Две пьянки
Однажды в «Пятерочку» завезли водку по сто пятьдесят девять рублей. Я напился прямо с утра. Уехал в город. Встретил на Компросе очень высокую и крепкую девушку. Ее габариты потрясли мое воображение. Потрясенный, я подошел к ней и сказал: «Охуеть, какая ты большая! Ты просто огромная, ты знаешь? Ты – Джомолунгма! Ты – башенный кран среди "вороваек". Ты просто…» Продолжить метафорический ряд я не смог. Девушка ударила меня кулаком сверху вниз, и я повалился под липы. Потом она привела меня в чувство, мы помирились и пошли к ней в гости, чтобы выпить коньяка. Мы помирились, потому что я сумел закончить метафорический ряд. Я сказал: «Ты просто богиня, Артемида, Киприда, из пены морской выходящая!»
Со мной были двое моих приятелей, а она позвала подруг. Ее подруги тоже оказались статными и высоченными, а мои приятели напоминали меня. Пьянка затянулась на сутки. Что характерно – застолье протекало без флирта, влажных взглядов и других двусмысленностей. Потому что пили не парни и девушки, а хоббиты и эльфы. Межрасовая дипломатическая встреча, понимаете? После этой попойки я твердо решил, что больше никогда не буду злить огромных девушек.
Через две недели я напился снова. В «Пятерочке» продавали портвейн по пятьдесят девять рублей, и я не устоял. Я купил три бутылки и выпил две из них возле ноутбука, из которого пел Курт Кобейн. Потом я вышел на улицу, где увидел заглохшую машину, которую стал толкать. В машине сидел Дима – мой сосед и ветеран чеченской войны. От меня он узнал про портвейн за пятьдесят девять рублей и тоже не смог устоять. Говоря образным языком, мы решили лежать вместе. Вскоре Дима напился (мы пили у него дома) и достал тетрадку. Прочел мне пятнадцать лирических стихотворений для затравки. Дальше он собирался прочитать еще тридцать патриотических, но я прикинулся очень пьяным и симулировал падение. Падение получилось натуральным, потому что я разбил голову о край стола и отрубился. Дима увидел кровь и обезумел. Он подумал, что я умер, и струсил, что его посадят за убийство. Чтобы этого не произошло, Дима погрузил меня в машину и отвез в лес, где стал рыть могилу, но устал и уснул на переднем сиденье. Примерно в это же время в багажнике очнулся я. Не имея возможности выбраться, я стал кричать и пинать ногами в разные стороны. Эти действия привлекли внимание девушки, которая ехала на велосипеде неподалеку от моей могилы. Когда она открыла багажник, увидела мою разбитую голову и неглубокую яму с красноречивой лопатой поблизости, то сразу позвонила в полицию. Я не успел ей ничего объяснить, потому что пинки меня утомили, и я снова впал в забытье. Окончательно мы с Димой проснулись в полицейском участке на Подлесной. Естественно, в разных камерах. Наши попытки логично объяснить следователю действительные события злополучной пьянки встретили бетон непонимания. Этот бетон нам удалось преодолеть только через сутки, когда оперативники привезли Димины стихи и столешницу, о которую я разбил голову. Более тупых диалогов, чем те, что происходили со мной на Подлесной, я не слышал никогда. С Димой мы больше не выпиваем. Он понял, что мне не нравятся его стихи, а я понял, что он не готов нести ответственность за мое убийство. Я решил, что больше ни за что не буду пить… портвейн за пятьдесят девять рублей.
Хозяин Денис Семенов
Иду по Новгороду, думаю об антиномии кальвинизма и арминианства, пытаюсь все-таки понять – человек для эпохи или эпоха для человека, как недавно пытался понять – истина от авторитета или авторитет от истины. Короче говоря, выебываюсь перед Боженькой. Тут звонок. Денис Семенов звонит, друг мой из Перми. Он не знал еще, что я тут, а не там. Отвечаю.
– Привет, Денис.
– Привет, Пашка. А ты как понял, что это я?
(Молчу.)
– А, точно, щас же номера определяются!
(Щас, ага.)
– Я чё звоню-то…
– И чего ты звонишь?
– «Маришку» помнишь?
– Как я мог забыть.
(«Маришка» – это продуктовый магазин на Пролетарке. И только.)
– Ха-ха-ха! Я там был щас.
– Да что ты!
– Ага. Прикинь, рядом рыбный открыли, «Хаусфиш». Дом рыбы, если по-нашему.
– Да что ты!
– Ага. Там скумбрия на пятнадцать рублей дешевле, чем в «Магните», прикинь? А минтай на двенадцать. Вчера свежий завоз был, мне Людка сказала.
– Людка?
– Помнишь, в прокате у нас работала, ты к ней еще яйца подкатывал, а потом ее Когарь выебал.
– Ах, эта Людка…
– Она щас тут продавщицей работает. Родила год назад девочку.
– От Когаря?
– Откуда я знаю, я чё – свечку держал?
(Молчу.)
– Короче, в «Магнит» за рыбой не ходи, иди лучше в «Хаусфиш». У них по вторникам завоз, свежатинка.
– Я в Новгороде.
– Где?
– В Великом Новгороде.
– А чё ты там делаешь? Погоди. Я чё – по межгороду звоню?
– Да.
– Это ж дорого, ты чё молчал? Все, Пашка, давай, пока.
Я представил, как где-то в Перми Денис отшвыривает от себя телефон, как гадюку.
