— Клянусь богами — северными, старыми, новыми и Двуединым заодно, — Гусь вытер рукавом выступившие от смеха слезы, — мне случалось видеть под этой крышей весельчаков, но не таких, как ты, Хроки… Рагнар, сын Серого Медведя!
— И законный наследник островов Эллиге, — добавил я, подхватив как по волшебству появившуюся передо мной кружку. — Милостью всех богов!
Похоже, мой план сработал. Позубоскалить, назваться заведомо ложным именем и ненавязчиво продемонстрировать пренебрежение ко всем местным правителям и верованиям — как раз то, что нужно, чтобы тут же стать своим в этой странной компании. Народ за столами вокруг мало напоминал добропорядочных граждан — но и на по-настоящему опасных головорезов они тоже не тянули. Бандиты или дезертиры уж точно поостереглись бы болтать лишнего — мы с Рагнаром запросто могли бы оказаться людьми Сивого или служить одному из местных баронов или самому Сигизмунду.
А эти, похоже, не боялись вообще ничего и никого. Интересно, почему…
— Как скажешь, Хроки. — Гусь отсалютовал мне кружкой. — Так что же привело тебя и… сына конунга в эти стены?
— Крыша над головой, еда и выпивка. — Я пожал плечами. — В последние дни непросто разжиться даже коркой хлеба. А нам не помешала бы и пара звонких монет.
— Монет?.. — Гусь склонил голову набок и прищурился. — Может, у меня и нашлась бы работа для двух крепких парней… И особенно для тех, кто не только носит на поясе мечи, но и знает, с какой стороны их держать.
Отлично… Кажется, сработало. Я еще не придумал, что буду говорить дальше, но очередной изящный план уже зарождался на самой границе сознания. Пока далекий и почти неосязаемый — и все же!
— Мы умеем сражаться не хуже любого из вас, — сказал я. — Но даже лучшему из мечей иной раз лучше остаться в ножнах. Любого, кто поклонится конунгу Сивому, может повесить кто-то из местных баронов… А того, кто пожелает служить барону, убьют люди конунга. Но ты, Гусь, похоже, не боишься ни тех, ни других! Как такое возможно?
— Твой разум так же остер, как и твой язык, Хроки. — Гусь довольно улыбнулся. — Ты не ошибся. Мы не служим никому… и служим всем и сразу. Ведь там, где глупец встретит лишь смерть, умный человек всегда найдет возможность разбогатеть!
Разбогатеть посреди всего этого бардака, при этом не склонившись ни перед кем и не ударившись в грабеж? Все интереснее и интереснее.
— Видимо, ты куда умнее меня, Гусь, — усмехнулся я. — Ведь я не стал и на одну монету богаче с того самого дня, как покинул корабль и ступил на эту землю.
Лесть как будто сработала. Вряд ли Гусь выдаст мне все свои коммерческие тайны разом, но мой интерес, тепло корчмы и несколько выпитых кружек явно настроили его на болтовню.
— Война ужасна… — задумчиво проговорил он. — А болезнь, что пришла на эти земли — еще страшнее. Выжившие из ума старики уже давно болтают о Рагнареке — Конце Времен, который скоро наступит из-за того, что люди слишком часто нарушают свои клятвы и перестали чтить богов.
— Ты не веришь древним сказаниям? — поинтересовался я.
— Нет, друг мой. — Гусь еще отхлебнул из почти опустевшей кружки. — Любая война не может длиться вечно, и любая болезнь уйдет. Но даже сейчас людям нужна еда и одежда… А кто-то готов заплатить и за хорошее вино, и за меха, и за дорогие ткани…
— Но кто? — усмехнулся я. — Что-то я не встречал здесь богачей.
— Может, потому, что они не стали бы делить стол с такими, как мы с тобой? — Гусь улыбнулся во все зубы. — Поверь, Хроки, Сивый, разоривший Империю, богат — но в Вольных Городах найдутся те, кто немногим беднее его. Князья и бароны не осмелятся отправлять своих людей торговать на земли, где бродят хирдманны конунга. Но разве от этого они перестали пить вино, которое можно купить только на западных землях Империи? А столичной знати все так же нужны товары из Вольных Городов. На дорогах опасно, и старики-торговцы боятся и нос высунуть за стены крепостей…Но не я, друг мой!
Я понемногу начинал понимать, что к чему. Война, которую принес на эти земли конунг Сивый, почти парализовала торговлю. Купцов, которые поспешили поклониться новому владыке, с радостью вздернул бы любой из мятежных баронов. А тех, кто отважился бы повезти свои товары с окраин Империи, наверняка обобрали бы до нитки северяне.
А вот Гусь, собравший под своим началом и скандов, и иллирийцев, и еще йотун знает кого, похоже, находил общий язык со всеми. То ли умел вовремя поделиться наторгованным добром, то ли имел кое-какие связи среди знати… То ли просто каким-то чудом не попадался на глаза тем, кому не следовало.
— Так ты торговец? — уточнил я.
— Я тот, кто освоил сотни ремесел, Хроки! — Гусь опрокинул в глотку остатки медовухи. — Мои люди не гнушаются любой работы, но кормят нас чужие лень и трусость! Мои телеги всегда найдут дорогу там, где звенит сталь и льется кровь — и им будут рады и в крохотном поселении у гор, и в Прашне, и в самой столице!
Телеги? В Прашне?..
План в моей голове стремительно обретал все более и более четкие очертания.
