Злыдни оставили следы – клочки шерсти и тускло поблескивающие капли свежей крови. Марий остановился и мазнул пальцами по брызгам на шершавой коре.
– Охотник, – окликнул он, не оборачиваясь, – меня подводят глаза или нечисть упорно избегала восточного направления?
Я обернулась на Совия: тот уже опустился на колено и что-то замерял пальцами в россыпи четких отпечатков когтистых лап. Узнав что хотел, Лис встал и настороженно огляделся.
– Даже если кто-то забирал к востоку, его нагоняли сородичи, и после следы устремлялись в другую сторону. Что-то здорово их напугало, если даже бегство от смерти не заставило их туда свернуть.
– Или кто-то.
Я тоже осмотрелась. На первый взгляд, вокруг расстилался обычный подлесок, но на душе было тревожно. Метка на спине потеплела. Уже зная, чем это грозит, я подняла руки. И верно: они снова светились, неярко, но все же заметно. Повинуясь внутреннему голосу, я вытянула их на восток. Там, куда упал серебряный отсвет, песок замерцал. Не весь – лишь тонкая полоска тропинки.
Мы втроем проследили, как извилистый путь скрывается в оврагах, взбирается на возвышенности, извивается прихотливо, огибая деревья… Мои руки уже не светились, но, раз проявленная, тропа осталась видимой. Правда, она больше не мерцала. В россыпях пепельного цвета песчинок просто вытянулась белая лента, так и манящая воспользоваться ее приглашением.
Спину пробрало морозом, и я резко обернулась. Показалось, что в глубине леса мелькнула какая-то тень, но, если там кто-то и был, он двигался слишком быстро, чтобы мы успели его рассмотреть. Марий настороженно смотрел в ту же сторону, что и я. Совий предпочитал оглядываться через прицел лука. Мне подумалось, что за то время, что нам придется провести в Чаще, оружие прочно срастется с нашими руками. Я тоже не выпускала свой кинжал, медленно поглаживая знак буревестника.
– Не знаю, как у вас, а у меня такое гостеприимство доверия не вызывает, – озвучил наши общие мысли Марий. – Совершенно не горю желанием встречаться с тварью, напугавшей целую стаю злыдней. Пока пойдем по их следу и посмотрим, что еще заготовила нам Чаща.
– В твоих умных книжках не говорилось о том, как найти лаум? – насмешливо поинтересовался Совий.
Я навострила уши, но Марий лишь покачал головой, не ответив на колкость охотника.
– Некому было писать книги, когда они исчезли. Предположения, догадки, теории – вот и все, что я находил. Убедительные теории, должен признать, иначе я бы не задумал всю эту авантюру. Но если вы ждете от меня инструкций – лучше избавьтесь от этих надежд сейчас, пока за вас их не уничтожили навьи твари.
Мы медленно двигались вперед. Медленно не потому, что что-то мешало, – напротив, идти было легко и удобно, словно по вытоптанной земле. Если б не тяжелый воздух, вызывающий одышку, и не постоянное ощущение взгляда в спину, я бы даже получила удовольствие от нашей маленькой прогулки. Было какое-то жутковатое очарование в Чаще: она отталкивала и манила одновременно. Я заметила, что по пути нам не встретилось ни единого источника воды – даже захудалого болотца или ниточки ручья. В то же время я чувствовала, что вода есть, просто заперта слишком глубоко под землей и не может пробиться наружу. Бурлящая ярость и дрожь эхом отозвались во мне. Странно было так думать о воде, но я бы сказала, что она… гневалась.
Тихое горловое рычание прозвучало словно гром среди ясного неба. Нам навстречу из изменчивых теней Чащи бесшумно вышло существо, и поначалу мне показалось, что это сами деревья каким-то чудом или с помощью колдовства вытянули из земли корни, чтобы прогнать незваных гостей. Мгновение тварь постояла неподвижно – а потом стала приближаться, и с каждым ее шагом метку на спине жгло все сильнее. Я невольно пошевелилась, и житель Чащи замер и повел мордой, состоящей, казалось, из сплошных корней, – должно быть, принюхивался. Светлые на голове, корни темнели и утолщались книзу, образуя изогнутое тело с длинными лапами. Кое-где они позеленели и едва двигались; в иных местах непрестанно извивались, сплетались и расходились вновь, напоминая змей.
– Я тебя узнала, – прошептала я.
Рука с кинжалом вдруг стала нестерпимо тяжелой, и я уронила ее вдоль тела.
Это была та самая тварь, что преследовала меня на живом берегу Черницы. Это из-за нее я оказалась возле курганов и зачем-то пошла в воду, как была, в сапогах и одежде.
И это от нее меня спас Совий.
Будто отзываясь на мои мысли, Лис судорожно вздохнул и до треска оттянул тетиву. На его руках и лбу вздулись вены. Охотник медленно выдохнул, успокаивая сердцебиение и готовясь спустить стрелу. Марий что-то сделал, и на его руке развернул лепестки черный огненный цветок. Дейвасы готовились нанести удар – а я лишь стояла и смотрела в глаза чудовища, вспыхивающие промеж корней смутно знакомой зеленью, рассеченной вертикальным зрачком. От него исходил треск: корни постоянно двигались, сплетались, поднимались в воздух, будто щупали его, расползались – и тогда в просветах виднелся лес. Сплетение светотеней и непрекращающееся биение корней создавали ощущение, будто существо ни на минуту не остается в покое. Все его тело шевелилось и извивалось, на самом деле напоминая клубок змей.
