Просто поцелуй на прощанье — без какого-то подтекста, особых эффектов или скрытого смысла.
— Будь осторожна в дороге. — Я запрыгнул в седло. — И да хранят тебя боги.
— Их время почти закончилось. — Ванадис вздохнула и провела ладонью по стремени. — Теперь все мы сами по себе, Видящий. Но пусть твой путь будет легким.
Хотелось бы верить.
Когда я тронул поводья и пустил коня рысцой, она еще долго стояла у покосившихся и черных от пожара остатков забора. Смотрела вслед, пока деревья не скрыли нас друг от друга. И почти тогда же я перестал чувствовать и магию, спрятавшую нас от ночных чудовищ… и даже саму Ванадис.
Мне вдруг показалось, что пожелай я вернуться назад, я бы уже не застал ни ее, ни детей — только обглоданные кости дезертиров у забора, дымок из-под крыши избы, в которой мы провели ночь, и еще теплые угли в очаге.
Но проверять я не стал — вместо этого только прибавил ходу, выбираясь через лес обратно на тракт, ведущий к югу.
Когда земля и поваленные деревья под копытами коня сменились чем-то похожим на дорогу, я вытащил из седельной сумки яблоко. Набор циферок, кусок двоичного кода — обманка для разума. Мозг скажет, что на языке что-то сочное и сладкое. Соврет даже желудок…
В себя я начал приходить, только когда в моих руках остался огрызок в палец толщиной. Но и на этом я не остановился — продолжал работать челюстями, пока не раскрошил зубами даже веточку, на которой яблоко когда-то росло. И если бы кто-то сейчас осмелился попросить у меня хотя бы крохотный кусочек божественного лакомства — я бы, пожалуй, взялся за саблю.
— Йотуновы кости… — пробормотал я, кое-как прекратив облизывать пальцы, на которых могли остаться капельки чудесного сока. — Да что за?..
Внимание! На вас действует эффект «Омоложение».
Вы исцелены от всех болезней. Все негативные эффекты сняты.
Я тряхнул головой, отгоняя наваждение. Что это вообще было? Ванадис вымочила сове яблочко в каком-нибудь отваре мухоморов? Не может же обычный фрукт — пусть даже и немыслимо сочный — оказаться настолько вкусным, чтобы я сожрал его, чуть не отхватив зубами половину пальцев?
Впрочем, обычные фрукты не умеют и «омолаживать».
Я развернул интерфейс и принялся вчитываться в показатели и Характеристики. Никаких перманентных дебаффов на мне не висело, но волшебное яблочко Ванадис добавило мне по десять пунктов здоровья и выносливости. Похоже, тех самых, которых я лишился еще при создании персонажа, обменяв на две единички Воли и став «Выходцем из могилы».
Давным-давно. В свой самый первый день в «Гардарике».
— Чудеса…
Я привстал на стременах. Изменились не только цифры — магия «молодильного» яблочка дотянулась туда, где не было власти даже у всемогущей Системы. Спина перестала болеть — от слова совсем. И что-то подсказывало, что если бы я повнимательнее рассмотрел вкладку персонажа — заметил бы, что седых волос на висках и в бороде стало куда меньше. Но времени на самолюбование уже не осталось — конь вынес меня на вершину холма, откуда открылся вид на уходящую вдаль дорогу.
И на огромный лагерь у самого горизонта. Солнце уже успело подняться над лесом и озаряла верхушки походных шатров и юрт.
Сотен… нет, пожалуй, даже тысяч булгарских юрт.
— Приехали… — вздохнул я. — Ну, встречай, хан.
С дороги я свернул почти сразу после холма. А одолев примерно половину пути до юрт — слез с коня и продолжил путь пешком. Не то, чтобы мне так уж хотелось сделать Есугею сюрприз, но он не мог не выставить дозорных. И если бы кто-то из них заметил на подходах к лагерю всадника — меня бы утыкали стрелами. Не дав ни объяснить, зачем я пожаловал, ни даже представиться.
Всем глаза не отвести — даже мне.
Я шагал через реденький лес вдоль тракта, подсвечивая себе пусть «Истинным зрением» и периодически ныряя в мир духов, прячась от групп в три-четыре низкоуровневых всадника с луками. Вряд ли полноценные патрули — скорее охотники. Огромное булгарское войско могло позволить себе не бояться врагов.
И все же людям нужно что-то есть. И не только воином — наверняка половина, если не две трети в орде Есугея — старики, женщины и дети. Тогда, у стен Вышеграда, он поверил мне и увел конницу обратно на юг, в уже разоренные, выжженные и опустевшие земли. Припасы наверняка уже подходили к концу, и булгарам пришлось переключиться на охоту, рыбную ловлю и банальный сбор ягод. Наверняка даже сейчас в лесах еще достаточно пищи, чтобы прокормить десятки и сотни людей.
Но не несколько тысяч. Охотники уже наверняка вымели подчистую все в радиусе пары дней пути от лагеря, и теперь добирают жалкие остатки. Люди уже начали голодать — и от очередного набега на склафские города их удерживает только стальная воля Есугея… Конечно же, если глаза меня не обманывают.
Вокруг юрт на окраинах лагеря почти не осталось взрослых мужчин — наверняка все разбрелись по окрестностям в поисках еды. Немного было и женщин с подростками — каждый, кто мог принести хоть горсть ягод или пару рыбин отправлялся в лес, в поля или к реке неподалеку. Но по мере продвижения к сердцу стойбища — возвышавшемуся над юртами шатру Есугея — я видел все больше тревожных признаков.