— Мы все здесь братья, хоть в наших жилах и течет кровь разных народов! — Раскрасневшийся Гусь взмахнул руками, будто попытавшись разом обнять всех, кто сидел за столами. — И нам дело ни до баронов, ни до князей, ни до конунга! И я…
Конунг — во всяком случае, тот, что сидел от меня по правую руку — наверняка с удовольствием свернул бы Гусю его тощую шею. Но, к счастью, Рагнару хватило терпения промолчать. Я тоже больше не подавал голоса — только неторопливо похлебывал из кружки, наблюдая за стремительно пьянеющей торговой братией. То и дело то один, то другой из них отлучались на улицу: справить нужду, проведать лошадей и поклажу на телегах — или просто подышать прохладным вечерним воздухом. Но я дожидался, пока за дверь соберется сам Гусь.
И как только он, пошатываясь, направился к выходу, я тут же двинулся следом. Никто не обратил на меня ровным счетом никакого внимания — похоже, мы с Рагнаром уже успели вписаться в «коллектив». Я без труда протиснулся к двери и выбрался наружу.
— Хроки?.. — Гусь вышел мне навстречу из темноты, на ходу пытаясь справиться с завязками штанов. — Что ты?..
— Мне нужны твои телеги. — Я скинул с головы капюшон — так, чтобы Гусь мог видеть мои глаза. — Я сам отвезу их в Прашну вместе с товарами. Твои люди позволят нам уйти. А завтра ты забудешь, что видел меня с Рагнаром, и вернешься в столицу.
* * *
— Иди спать. — Вацлав хлопнул рыцаря по закованному в броню плечу. — Едва ли кто-то захочет убить меня в такую ночь.
— Как знать, князь. У тебя немало врагов. И за эти дни их не стало меньше.
Вацлав не ответил — молча покачал головой и зашагал к своему шатру, поплотнее запахивая плащ. В последнее время теплые ветры дули почти весь день, но ночью отступившая было зима снова брала свое, превращая чуть оттаявшие поля и дороги в сплошной лед, по которому и люди, и лошади двигались чуть ли не втрое медленнее.
Впрочем, идти было уже некуда. Вацлав разделил остатки сил на несколько отрядов, как и велел колдун Антор, и направился в сторону Прашны — но вскоре ему пришлось остановиться. Измотанное воинство таяло на глазах. Кто-то попался отступавшим врагам. Кочевники-южане уходили один за другим — видимо, еще надеялись отыскать кого-то из выживших после резни в лагере соплеменников. Местные князья откололись на следующий же после того, как Антор пропал. Просто собрались и увели своих воинов обратно, чтобы спрятаться за надежными стенами крепостей. Вацлав не мог их винить — он и сам бы вернулся… если бы ему было, куда возвращаться.
Ратибор ушел последним — сегодня на рассвете. Даже ему оказалось не под силу удержать бояр и простых латников, которые предпочли вернуться и защитить свои дома вместо того, чтобы сражаться и гибнуть за чужой.
Остались только те, кто бежал с Вацлавом из Прашны после предательства дяди Сигизмунда и еще несколько десятков молодых воинов из Вышеграда. Те, кто уже не раз сражался бок о бок с Антором, конунгом Рагнаром и северянами. Они еще верили, что колдун вернется, чтобы снова начать и выиграть битву, которая любому другому показалась бы безнадежной.
Но с каждым днем их вера таяла, как выпавший за ночь снег.
Вацлав то и дело ловил уставшие взгляды, и в каждом читались одни и те же вопросы: когда вернется колдун? Что делать дольше? Сколько еще осталось припасов? И сколько дней еще осталось до того, как зима окончательно вступит в свои права и убьет всех, кто не успеет спрятаться в теплые дома под крыши?
И ответов у Вацлава не было.
— Ты слышал, князь?!
Рыцарь шагнул вперед, и до ушей Вацлава донесся негромкий скрежет стали. Верный страж вытащил меч и ножен и поднял повыше факел, чтобы осветить темноту между походными шатрами.
Пусто — только где-то над головой прошелестела крыльями какая-то ночная птица.
— Здесь никого нет. — Вацлав отодвинул рыцаря плечом и шагнул к шатру. — Тебе показалось.
— Я видел человека, князь! — Рыцарь указал кончиком клинка в тень чуть в стороне. — Он стоял прямо здесь… но потом исчез!
— Люди не исчезают без следа, — усмехнулся Вацлав, откидывая полог шатра. — Ты видел призрака, друг мой… Постой!
Крохотный белый квадратик лежал на шкуре медведя, заменявшей князю постель. Опустившись на колени, Вацлав осторожно поднял сложенный вчетверо кусочек бумаги и развернул.
— Что там, князь?..
— Послание от колдуна! — Вацлав вскочил на ноги — сон как ветром сдуло. — Скажи остальным — пусть собираются. На рассвете мы выступаем на Прашну!
ГЛАВА 35
Предводитель рыцарей уже давно вышел из зала. Его латы громыхали где-то далеко на лестнице, но Сигизмунд до сих пор чувствовал, как камни пола под ногами чуть подрагивают.
Пекло, как вообще живой человек может носить такую броню? И какое оружие способно ее пробить… И сколько продержатся воины Сигизмунда, если конунг все-таки решит избавиться от незадачливого правителя Прашны, который имел глупость ослушаться его воли, потерять войско и сбежать с поля битвы, бросив всех северян до единого?