Вообще, ерничаю я совершенно зря. Денис простоват, но велик. Он даже помог мне найти ответ на важнейший вопрос российского мироздания.
Если вы думаете, что я удивился речам Дениса, то зря, просто вы его совсем не знаете.
Денис – хозяин от Бога. Чем паразит от хозяина отличается? Хозяин все вокруг как свой капитал воспринимает, а паразит – как ресурс. Хозяин капитал приумножить стремится, душу свою вкладывает. А паразит отовсюду сосет, пока досуха не высосет, и дальше перемещается. И ничего никогда не вкладывает. Паразит – это «дай», а хозяин – это и «дай», и «на». Проиллюстрирую.
Иду я как-то к Денису снежной зимой. У нас же как – коммунальщики зиму ежегодно не ожидают, потому и снег убирают слабо, вот и в том году зима их подкараулила.
Денис ко мне из подъезда вышел, а двор весь завален. Сели мы в машину Денисову, «Калина» у него, мы на каток собирались, а выехать не можем. Как бы поступил я? Откопал бы и уехал. Как поступил Денис? Подошел к подъезду, позвонил по домофону и заорал:
– Гоша, у тебя лопаты есть?
– Есть.
– Хватай их и выходи на улку. Надо снег убрать, весь двор завалило!
Гоша растерялся, а кто бы не растерялся? Его «на улку» по домофону с детства не звали, лет двадцать. Как тут не выйти? Особенно если дома один сидишь, с женой.
Решив с Гошей, Денис позвонил в ТСЖ:
– Нинель, душа моя, открой подвал, скребки нужны, снегу навалило, выехать не могу.
– Как не можешь? А дворник что?..
– Откуда я знаю. Ты ж начальница. Подвал открой.
– Щас выйду. Палыч, гондон…
Через пятнадцать минут снег убирали: я, Денис, Гоша, Нинель, Палыч, Толик и Вадяс. Последних двух привлек Гоша. Вскоре к работе подтянулся дядя Миша. Он был по жизни одинок и искал человеческого общества. Как вы понимаете, ни на какой каток мы не уехали. Да и зачем эти развлечения, когда дело спорится?
В процессе уборки снега Денис внес предложение:
– Может, после работы шашлык сварганим? Тут, во дворе.
Дядя Миша поднял голову и сглотнул:
– С водкой?
– Можно и с водкой. В «Мельницу» шеи свиные завезли. Пальчики оближешь. Под водочку самое оно будет. Скинемся.
Естественно, предложение было принято единогласно, и уборка снега пошла стахановскими темпами. Я смотрел кругом и думал – как у него это получается? Ну вот как?
У Дениса трое маленьких детей, жена работает продавцом одежды, а он на ПЗСП формовщиком на тяжелом бетоне. Лет десять уже там трудится. И не только трудится, но и ходит в отпуски по уходу за детьми вместо жены, потому что у нее такие отпуска плохо оплачиваются, а у него хорошо. То есть он полгода сидит один с тремя детьми. Готовит, стирает, меняет подгузники, прибирается, кормит, баюкает.
Я однажды наблюдал его в этой стихии. Пришел к нему в гости и сел на диван пить пиво. А он успевал и со мной общаться, и все вокруг делать. Тут у него суп с бараньей ногой варится, здесь он младшенького утешает, там у старшего домашку смотрит, здесь со средним конструктор собирает, тут вытирает, там помешивает и так далее. Я б с ума сошел, а он как жерех в Каме плещется. Цезарь домашних дел. Еще и кулинарные рецепты штудирует.
Поесть Денис любит. Он может так кусок свиньи в руки взять, так помять, так тебе показать и так присовокупить – зырь, прожилок нету, мякотка! – что этот кусок в сыром виде сожрать охота.
И он во всем такой. Он не может недокрутить, недокрасить, недосмазать, недокопать, недоубрать. Он живет в действительно своем мире, а раз в своем, то и халтурить тут нельзя, да и странно как-то – ты же не ебнутый, чтобы самому себе вредить.
Еще Денис знает, где купить с рук хорошего мяса, как разделать тушу, где и сколько стоят консервы и помидоры. Он умеет закатывать банки, делать заготовки, лепить пельмени, готовить галушки, топить баню, рубить дрова, ловить рыбу, купать детей, чинить движок, открывать пиво глазом, пускать колечки, драться и дружить.
Он простой, как рубль, и такой же твердый, ровный, крайне полезный. Поэтому теперь, когда мне в очередной раз задают наиважнейший вопрос российского мироздания: «Ну кто вместо Путина? Ну кто?!» – я отвечаю уверенно и громко: «Денис Семенов!» И добавляю: «Так хорошо, как будет при нем, вы, братцы, еще никогда не жили».
Картина мира
Моего знакомого поэта Женю Цаплина однажды арестовали. Это сейчас он пузатый человек с детьми, женой и ипотекой, а тогда был непозволительно счастлив. Женя шел по Пролетарке в три часа ночи и темпераментно пел «Наутилус». Наряд милиции отвез его в участок. В участке его спросили: «ФИО, адрес?» Женя отер губы и говорит: «Иосиф Александрович Бродский!» И адрес недруга называет. Амбициозен был в ту пору. Ну, хотя бы так. Милиционер бровью не повел. Записал чего-то. А потом спрашивает:
– Вы сейчас куда пойдете?
– Домой.
– Точно домой?
– Точно. А в чем дело?
– Да так… Вдруг вы пойдете умирать на Васильевский остров? В вашем состоянии падать между выцветших линий крайне опасно.