То тут, то там вокруг костров попадались уже успевшие побелеть лошадиные кости — слишком много. Значит, коней ели уже вовсю. У каждого воина в войске их по несколько штук — но и этого не хватит надолго. И когда закончится и мясо, Есугею снова придется вести свой народ на север.
Похоже, я успел вовремя — хан вряд ли станет отказываться от союза, которого хотел и сам… Если, конечно, уже не решился выступить войском и взять свое не переговорами и дипломатией, а силой. И тогда Вацлав получит мою голову на пике. А другие князья обрадуются — впрочем, ненадолго. Забрав осколки «Светоча» с моего бездыханного тела, умница Есугей наверняка без труда снесет перепуганных и разобщенных склафов.
Но Сивый не по зубам даже ему.
Я легонько коснулся сознания слишком уж пристально вглядывавшегося в пустоту перед собой кешиктена и зашагал дальше. Вряд ли меня уже заметили… А если и так — идти назад слишком поздно. Я неторопливо пробирался к шатру Есугея — прямо как в тот раз, когда пытался его убить. Но теперь мне хотя бы хватило ума держаться подальше от ярких пятен. Даже в многолюдье лагеря ауры багатуров выдавали владельцев за сотню шагов — и я обходил их. Не знаю, стал ли бы хоть кто-то из воинов духа слушать меня — но я и сам собирался разговаривать лишь с Есугеем.
Я нашел хана там, где ему и следовало быть — у шатра в центре лагеря. Но вместо огненно-ярких багатуров рядом с ним виднелись только две фигурки. Одна — бледная, невысокая и изящная. Вторая — еще меньше. Совсем крохотная, детская. Аура мальчишки еще не сформировалась — но будто уже готовилась вспыхнуть отцовским пламенем.
Великий хан не сидел в окружении воинов и мудрецов, а просто проводил время с семьей. Играл с ребенком.
Что ж, почему бы и нет — может, не станет убивать меня сразу.
— Здравствуй, хан. — Я шагнул из мира духов прямо на примятую траву у костра. — Я обещал тебе вернуться.
Есугей сидел ко мне спиной, но даже не вздрогнул. И все же я сумел поймать обрывки его эмоций. Хан и правда не успел меня засечь. Похоже, за эти дни я успел стать куда сильнее.
— Здравствуй, Антор-багатур. — Есугей неторопливо развернулся, заодно задвигая сына себе за спину. — Долго же я ждал тебя.
Глава 27
— Куда дольше, чем я сам желал бы. — Я склонил голову. — Но я не враг тебе, великий хан, хоть и шел к тебе дорогой, скрытой от глаз простых людей.
— Ты стал сильнее. Даже я не смог почувствовать твое приближение.
Есугей коротко кивнул, и воины вокруг нас опустили копья и вернули сабли в ножны. Но взгляд хана остался настороженным и сосредоточенным — разве что чуть потеплел. Слишком уж близко я подобрался к его семье — жене и сыну.
— Хотел бы я прийти раньше, — сказал я. — Но в такие дни иной раз спокойнее спать в поле, положив под голову седло, чем за крепкими стенами вышеградских хором.
Такой вот намек — впрочем, Есугей наверняка и сам уже успел сообразить, что задача уболтать склафских князей подружиться с булгарами была не из легких… И что едва ли дело обошлось без крови.
— И все же ты здесь, Антор-багатур. — Есугей поднялся мне навстречу. — Но будешь ли ты говорить за своего князя?
Да уж… В изящные словесные выкрутасы хан умеет не хуже меня — всего одним вопросом он задал сразу несколько. Желает ли Вышеград союза?.. И желает ли его сам князь — или я пришел от своего собственного имени?
Есугея наверняка устроил бы любой ответ.
— В Вышеграде теперь сидит князь Вацлав, — ответил я, — которого все прочие признали старшим на общем вече. Он еще молод, но достаточно мудр, чтобы желать назвать тебя своим другом, а не врагом.
— Тогда ты принес хорошие вести, Антор-багатур. — Есугей улыбнулся. — Так будь же моим гостем, хоть я уже и не ждал тебя.
Только теперь все расслабились окончательно. Да, я пришел с миром — но появился неожиданно. Просто соткался из воздуха всего нескольких шагах от Есугея. И от его семьи — и погубить меня могло одно неосторожное слово или движение… Но отправляясь к Хель, я наверняка смог бы забрать с собой десяток или полтора человек — и ближе всех ко мне стояли сам хан, его жена и сын.
Я почти физически почувствовал, как «отпускает» столпившихся вокруг кешиктенов. Любой из них наверняка готов был умереть за своего господина — но вряд ли к этому стремился.
— Моя жена Оэлун. — Есугей указал рукой на перепуганную женщину в богатых одеждах. — Великое Небо подарило нам лишь одного сына, но он стоит пятерых.
— Это так, хан. Недалек тот день, когда он станет великим багатуром — таким же, как и его отец.
— Тебе дано увидеть даже ту силу, которой только суждено проснуться. — В голосе Есугея зазвучала нескрываемая гордость за сына. — Хотел бы я, чтобы он учился у тебя… Темуджин!