Но в ту минуту Тилден испытывал раздражение. Как только, решил сенатор, расследование свернет с намеченного пути (то есть как только обнаружится стремление замолчать факты обмана хозяев профсоюзами), он сейчас же вмешается.
К тому времени собрались остальные члены комиссии. Направляясь в зал заседаний, где, толкаясь, рассаживались публика и журналисты, Феллоуз подумал, что его коллега сенатор Тилден может внезапно скончаться: судя по слухам, он, несмотря на повышенное давление, по-прежнему остается великим чревоугодником.
Достаточно было только взглянуть на Джона Кэрола Рафферти, чтобы понять: ленч он провел превосходно. Удобно и свободно рассевшись на стуле, он не сводил с членов комиссии внимательного взгляда. Казалось, ничто на свете не могло повлиять на его безмятежное настроение. В действительности же Рафферти вообще пришлось отказаться от ленча — весь перерыв он разговаривал то с Нью-Йорком, то с Кливлендом, то с Чикаго, успел накоротке побеседовать с Сэмом Фарроу. Поджидая связи с Денвером, Рафферти обдумывал, не позвонить ли домой. История с «М—Д компани» несколько обеспокоила его, он знал, что рано или поздно Марта о ней узнает. Все же он не стал звонить, решив, что сейчас разговаривать с женой бесполезно, лучше он объяснит ей все, когда вернется домой, в Лос-Анджелес. Сообщения в печати, даже если кто-нибудь специально обратит на них ее внимание, не выведут Марту из равновесия, она давно уже перестала интересоваться тем, что пишут о нем газеты. Рафферти и в голову не пришло, что Марта могла смотреть телепередачу и слушать его показания.
Сенатор Феллоуз постучал молотком; в зале наступила тишина. Из ложи прессы доносился шелест бумаг. Выждав несколько минут, сенатор протянул руку и взял папку, поданную Эймсом. Другой рукой он достал из нагрудного кармана очки в роговой оправе, небрежно надел их так, что они почти свешивались с его аристократического носа, медленно раскрыл папку и стал просматривать бумаги.
— Здесь у меня, — начал он, — собрано около двадцати чеков на суммы от пяти тысяч до двадцати тысяч пятисот долларов. Они выданы на банки Нью-Йорка, Сан-Франциско, Майами, Лос-Анджелеса и Денвера на имя Джона Кэрола Рафферти и подписаны Хэдном Босуортом. Они выдавались на протяжении трех минувших лет, причем последний из них выписан около девяти месяцев назад. Все чеки оприходованы. Теперь я вручаю их свидетелю для ознакомления.
Феллоуз передал папку клерку, клерк — Рафферти, и тот принялся тщательно рассматривать каждый чек в отдельности. Морт Коффман внимательно следил за ним. По всему было видно, что такой поворот дела явился для Рафферти неожиданностью, хотя сами чеки он знал хорошо. И все же он так долго рассматривал каждый клочок бумаги, что поднаторевшим в подобных делах журналистам стало ясно: Рафферти умышленно тянет время. Но вот он прикрыл микрофон рукой, повернулся к Коффману и о чем-то пошептался с ним. Коффман энергично закивал головой.
— Чеки мне известны, — заговорил Рафферти.
— Скажите комиссии, что это за чеки.
— Они были выписаны Хэдном Босуортом на мое имя, — спокойно пояснил Рафферти.
Феллоуз кивнул.
— Чеки приобщаются к материалам в качестве вещественного доказательства. — Он нагнулся к Эймсу, о чем-то вполголоса спросил его. — В качестве вещественного доказательства номер шестьдесят девять.
Клерк взял у Рафферти папку с чеками и возвратил Эймсу. Эймс встал.
— Предъявленные вам только что чеки выписаны на общую сумму в сто тридцать две тысячи долларов, — медленно заговорил он, особо подчеркнув сумму. — А теперь, мистер Рафферти, сообщите комиссии, кто такой мистер Хэдн Босуорт.
— Хэдн Босуорт, несомненно, хорошо известен комиссии, — чуть улыбнулся Рафферти. — Не далее как на прошлой неделе вы допрашивали его в течение двух дней.
— Отвечайте на вопрос, мистер Рафферти.
Рафферти пожал плечами.
— Пожалуйста. Хэдн Босуорт — страховой маклер и бизнесмен. По договору с профсоюзом транспортных рабочих в ведении его фирмы находятся профсоюзные средства, ассигнованные на культурно-бытовое обслуживание и пенсионное обеспечение членов союза. Контора его фирмы размещается в Нью-Йорке…
— А что представляют собой чеки, выданные вам мистером Хэдном Босуортом? — перебил его Эймс.
— Большое жюри суда в Лос-Анджелесе уже занималось этим вопросом, — устало ответил Рафферти. — К нему неоднократно возвращались газеты, и я не понимаю, какой смысл…
— Отвечайте на вопрос, мистер Рафферти.
Морт Коффман поднял было руку, но Рафферти что-то быстро сказал ему и снова обратился к комиссии:
— Это займы, предоставленные мне мистером Босуортом в разное время.
— Для какой цели?
— Для какой цели?
— Вот именно. Зачем мистер Босуорт дал вам взаймы свыше ста тысяч долларов?
— Он давал мне взаймы разные суммы и в разное время, когда я нуждался в деньгах для тех или иных надобностей.
— Для каких именно, мистер Рафферти?
— Ну, вероятно, деньги были мне нужны для моих начинаний делового характера.
