Наконец я мог обратить свое внимание на Раффлса. В этом заключалась оборотная сторона медали. Раффлс по-прежнему спал столь же крепко, как и наши враги, во всяком случае, именно этого я поначалу и опасался, когда, начав его осторожно тормошить, не получил никакой реакции. Я стал трясти его сильнее. В ответ он что-то невнятно пробормотал. Тогда я схватил его за запястье и с силой сжал. Раффлс болезненно вскрикнул. Однако прошло еще немало полного напряженного ожидания времени, прежде чем его моргавшие глаза сумели узнать мои.
– Банни! – сказал он, зевнув. Больше Раффлс не произнес ни слова, пока не вспомнил, где он находится. – Значит, ты пришел за мной, – продолжил он тоном, поразившим меня своей теплотой и благодарностью. – Я в тебе не сомневался! Они уже здесь? Значит, могут прийти в любой миг, но ты это и сам знаешь. Нельзя терять ни минуты.
– Не придут, старина! – прошептал я.
Раффлс сел на полу и увидел неподвижную троицу собственными глазами.
Похоже, увиденное удивило его меньше, чем меня, озадаченного свидетеля процесса. И я никогда не видел ничего столь торжествующего, как улыбка, озарившая его черное от сажи лицо. Похоже, для Раффлса произошедшее не было ни неожиданностью, ни поводом для замешательства.
– Сколько они выпили, Банни? – наконец шепотом спросил он.
– Магуайр налил себе на добрых три пальца, а остальные – минимум на два.
– Тогда нам не нужно ни говорить шепотом, ни ходить на цыпочках. Ох! Мне снилось, что кто-то пинал меня под ребра, и полагаю, что это было наяву.
Он встал, держась за бок и морща от боли свое лицо трубочиста.
– Думаю, ты и так догадался, кто из них тебя пинал, – сказал я. – И эта тварь получила по заслугам!
Я потряс кулаком перед неподвижным лицом самого жестокого громилы своего времени.
– Он не опасен до рассвета, если ему кто-нибудь вдруг не вызовет врача, – сказал Раффлс. – Не думаю, что нам бы удалось его поднять, даже если бы мы попытались. Как думаешь, сколько я выпил этой дряни? Около столовой ложки! Я предполагал, чем она является, но не смог устоять перед соблазном проверить это. В ту минуту, когда я в этом убедился, я переклеил этикетку и поменял бутылки местами. Остаться и посмотреть представление в мои планы не входило, однако уже через минуту я едва мог открыть глаза. Я понял, что на полном серьезе отравился каким-то очень хитрым препаратом. Если бы я рискнул покинуть дом в таком состоянии, мне пришлось бы либо бросить трофеи, либо быть найденным в канаве, спящим прямо на награбленном. Так или иначе, но меня схватили бы, и кто знает, чем бы все тогда закончилось.
– И ты позвонил мне!
– Это было моим последним блестящим озарением – нечто вроде вспышки в мозгу перед наступлением темноты. Впрочем, я вспоминаю все довольно туманно. Я тогда был словно во сне.
– Теперь я понимаю, почему у тебя, Раффлс, был такой голос.
– Я даже не вспомню, что я тебе тогда говорил или что было в конце, Банни.
– Ты рухнул, так и не договорив.
– Только не говори, что ты услышал это по телефону.
– Я слышал все так, словно мы находились в одной комнате, но я подумал, что это Магуайр застал тебя врасплох и отправил в нокаут.
Я никогда не видел Раффлса более заинтересованным и впечатленным, однако в тот момент его улыбка стала другой, взгляд смягчился, и я обнаружил, что он взял меня за руку.
– Ты так подумал и при этом пулей ринулся сюда, чтобы сразиться с Барни Магуайром за мое тело! Самому Давиду было бы до тебя далеко, Банни!
– В этом не было моей заслуги. Дело в другом, – ответил я, вспомнив свое безрассудство и свою удачу и признавшись и в том, и в другом. – Ты помнишь старину Свиггера Моррисона? – спросил я, заканчивая свое объяснение. – Я ужинал с ним у него в клубе!
– Мне все равно, – сказал Раффлс. – Хорошо же ты поужинал! In vino veritas[81], Банни, а твоя отвага не нуждается и в нем! Впрочем, в ней я не сомневался и никогда не усомнюсь. И я полагаюсь лишь на нее, если мы хотим выбраться из этой передряги.
При этих словах я, должно быть, изменился в лице, потому что моя душа ушла в пятки. Я-то думал, что из передряги мы уже выбрались и что нам оставалось лишь незаметно выбраться из дома. Что могло бы быть проще? Однако теперь, стоя на пороге комнаты, в которой лежали трое спящих, и глядя на Раффлса, смотревшего на меня, я осознал весь масштаб вставшей перед нами настоящей проблемы. Она была двойной, и самое забавное, что я и сам видел обе стороны этой дилеммы еще до того, как Раффлс пришел в себя. Просто после того, как он полностью очнулся, я перестал задумываться об этом сам, будучи не в силах больше нести груз, свалившийся на плечи нам обоим. Это был бессознательный отказ от ответственности, инстинктивная дань уважения лидеру, и, стоя там и видя эту проблему в его глазах точно так же, как он видел ее в моих, я почувствовал стыд.
– Если бы мы просто смылись, – продолжил Раффлс, – тебя бы обвинили как моего сообщника и, схватив тебя, сразу же нащупали бы ниточку, тянущуюся прямо ко мне. Они не должны схватить ни одного из нас, Банни, или они схватят обоих. То же самое касается и меня!
Я возразил, сказав, что он просто хочет меня ободрить.
