Моя непосредственная задача была не слишком сложной после всех треволнений той ночи. Скажу лишь, что мы решили, что разумнее всего для меня будет полежать с полчаса бревном среди остальных, а затем, шатаясь, встать, поднять на ноги весь дом и вызвать полицию. За эти полчаса Барни Магуайр умудрился с грохотом свалиться на пол, при этом даже не проснувшись и не разбудив остальных, однако едва не заставив мое и без того бешено колотившееся сердце выскочить из груди.
Уже начинало светать, когда я поднял тревогу, позвонив в колокольчик и по телефону. Через несколько минут дом наполнился взъерошенными слугами, раздражительными врачами и деспотичными блюстителями закона. Я повторил свою историю дюжину раз, и все на голодный желудок. Однако это, несомненно, была убедительная и последовательная история даже при отсутствии ее подтверждения со стороны остальных жертв, которые еще недостаточно пришли в себя для того, чтобы говорить членораздельно. В конце концов мне позволили удалиться, пока я не понадоблюсь для дачи дальнейших показаний или опознания подозреваемого, которого полиция искренне надеялась схватить еще до конца дня.
Я поехал прямо к себе на квартиру. Швейцар выскочил на улицу и помог мне выйти из кэба. Его лицо встревожило меня больше, чем лицо любого из оставшихся на Хаф-Мун-стрит. Уже само по себе оно могло быть предвестником моего краха.
– В вашу квартиру ночью вломились, сэр! – вскричал он. – Воры взяли все, что могли унести!
– Воры в моей квартире! – выдохнул я в ужасе.
В ней, как и в Олбани, было несколько вещей, которые могли стать уликами.
– Дверь взломали фомкой, – сказал швейцар. – Первым это заметил молочник. Сейчас там констебль.
Констебль шарит у меня в квартире! Я ринулся наверх, не дождавшись лифта. Незваный гость усердно что-то записывал в толстый блокнот. Он так и остался стоять у взломанной двери. В горячке я пронесся мимо него. Свои трофеи я держал в выдвижном ящике гардероба со специально врезанным в него замком Брамы[82]. Замок был взломан, а ящик – пуст.
– Что-нибудь ценное, сэр? – спросил настырный констебль, поспешивший за мной.
– Да, семейное серебро, – ответил я.
Это было чистой правдой, хотя речь шла и не о моей семье.
И лишь тогда в моем разуме вспыхнула догадка. Никакие других ценности украдены не были. Однако все комнаты пребывали в полнейшем беспорядке. Я повернулся к швейцару, не отстававшему от меня с самой улицы: именно его жена убиралась в квартире.
– Избавьтесь от этого идиота так быстро, как только сможете, – прошептал я ему. – Я сам отправлюсь прямо в Скотленд-Ярд. Пусть ваша жена приберется здесь, пока меня не будет, а замок пусть починят до ее ухода. Я уезжаю немедля!
И я уехал на первом попавшемся кэбе, но отправился не прямо в Скотленд-Ярд. По дороге туда я остановился на Пикадилли.
Старина Раффлс открыл мне дверь. Не помню, чтобы я когда-нибудь видел его более свежим, чистым и благообразным. Если бы я писал его портрет, то изобразил бы Раффлса таким, каким увидел в то ясное мартовское утро, когда он стоял в двери своей квартиры в Олбани: гладко выбритым, подтянутым в своем светло-сером костюме, невозмутимым и жизнерадостным, как сама весна.
– Зачем ты вообще это сделал? – спросил я, войдя внутрь.
– Это было единственным решением, – ответил он, протягивая мне сигареты. – Я понял это сразу же, как только вышел на улицу.
– А я все еще не понимаю.
– Зачем бы вору выманивать добропорядочного джентльмена из дому телефонным звонком?
– Этому мы так и не смогли придумать объяснение.
– Я ведь сказал тебе, что придумал его прямо перед своим уходом. Разумеется, он выманил тебя, чтобы ограбить и твою квартиру!
Раффлс стоял улыбаясь мне своей несравненной улыбкой, полной лучезарной смелости.
– Но почему мою? – спросил я. – Зачем ему вообще меня грабить?
– Мой дорогой Банни, кое о чем догадки должна строить полиция, а не мы. Впрочем, когда придет время, мы подбросим им пару фактов. В первый раз Магуайр привел нас к себе домой глубокой ночью, а познакомились мы с ним в Имперском боксерском клубе. И там же ты заметил какого-то подозрительного типа. Возможно, ты помнишь, как Магуайр позвонил своему повару, чтобы тот приготовил для нас ужин, когда вы обсуждали телефоны и драгоценности, шагая по ночным улицам. Он однозначно хвастался своими трофеями, и ты признаешь, что, вероятно, в ответ начал хвастаться своими. Так что же произошло? А то, что вас просто подслушали и проследили за вами. Тебя, как и Магуайра, взяли в оборот и ограбили в ту же ночь, что и его.
– Ты правда думаешь, что это состыкуется с произошедшим?
– Я весьма в этом уверен, Банни, если в наших с тобой головах вообще хоть что-то состыкуется.
– Тогда дай мне еще одну сигарету, мой дорогой друг, ибо мне пора отправляться в Скотленд-Ярд.
Раффлс воздел руки в благоговейном ужасе.
– Скотленд-Ярд!
– Чтобы дать ложное описание того, что ты взял у меня из гардероба.
– Ложное описание! Банни, тебе больше нечему у меня учиться. А ведь были времена, когда я бы не отпустил тебя туда одного, даже чтобы забрать потерянный зонтик, не говоря уже о таком!
Спускаясь по лестнице, я в кои-то веки не обиделся на шпильку, отпущенную стоявшим в двери своей квартиры и весело махавшим мне вслед Раффлсом.