Он наклонился, взял ее за руки и привлек к себе, чтобы поцеловать, но она отвернулась.
— Не нужно, Джек, — сказала она.
— В чем дело, Марта? — обиженно отступил он. — Что случилось? Надеюсь, ты не поверила всему, что обо мне говорили? Нечего из-за этого расстраиваться. Ты же знаешь, как мои враги стараются меня очернить и опозорить. Но с этим уже покончено, и…
— Верно, Джек, — сказала она, — с этим уже давно покончено. Для тебя это, наверное, старая история…
— Послушай, Марта, — перебил он ее, — тебе хорошо известно…
Она подняла на него печальный взгляд и покачала головой.
— Не надо, Джек, — сказала она, — не старайся. Я ничем не огорчена, не волнуйся. И ничего из сказанного не явилось для меня новостью. Я, наверное, знала об этом и раньше, знала уже много лет. Просто я была слишком беззаботна или слишком занята детьми и хозяйством, чтобы пошире открыть глаза. Но, как я уже сказала, значения это не имеет.
— Подожди, девочка, — быстро сказал он, — успокойся и выслушай меня. Я все тебе объясню. Я знаю, ты должна поверить…
— Не важно, поверю я или нет, — перебила она. — Важно, что мне это все безразлично. Правда, безразлично, Джек. Может, тебе это и обидно, но я хочу, чтобы ты понял. Поэтому не старайся мне лгать и меня очаровывать. Мне теперь все равно. И приехала я сюда совсем по другому делу.
Она открыла сумку и достала сложенный вчетверо листок.
— Насчет детей, — сказала она. — Постарайся взять себя в руки, Джек. Эдди ушел из дому. Он ушел несколько дней назад и вступил в армию. Я не знаю, где Марти. В последний раз он сообщил мне, что едет домой. Из лагеря он уехал.
— В армию? — переспросил Рафферти. — Господи боже мой! Он же еще не достиг призывного возраста. Что с ним? Почему ты не отговорила его? А где Энн? Ты приехала сюда, оставив Энн дома одну?
С тем же безразличием на лице Марта Рафферти протянула ему листок, который она вынула из сумки.
— Прочти это, — сказала она. — Ты получишь ответ на свой вопрос.
Не сводя с нее взгляда, он взял листок и медленно развернул его. А когда начал читать, то раза два помотал головой, словно не понимая, что там написано.
«Мама!
К тому времени, когда ты получишь это письмо, я буду уже далеко. Мы с Баддом Эбботом решили пожениться. Я знаю, ты расстроишься, но ведь мне уже почти семнадцать и пора поступать так, как хочется. Пожалуйста, не старайся нам помешать, это бесполезно. Папа ведь всегда поступает так, как ему хочется, и, по-моему, он прав. Он поймет меня, я уверена. Обо мне не беспокойся, я знаю, мы с Баддом хорошо устроимся. У него в семье меня любят, они нам помогут. Вам я дам о себе знать, как только мы вернемся из свадебного путешествия.
Энн».
Рафферти побледнел, пальцы его разжались, и листок упал на пол. Неверящими глазами он уставился на жену.
— Ты что-нибудь сделала? — наконец спросил он. — Что ты сделала? Ты позвонила в полицию? Связалась с семьей этого мальчишки? Почему ты здесь? Ты должна быть дома и стараться…
— Я ничего не делала, Джек.
Секунду он смотрел на нее, открыв рот.
— Ничего не делала? Господи, боже мой! Что значит ничего не делала? Ты же знаешь, что представляет собой этот сопляк Эббот. Ты что, с ума сошла? Ничего не соображаешь и…
— Нет, Джек, я не сошла с ума. И соображаю. Наоборот, я впервые за все эти годы пришла в себя.
— Марта! Марта, ради бога, что с тобой? Моя дочь…
— Она написала в своем письме, Джек: «Папа всегда поступает так, как ему хочется». И это правда, Джек. Поэтому Энн поступит так, как ей хочется, и я не могу помешать ей, как не сумела помешать тебе.
— Как ты можешь сравнивать меня с Энн? — чуть не закричал Рафферти. — Мы обязаны этому помешать, причем немедленно. Я заставлю полицию найти эту маленькую негодяйку и…
— Они уехали два дня назад, Джек, — перебила его Марта. — То, что должно было случиться, уже случилось. На твоем месте я ее стала бы звонить в полицию.
— Хорошо. Хорошо, я не буду звонить в полицию. Но я обращусь к частному детективу. Я все равно их найду. А когда найду, постараюсь, чтобы этот мальчишка…
— А если они уже женаты?
— Мы аннулируем их брак. Энн еще ребенок, она меня послушается. Она выполнит мою просьбу.
— Нет, Джек, — медленно покачала головой Марта. — Не думаю. По-моему, Энн больше не будет тебя слушаться. После того, что ей стало известно за эти дни, сомневаюсь, чтобы она когда-нибудь послушалась тебя. Как и все мы, мне думается. — Марта медленно поднялась со стула. — А теперь, — добавила она, — я объясню тебе, зачем я приехала.
Он быстро взглянул на нее, склонив набок голову.
— Зачем приехала?
— Да, Джек, зачем я приехала в Вашингтон. Я хотела видеть тебя, когда я скажу тебе, зачем.
— Скажешь? О чем, черт побери, ты болтаешь, Марта? Разве ты приехала сюда не для того, чтобы рассказать мне об Энн? Я…
— Нет, совсем не из-за Энн. Я приехала сказать тебе…
— Марта, ты можешь говорить прямо? Ты, наверное…
— Я приехала сказать тебе, Джек, что между нами все кончено. Все. Я ухожу от тебя.