Мы пошли друг другу навстречу одновременно.
– Ясмена, стой! – крикнул Лис, но я не ответила.
Совий, отчаявшись дозваться меня, направил лук на тварь и спустил зазвеневшую тетиву. Но лесное создание только мотнуло головой, и обломки стрелы упали на белесый мох. Оно продолжало идти и тогда, когда Марий вихрем тьмы, серебра и мрамора пересек его путь и вскинул меч. Оно рвалось ко мне через дейвасов, не пытаясь причинить им вред, и я двигалась ему навстречу, как привязанная. Оружие людей вязло в хаотичном движении корней. Магия гасла в плену тихого треска. Я знала, что может остановить лесного гостя, но не собиралась озвучивать это знание. Я хотела, чтобы он приблизился. Хотела его коснуться.
Вспыхнуло, и существо впервые взревело от боли, вскинув пасть с корнями-кинжалами к свинцовому небу. На его спине разгоралось пламя. Красные отсветы упали на лицо Мария – так мог бы выглядеть демон. Лесной гость завертелся на месте, потом упал и начал кататься по земле, пытаясь сбить огонь, но тот лишь сильнее разгорался, и корни его тела чернели и обугливались на моих глазах.
– Нет! – вскрикнула я и потянулась к созданию. – Не делайте ему больно!
Дейвасы не услышали меня. Они наблюдали за агонией того, кого сочли врагом, разойдясь в разные стороны. Я побежала навстречу стонущему существу, чувствуя, как теплеют руки. Мне не надо было снова с глупым видом рассматривать их, чтобы понять, что они светятся серебром. Метка лаумы полыхала просто нестерпимо. Создание из корней металось, мотало головой, скребло морду лапами и пятилось прочь. Я протянула к нему светящиеся руки, но коснуться не успела – кто-то перехватил меня поперек талии и оттащил от агонизирующего порождения Чащи.
– Что ты творишь?! – крикнул Совий, пытаясь удержать меня.
Я же вырывалась как сумасшедшая, пытаясь добраться до существа и коснуться его своей силой, вылечить, как делала это сотни раз. С людьми, но разве есть разница? Это просто сила, несущая исцеление, она принадлежит всем, она как вода – пьют люди и звери, птицы и рыбы, даже нечисть пьет, и нет ограничений, что чью-то жажду она утоляет, а для кого-то не подходит. Вот так и сила раганы – а может, лаумы, – бьющаяся во мне и толкающая навстречу созданию из корней, пела на языке без слов, что не только людей от навьих ран можно исцелять, но и самих навий – тоже.
Ведь все они разные. И со многими из тех, кого по привычке зовут навьими тварями, люди давно уже живут бок о бок – торгуют, просят о помощи и даже влюбляются.
Совий не удержался, упал, и я повалилась вместе с ним, потеряв равновесие. Над нами встал Марий, пылающим мечом отгораживая нас от мечущегося существа. Я полными слез глазами смотрела, как оно пытается сбить пламя. В конце концов, не выдержав, лесной гость взревел протяжно и длинными скачками бросился прочь, быстро скрывшись в молчаливых густых тенях промеж серых стволов.
Я отпихнула Совия и с трудом встала. Ноги казались ватными, но все же удержали меня. Я поймала взгляд охотника и тут же окрысилась:
– Чего тебе?!
– Что с тобой происходит, Ясмена? – тихо спросил охотник.
У меня не было ответа – я и сама не знала. Чаща словно меняла меня, исподволь, незаметно, и я не была уверена, что эти изменения мне по душе. Но еще сильнее пугала мысль: что, если я всегда знала о том, о чем беззвучно поет сейчас моя сила? Что, если на самом деле я лишь притворялась такой же, как обычные люди, боясь смерти в огне?
Глаза щипало. Но я достаточно наплакалась на том берегу, чтобы рыдать еще и на этом.
Я точно знала: лесное чудище не причинило бы мне вреда. Оно тянулось ко мне так же, как и я к нему. Я словно почувствовала с ним… родство. И оттого было еще больнее понимать, что я уже никогда не пойму, почему мне так показалось.
– Мы не знаем, где искать лаум. Ни у кого не можем попросить о помощи. Но нападаем первыми, даже если нам ничего не угрожает. Прекрасная тактика. Знаете, у меня есть еще более замечательное предложение, – я встала на белую тропу и с вызовом поглядела на настороженно замерших дейвасов. – Мы пойдем на восток.
В этом странном месте не было рассветов и закатов. Темнота упала внезапно, как будто кто-то набросил на лес черный платок. Она казалась такой же густой и тяжелой, как и воздух, и на расстоянии вытянутой руки уже невозможно было ничего рассмотреть. Белая тропа тоже растворилась во тьме. Марий попытался осветить ночь огнем, но у него не вышло. Чаща заставляла нас играть по своим правилам, и нам с неохотой пришлось согласиться. Дейвас объявил привал.
Только сев и вытянув ноги, я поняла, как устала. Все тело ломило, словно мы отшагали не один десяток верст, но судить о расстоянии было сложно. Деревья выглядели одинаково, а тропка знай себе вилась промеж стволов, не меняя ни размеров, ни направления.