Но ни Эла, ни Зэка-моряка не было.
***
– А на кой они тебе? – пожала плечами Власта, когда мы уже ехали домой. – Почему ты всё время зацикливаешься? На свете много людей. Самых разных. У всех только ноги-руки и головы похожи. А внутри – ничего общего, они и сами в себе не разберутся. А тебе оно надо? Следуй лучше здравому смыслу. Живи здесь и сейчас. Господь иррационален. Он не повторяется в своих экслибрисах.
Вообще-то она была права.
– Ты считаешь – истина в здравом смысле?
– Чего-чего? – Власта чуть было не выпустила руль из рук. Она посмотрела на меня как на ненормальную. – Истина недоказуема, если уж на то пошло. На то она и истина.
– Что-то не поняла, – попыталась я вникнуть в ход мыслей подруги.
– Да что тут понимать? – Власта свернула с фривея, похоже, держа путь в сторону Джимова дома. – У одного дважды два – четыре, у другого – пять. И то и то правильно. Только один учил простую алгебру, а другой – Булеву! У меня и то было три плюс два – пять. И два плюс два – два. А бывало и шесть. Целые цивилизации жили одной истиной, потом приходили другие и тоже жили, но – другой. У каждого она своя, эта истина. Потому что главное – познай себя. Ты зануда, однако, – заключила она, тормозя.
Я выглянула в окно и увидела, что мы стоим возле Джимова дома, причём безо всякого уважения к пятистам футам, назначенным судьёй. Я вгляделась в родную темноту: «Понтиака» на месте не было.
– Где его чёрт-то носит?
– По вторникам и четвергам он слушает джаз в «Гекторзе».
– В «Гекторзе»? – хохотнула Власта. – Удивительно, что не в «Нейборзе»!
«Нейборзом» назывался знаменитый местный гей-бар, «Гекторз» же был обычным баром, в котором представители противоположного пола знакомились на уровне чуть выше среднего. То есть, там запросто можно было встретить залётного бывшего конгрессмена или мэра соседнего городка, тоже бывшего, или поглазеть на бывшую бейсбольную звезду. Именно так: половину завсегдатаев «Гекторза» (в основном мужскую) составляли «бывшие»: бывший мэр, бывший конгрессмен, бывший миллионер. Вторая же половина (в основном женская) ходила туда в надежде на знакомство с представителем первой половины: с миллионером, конгрессменом, мэром – желательно, конечно, не бывшим, а настоящим…
Отсмеявшись, Власта вытащила из-под сиденья небольшой кулёк и неожиданно метнулась в сторону дома. Вернулась она почти сразу. И тут же нажала на газ. Мы молча ехали в сторону университетского городка.
– Знаешь, что я сделала? Я залила его крыльцо прокисшим томатным соусом. А пусть знает!
У меня глаза сами собой полезли на лоб. И это я слышу от здравомыслящей Власты? Ну, если бы нам было лет по двенадцать, такое ещё можно было бы допустить. Очень с большой натяжкой, конечно. Но Власте – почти четверть века! И она психолог! Ну, настоящая пиратка!
– Нужна растерянность в стане врага, – сердито пояснила она свои действия. – Нужна паника. Чтоб аж типало!
– Да ну тебя, – попыталась я её урезонить. – Ты же сама говорила: столько мужиков вокруг. А мы будем кидать помидоры в Джимовы окна? Зачем?!
– Молчи и не мешай! – приказала Власта. – И скажи спасибо, что жива. Удушил бы, и... А мы только нервы ему пощупаем. Может, до психушки доведём…
Я замолчала. Теперь мне и самой чудилось, что я была в шаге от смерти.
– Этих латентных маньяков здесь знаешь, сколько? Ещё до твоего приезда был один громкий процесс. Такой же, как твой муженёк – лет ему было пятьдесят – женился на русской девочке из Казахстана – а ей только двадцать один исполнился. Вы же, чтоб сюда попасть, готовы и за столетнего выскочить! Так вот. Ему – полтинник, а она молоденькая, ну и влюбилась в кого-то из сверстников. Переписывалась по мылу, то да сё. Короче, муженёк всё узнал. И вот, поехали, вроде в Казахстан в гости к её родителям. А когда вернулся – подал заявление, что, мол, жена там, на своей родине, пропала. Хорошо, что в наших аэропортах всё фиксируется. Тут же установили, что вернулись они вместе и ушли из аэропорта вместе.
– А дальше?
– Дальше след её потерялся... Только здешняя полиция – не наши менты. Нашли её… Он её в своём доме и прикончил. И закопал. Прямо под забором, возле бассейна. Собака нашла. Кстати! Что-то я не видела Сиенну. Обычно он бегал по двору.
Власта задумалась, что-то прикидывая.
– Здесь ведь никто ни к кому без приглашения не заглянет, – вернулась она к своему рассказу. – И вообще не заглянет – у всех своих проблем по горло. Они в гости редко ходят, а в барах только лузеры ошиваются – «потерянные души», как они сами себя называют. У кого какой скелет в шкафу – никого не интересует... Так что, дорогая, успокойся и не бери в голову. Я сама маньяка вышколю. Я – не ты. Он у меня ещё попляшет!
Что было ответить?…
В эту ночь мне снился Сиенна под охраной Луны. И потоки плюща в старом бассейне.
***
– Миссис Смит, правда ли, что вы планировали приготовить для своего мужа, мистера Смита, домашнюю обувь белого цвета и гроб? – строго зачитала судья по бумажке.