Секунду он испытующе смотрел на нее.
— Уходишь? — переспросил он. — Как это уходишь?
— Вот так, Джек, — ответила она. — Между нами все кончено. Все. Я…
Он вскочил на ноги. Лицо его покраснело от гнева.
— Ты совсем спятила! — закричал он. — У меня столько волнений, эта дурацкая комиссия, Эдди со своей армией, Энн с этим идиотом, которого давно пора выпороть, а тут еще ты…
— Я не спятила, — возразила Марта. — По правде говоря, я никогда в жизни не мыслила так ясно, как сейчас. Я только никак не могу понять, почему мне понадобилось столько времени, чтобы во всем разобраться.
— Марта, подожди, Марта. Ты расстроена, я знаю. Ты расстроена из-за детей и наслушалась всякой ерунды во время этого проклятого расследования. Но, девочка, я сейчас тебе все объясню.
— Мне нечего объяснять, — сказала Марта. — Абсолютно нечего. Да, я расстроена из-за детей, но это больше не имеет значения. Дети такие же, как ты, Джек. Они сумеют сами о себе позаботиться. Нет, дело не в детях. И не в расследовании. Правда, должна признаться, кое-что из услышанного действительно меня поразило. Но в этом есть и моя собственная вина. Нечего удивляться, совершенно нечего. После таких двадцати лет. Нет, дело не в детях и не в расследовании. Просто меня больше нет. Между нами все кончено. Уже давно между нами все было кончено. Только я этого раньше не понимала. А теперь понимаю. Вот я и приехала сказать тебе об этом.
Она помедлила секунду, затем пошла к двери.
— Я ухожу, Джек, — сказала она.
— Вернись, Марта! — воскликнул он. — Ты не можешь так уйти. Что заставляет тебя думать… Послушай, перестань прикидываться дурой! Уходишь? Пожалуйста. А что ты будешь делать? Как будешь жить? Что…
Она подошла к двери, повернула ручку и обернулась. На лице ее играла слабая улыбка.
— Как-нибудь устроюсь, Джек, — ответила она. — Не беспокойся. Устроюсь. Видишь ли, в субботу из Сиэтла прилетал Стив. Он подтвердил, что когда ты давал показания на днях, то сказал правду, и я действительно владею тремя четвертями акций в его фирме. Он сказал, что они все зарегистрированы на мое имя и что я могу делать с ними все, что хочу. Поэтому можешь обо мне не беспокоиться. Я устроюсь неплохо.
Она открыла дверь и еще раз обернулась.
— Прощай, Джек, — сказала она.
— Марта! Подожди, Марта. Я…
Дверь тихо затворилась, и слова его упали в пустоту.
Секунду он стоял, борясь с искушением побежать за ней вслед. Он даже сделал шаг-другой, но вдруг остановился. Он понял. Понял, что это бесполезно.
Через пять минут в комнате снова был Морт Коффман.
— Садись на телефон, — сказал Рафферти, — и разыщи лучшее в Калифорнии сыскное агентство. Пусть займутся этим делом. Только скажи им, чтобы они помалкивали и держались подальше от репортеров. Пусть их найдут. Не важно, где они. Я хочу, чтобы их нашли. А если этот бездельник увез ее за границу, я…
— Подожди, Джек, — остановил его Коффман. — Ты представляешь, во что тебе это обойдется? Они, наверное, уже где-нибудь в Мексике, и если мы пошлем туда людей…
— Черт с ними, с деньгами! — ответил Рафферти. — Плевать мне, сколько это будет стоить. Садись на телефон и…
— Я буду звонить из своего номера, — сказал Коффман.
Когда дверь за ним закрылась, Рафферти посмотрел на часы и увидел, что уже второй час. А ровно в два ему снова предстоит отвечать перед Объединенной комиссией по расследованию.
— Деньги, — сказал он про себя. — Вечно эти проклятые деньги.
Он постоял секунду, подумал и нахмурился. Черт побери, он хотел подождать, пока закончится следствие, но теперь ждать нельзя. Его принуждают действовать. И действовать быстро. Лучше бы, конечно, подождать и повидаться с ней лично, но ничего не поделаешь. Сыскное агентство потребует платы наличными, да и Коффман уже раза два заикался об авансе. Начинают поджимать со всех сторон. Конечно, можно позвонить Сэму. Но Сэм отказался с ним говорить. Оставался еще Стив. Стив всегда может… И тут он вспомнил о встрече Марты с братом.
Он выругался и снял телефонную трубку.
Прошло несколько минут, пока его соединили с Нью-Йорком. Услышав ответ телефонистки, он быстро назвал номер Джил.
Телефонистка набрала номер, раздались гудки, но никто не подходил. Он уже собрался повесить трубку, когда услышал мужской голос.
— Мисс Харт, пожалуйста.
— К сожалению…
— Это квартира мисс Харт?
— Да, но мисс Харт больше нет. Она…
— Кто говорит? — спросил Рафферти. — Это Джек Рафферти. Мне нужна…
— Моя фамилия Фридмэн, я управляющий домом, — ответил голос на другом конце провода. — Очень сожалею, мистер Рафферти, но мисс Харт здесь больше нет. Она отказалась от квартиры, и я пришел сюда, чтобы…
— Нет? Что значит нет? Послушайте…
— Здесь горничная мисс Харт, — сказал Фридман. — Хотите поговорить с ней?