– Для меня все довольно просто, – продолжал он. – Я – обычный взломщик, и я сбежал. Моего лица они не видели. Но им известно, кто ты такой. Как же ты позволил мне сбежать? Что с тобой произошло, Банни? В этом вся загвоздка. Что могло случиться после того, как они все заснули?
Примерно с минуту Раффлс то хмурился, то улыбался подобно автору бульварного детектива, выдумывающему сюжетную интригу. Затем внезапно на него снизошло озарение и он словно преобразился.
– Я понял, Банни! – воскликнул он. – Ты сам выпил этой дряни, хотя, разумеется, не так много, как они.
– Блестяще! – вскричал я. – Они и правда настаивали в конце на том, чтобы я выпил с ними, и я ответил, что выпью только самую каплю.
– Ты, в свою очередь, тоже заснул, однако, разумеется, пришел в себя первым. Я сбежал, а со мной – золотой слиток, пояс с драгоценными камнями и серебряная статуэтка. Ты пытался разбудить остальных. Но у тебя ничего не получилось – не получилось бы, даже если бы ты и вправду попытался. Так что же ты сделал? Какую единственную невинную вещь ты мог сделать в таких обстоятельствах?
– Пойти за полицией, – предположил я с сомнением, не слишком радуясь подобной перспективе.
– Для этого здесь есть телефон, – сказал Раффлс. – Я бы на твоем месте позвонил ей. Не бойся так, Банни. Они едва ли не самые чудесные ребята на свете, и твоя ложь будет просто микробом на фоне тех верблюдов, которых я им скармливал без соли. Это действительно одна из самых убедительных историй, которые только можно вообразить, но, к сожалению, есть еще один момент, который также потребует объяснений.
Я кивнул, заметив, что Раффлс выглядит очень серьезным.
– Ты имеешь в виду, что они выяснят, что это ты разбудил меня своим звонком?
– Возможно, – сказал Раффлс. – Вижу, что мне удалось повесить трубку. И все же они могут это сделать.
– Боюсь, что так и будет, – сказал я, и мне стало неуютно от моих собственных слов. – Я очень боюсь, что выдал что-то, что может натолкнуть их на эту мысль. Дело в том, что ты не повесил трубку, она болталась прямо над тобой. И именно этот вопрос и всплыл. Скоты, похоже, стали очень быстро догадываться, что это могло значить, потому я подумал, что лучше взять быка за рога и признать, что меня разбудил чей-то телефонный звонок. Если быть совсем честным, я даже сказал, что принял звонившего за Раффлса.
– Только не это, Банни!
– А что еще я мог сказать? Я должен был задуматься о том, кто это мог быть, и я видел, что они тебя не узнали. Так что я выдумал историю о том, что мы с тобой заключили пари как раз насчет ловушки Магуайра. Видишь ли, Раффлс, я все еще не рассказал тебе о том, как попал внутрь, а сейчас на это нет времени. В общем, моей первой фразой были слова о том, что я почти что ожидал найти тебя здесь пришедшим раньше меня. Это было на случай, если они сразу тебя узнают. И это же заставило историю о телефоне выглядеть довольно правдоподобно.
– Полагаю, что так, Банни, – прошелестел Раффлс тоном, в котором вновь зазвучала похвала. – Я бы и сам не смог лучше, так что прости меня за мои слова о том, что ты ни разу в жизни не был и вполовину так хорош, как я. Сегодня ты преподал мне хороший урок! Эта ночь показала, что ты в сто раз лучше меня. Но проблема в том, что нам все еще многое нужно успеть сделать, а времени на обдумывание нашего плана и его осуществление в обрез.
Я достал свои часы и молча показал их Раффлсу. Было три часа ночи, и на дворе стоял конец марта. Меньше чем через час на улице будет уже довольно светло. Раффлс вырвался из своей задумчивости с внезапной решимостью.
– Остается только одно, Банни, – сказал он. – Мы должны довериться друг другу и разделить обязанности. Позвони в полицию – а остальное предоставь мне.
– Ты все еще не придумал причины, по которой грабитель вроде того, каким они тебя считают, позвонил бы человеку вроде меня.
– Еще нет, Банни, но я придумаю. Ее не станут выяснять еще около суток. К тому же давать объяснения – не твоя забота. Было бы весьма подозрительно, если бы ты это сделал.
– Было бы, – согласился я.
– Тогда поверь мне, что я придумаю такую причину, возможно, даже до наступления утра. В любом случае к тому моменту, когда эта причина потребуется, она у тебя будет. Я не подведу тебя, Банни. Ты должен понять, что я никогда, никогда не подведу тебя после этой ночи!
На том и порешили. Не говоря больше ни слова, я пожал ему руку и отправился сторожить троих спящих, а сам Раффлс прокрался наверх. Уже позже я узнал, что на верхнем этаже дома были слуги, а в погребе находился человек, который частично слышал происходившее! К счастью, он слишком привык к ночным оргиям, причем гораздо более шумным, чем происходившая той ночью, чтобы появиться наверху, не будучи призванным. Думаю, он слышал, как Раффлс уходил. Однако Раффлс и не делал секрета из своего ухода: он вышел, рассказав мне впоследствии, что первым человеком, которого он встретил, был совершавший обход констебль. Раффлс пожелал ему доброго утра. И в этом не было ничего удивительного: он поднимался на второй этаж как раз для того, чтобы вымыть лицо и руки, а в роскошной шляпе и меховом пальто боксера он и вовсе мог спокойно пройти мимо Скотленд-Ярда вместе с золотым слитком из Сакраменто в одном кармане, серебряной статуэткой Магуайра в другом и инкрустированным драгоценными камнями поясом, врученным герою штатом Невада, вокруг талии.