея за волосы, он протащил его через всю комнату и ударил о стену. Оскалив зубы, он обхватил руками его шею. Рафаил зарычал в лицо священнику, сжимая ее. Отец Мюррей вцепился ногтями в руки Рафаила. Но Раф не замечал ничего, кроме замедляющегося пульса отца Мюррея и его разинутого рта, пытающегося вдохнуть воздух. Воздух, который Рафаил крал, желая заполучить как свой собственный. Он сжимал все сильнее и сильнее, наблюдая, как лицо отца Мюррея из красного превращается в синее. Его карие глаза выпучились, руки ослабли, а тело потяжелело.
Рафаил молчал, пока выкачивал из священника жизнь. Он не думал о том, что с ним сделали в детстве. Он просто наслаждался ощущением неминуемой смерти, настигающей жестокого подонка, который заслуживал этого. Пальцы Рафаила были словно отлитыми из металла, когда он сжал их в последний раз, чувствуя, как трахея отца Мюррея разрывается, а его кости трещат под неимоверным воздействием силы Рафаила.
Глаза отца Мюррея были устремлены на Рафаила, а шея повернута под неестественным углом. Рафаил откинул голову назад и закричал. Он выкрикивал таким образом из себя все, что священник сделал с ним. Все, что он сделал с Марией…
«Мария».
Рафаил уронил тело отца Мюррея на землю. Кровь, хлынувшая из его паха, растеклась под ним. Рафаил подошел к Селе и взял Марию из его рук. Он увидел, что остальные братья наблюдают за ним, все, кроме Гавриила. Уриил принялся разливать бензин по полу.
― Нам нужно уходить, ― сказал Села.
Рафаил прижал Марию к своей груди. Он схватил полотенце с крючка возле комнаты пыток и обернул его вокруг нее, а затем бросился к двери, следуя за своими братьями к выходу. Но как только они достигли последнего коридора, раздался выстрел.
Дил рухнул на пол.
Страх при виде поверженного брата пронзил тело Рафаила, как молния. Он бросил взгляд в том направлении и увидел отца Куинна. Выход находился прямо за тем местом, где он стоял. Глаза отца Куинна были наполнены гневом.
― Демоны, ― прорычал он в их сторону.
Дил поднял голову. Кровь сочилась из его плеча. Но брат лишь рассмеялся истеричным смехом. Он сунул палец в отверстие, вытащил пулю и швырнул ее к ногам священника. После чего обсосал кровь из пальца, оставив след вокруг рта.
― Не думал, что вы можете стать еще более порочными, но вот вы здесь, передо мной, демоны во плоти.
Отец Куинн снова поднял свой пистолет. Рафаил и его братья сделали то же самое, но священник вдруг замер, а на его лице застыло выражение шока. Когда священник упал на землю, Рафаил увидел Гавриила, стоявшего позади него с ножом в руке. С ножом, покрытым кровью. Пистолет отца Куинна упал на пол. И Вара отбросил его пинком в сторону. Глаза старика наполнились ужасом.
Не обращая внимания на мечущегося по полу священника, Рафаил двинулся к выходу, крепко сжимая Марию в объятиях. Уриил разлил последнюю канистру бензина по коридору и облил отца Куинна. Рафаил вздрогнул от резкого запаха. Его братья остановились на пороге Чистилища, и в последний раз осмотрели ад их детства. На этот раз в Рафаиле не осталось ничего, что он чувствовал раньше при виде всего этого. Отец Мюррей был мертв, и это место вот-вот должно было превратиться в геенну огненную.
Вара приподнял свой огнемет.
― Начинаю?
Рафаил кивнул. Но как только Вара собирался поджечь бензин и устроить пожар, Гавриил поднял руку.
― Подожди.
Он подошел к отцу Куинну. Старик посмотрел в глаза Гавриилу, и в его взгляде плескалась чистая ненависть.
― Ты, ― прошипел отец Куинн, ― худший из всех них.
― Ты пытался разрушить наши жизни. Пытался уничтожить нас и превратить в ничто.
Гавриил глубоко вздохнул.
― Но сделал нас только сильнее.
― Вы ― убийцы. Преступники. Когда-нибудь, в скором времени, вы будете наказаны Богом.
― Возможно, и так, ― ответил Гавриил. ― Но, по крайней мере, нам не придется оправдываться за то, что мы насиловали невинных маленьких детей во имя Его.
Гавриил поднялся на ноги и навис над первосвященником, истекающим кровью.
― Ты грешник самого худшего сорта. И самый нечестивый христианин, которого я когда-либо встречал.
Гавриил направился к выходу, а его братья стояли в сторонке и ждали, когда он поведет их домой. Они были настоящим братством, в отличие от всех ублюдков в этом проклятом месте.
― Вы даже не представляете, какое возмездие вас ожидает, ― прошипел отец Куинн.
Гавриил пристально посмотрел на священника, достал из кармана коробок спичек и зажег одну. Встретив широко распахнутый взгляд отца Куинна, Гавриил улыбнулся, и это была отнюдь не ангельская улыбка.
― Отправляйтесь в ад, Отец.
Гавриил бросил спичку на пол, поджигая бензин и превращая его в бушующее пламя. Падшие вышли из Чистилища, закрыв за собой его двери в последний раз.
Дым и смрад горящей плоти преследовали их, пока они двигались через поля к ожидающему их транспорту. Когда Рафаил забрался в микроавтобус, он прижал Марию к себе. Ее голубые глаза смотрели на него, и, даже невзирая на невыносимую боль, она улыбалась.
Никогда еще в его груди не ощущалось такого тепла.
Глава 15
Рафаил сидел рядом с Марией, спавшей на его кровати и подключенной к капельнице с антибиотиками. Его мышцы все еще ломило после посещения врача. Гавриилу пришлось удерживать его, пока доктор осматривал ее обнаженное тело. Уриил и Гавриил прижали его к стене, когда он отказался уйти и дать врачу возможность выполнить свою работу. Когда врач коснулся запекшегося от крови и гноя перевернутого креста на груди Марии, и она закричала, Рафаил бросился на него. Его зрение заволокло красным, а внутренний гнев разрывал изнутри.