— Может быть, вы назовете хотя бы некоторые из них?
— Признаться, я уже не помню сейчас, что именно и в какое время… — с раздражением в голосе начал Рафферти, но Эймс ее дал ему договорить.
— Скажите, фирма «Трайстейт эксплорейшн компани» не была одним из таких ваших деловых начинаний?
— Возможно, была.
— И чем же она занималась?
— Разведкой нефти… Кстати, — Рафферти криво улыбнулся, — нефть мы так и не нашли.
В зале послышались смешки; Эймс тоже улыбнулся.
— А кто были другие совладельцы фирмы?
— Мистеры Хэдн Босуорт и Сидней Филдс.
— Скажите, не тот ли это мистер Филдс, что был вашим партнером по фирме «Мур сити троттинг ассошиэйшн», занимавшейся эксплуатацией ипподрома?
— Тот.
— Мистер Босуорт тоже интересовался бегами?
— Не знаю. Я лишь владел акциями этой фирмы.
— Вы получали дивиденд по ним?
— Нет. Нефти мы не нашли, а ипподром оказался убыточным, так как нам не разрешили открыть на нем тотализатор.
— В какие другие предприятия вы вкладывали деньги, полученные от мистера Босуорта… взаймы?
— Ну, например… — ответил Рафферти, задумчиво глядя в потолок и почесывая подбородок, — например… в фирму, владеющую прачечными.
— В частности, в фирму «До-Райт» в Калифорнии?
— Да.
— Она имеет какой-нибудь договор с профсоюзом транспортных рабочих?
— По-моему, да.
— Доход она приносила?
— Полагаю, приносила и продолжает приносить. Точно на этот вопрос может ответить мой бухгалтер, и я не сомневаюсь, что вашим следователям ответ уже известен.
— Мистер Босуорт делал какие-нибудь капиталовложения в фирму, владеющую прачечными?
— Не думаю.
Эймс откашлялся и положил на стол бумаги, которые держал в руках.
— Ну, а теперь, мистер Рафферти, скажите, вы вернули мистеру Босуорту деньги, полученные от него взаймы по этим чекам?
— Да, вернул.
— Каким образом?
— Каким образом?
— Да. Чеком, векселем или…
— Наличными.
— Как вы учитывали эти платежи?
— Мысленно, в голове.
— Мистер Рафферти, — голос Эймса зазвучал дружески, почти доверительно. — Мистер Рафферти, объясните, пожалуйста, членам комиссии, как вам удавалось вести учет этих платежей… мысленно?
Лицо Рафферти приняло сердитое выражение, но он быстро овладел собой.
— Занимая деньги, причем довольно часто, как вы, несомненно, уже установили, я не забываю о своих долгах, тем более, что беру взаймы обычно только у близких друзей. Помня о долгах, я помню и о необходимости возвращать их.
— И вы всегда в деловых операциях расплачиваетесь наличными?
— Не понимаю.
— Вы сказали, что уплатили свои долги наличными. Вот я и пытаюсь выяснить, всегда ли вы расплачиваетесь наличными в своих деловых сделках?
— Обычно да. У меня даже нет личного текущего счета.
— Вот как? Значит, вы, мистер Рафферти, не доверяете банкам?
Рафферти покраснел, но снова, хотя и с усилием, сдержался.
— Разумеется, я доверяю банкам. Как вы, очевидно, знаете, я один из директоров банка «Ферст нэшнл ситизенс бэнк оф…».
— Знаем, знаем, мистер Рафферти! А теперь разрешите спросить вот о чем. Прибегаете ли вы к услугам банков, когда речь идет о средствах вашего профсоюза?
— Безусловно.
— Но в своих частных делах вы поступаете иначе. Почему, мистер Рафферти? Разве вы считаете, что банки менее надежны, когда возникает вопрос…
— Я вас не понимаю, — перебил Рафферти, теперь уже не сдерживая раздражения. — Да, я прибегаю к услугам банков в профсоюзных делах. Да, я полностью доверяю банкам, иначе не стал бы обращаться к ним. Что же касается моих частных дел, должен сказать, что нахожу более удобным расплачиваться наличными.
— Было бы удивительно, мистер Рафферти, если бы вы поступали иначе, — с нескрываемой насмешкой заметил Эймс. — Очевидно, средства профсоюза вам куда дороже, чем собственные, не так ли?
Коффман потянул Рафферти за рукав, и тот, прежде чем ответить, нагнулся к нему.
— Джек, он же пытается вывести тебя из терпения! — прошептал Коффман. Хочет, чтоб ты потерял самообладание… Господи, да если у тебя есть какие-нибудь доказательства, что ты вернул занятые деньги, сейчас самое время их предъявить. Если доказательств нет, ты только компрометируешь себя такими показаниями.
— Послушай, — ответил Рафферти, не забыв прикрыть рукой микрофон. — Я не нуждаюсь в доказательствах. Вполне достаточно моего слова и слова Босуорта. Я же сказал, что вернул деньги, а Босуорт еще раньше подтвердил это. Какие еще нужны доказательства? Не беспокойся, ему не удастся вывести меня из терпения. Я понимаю, что происходит.
— Но, Джек, отсутствие доказательств может привести к…
— Перестань! — оборвал его Рафферти. — Не корчи из себя прокурора.
Он повернулся к Эймсу и заговорил. Голос его вновь стал вкрадчивым и спокойным, хотя и без той совершенной дикции, которой обладал главный юрисконсульт, краска смущения исчезла с его лица.