Я вытаращила глаза, но тут же поняла: это прокурор так понял Джимову интерпретацию моих слов «хочу тебя видеть в гробу в белых тапочках». Не объяснять же американской судье богатый русский фольклор!
Это было первое слушание по моей домашней жестокости – по поводу избиения мной мужа. Я отрицательно покачала головой. Судья зафиксировала мой ответ, и, прочитав следующую строчку Джимова пасквиля, задала очередной вопрос:
– Правда ли, что вы планировали ударить мистера Смита кирпичом по лицу?
А это уже поговорка «рожа кирпича просит».
– Правда ли, что вы лишали его питания, принуждая отдавать ланч и ужин посторонним людям?
Тут я уже не сдержала смеха: это же поговорка «завтрак съешь сам, обед раздели с другом, ужин отдай врагу»… Я частенько её повторяла, но не знала, что Джим понимал её буквально.
– Правда ли, что вы планировали кастрировать своего мужа кухонным ножом из стандартного кухонного набора?..
– Ваша честь, – взмолилась я, – да зачем же мне такой муж: голодный, кастрированный, да ещё в белых тапочках?
В зале засмеялись.
– Ваша честь! – воскликнула стоящая рядом со мной адвокатша и наступила мне на ногу, типа «не остри!» Я испугалась и замолчала, однако, по-видимому, моя острота пришлась судье по вкусу. Она чуть опустила голову и, пряча улыбку, стала перебирать на столе бумаги.
– Ваша честь! – повторила адвокат. – Я прошу переноса слушаний по обвинению миссис Смит в домашней жестокости и защитному ордеру (так назывался приказ, запрещавший приближаться к Джиму на пятьсот футов). Я только сегодня была назначена общественным защитником миссис Смит и мне нужно время, чтобы ознакомиться с материалами дела.
Адвокатша – маленькая ведьмоликая толстушка с длинными седыми волосами – подошла ко мне перед заседанием и представилась как мисс Крон. Суд назначил её мне в бесплатные защитницы – ведь у меня не было денег на платного адвоката.
Мисс Крон продолжала:
– Также, довожу до сведения суда, что миссис Смит зафайлила встречный защитный ордер, и слушание по этому ордеру состоится в пятницу.
Судья удовлетворённо кивнула и на сегодня потеряла ко мне всякий интерес. Слушание было окончено.
А вечером к Власте явился унылый длинноносый мужик и, тихонько вызвав меня, вручил через порог толстый пакет. Прочитав первые строчки находившейся в пакете бумаги, я оцепенела: Джим подал не просто на развод, а на аннулирование брака. И не просто подал, а нанял дорогущего адвоката, чтобы я у него не отобрала ни дом, ни вилку, ни придверный коврик.
***
– Ну что у тебя вид такой… зашуганный? – удивилась Власта, когда мы собирались вечером на гулянку. Мою новость об аннулировании брака она посчитала положительной, ободряющей и главное – очень своевременной.
К тому же, Власта была с головой занята другим: она дала-таки в интернете объявление, что мы ищем компаньонов пить, гулять и веселиться. И теперь претенденты названивали один за другим. Одни номера Власта сохраняла, другие сразу стирала, а некоторые собиралась прощёлкать.
– Вот этот – ничего, вроде. Хосе звать! Испанец, говорит, хотя наверняка мексиканец. Но нам-то что? Нам главное, что испанцы, как и мексиканцы, хорошо пляшут и поют. С ними весело. А пиндосы все жмоты и зануды.
– А испанцы все дикари, – попробовала возразить я. – Они быков убивают.
– А у нас быков нет! – захохотала она, приставив к уху мобильник. – Пусть Ник с нами пойдёт, окей? Ник, ты свободен? Да так, собираемся на свидание, можем тебя взять в качестве телохранителя. Хочешь?
Ник, конечно же, хотел! Не прошло и получаса, как он уже слонялся возле дома, не решаясь нарушить наше бабское уединение. Я опять приняла боевой вид – от высоких каблуков до теперь уже сапфировой подвески, вырядилась во что-то тоже в виде пончо, только уже из тонкой шерсти – вечер сегодня был прохладный, а мы собирались ещё и прогуляться вдоль залива. Тут такое возможно нечасто: мест для пешеходов не предусмотрено, разве что небольшая пешеходная дорожка в даунтауне, и то не везде. В Пиндосии люди прямо из роддома – в машину. А потом из машины и… на облака.
Власта надела комбинезон – весь в заклёпках и молниях, и мы с хохотом вывалили на улицу к Нику.
– Ну, девки, вы даёте, – ошеломлённо сказал Ник. На нём по-прежнему были сандалии на босу ногу и футболка с надписью «2000». Наверное, год кометы Галлея… Или какой-нибудь другой кометы.
–- Значитца, так и запишем! – провозгласила моя пиратка, ещё раз явив свою эрудицию, на сей раз в области русского кинодетектива. – Едем в Джимов «Гекторз»: гаду полезно увидеть тебя с молодым красавцем. Или с двумя-тремя красавцами. Когда Джим туда приходит? Около девяти? Значит, мы придём в восемь и займём стратегически выгодную позицию. Ник для начала сядет отдельно. Деньги дать? Что-нибудь закажешь себе?
– Не, у меня есть, – отклонил предложение Ник. Но уловив в его тоне недостаток энтузиазма, Власта решительно сунула в его карман двадцатидолларовую бумажку.