— Узнавал? Почему?
— Ты ведь перечислила все причины.
— Кто еще подтверждает, что Димы не было к концу концерта?
— Никто. Вал. Евг. утверждает, что Дима не покидал помещение клуба и было там все время, пока шли съемки концерта, а позже остался на банкет, когда накрыли столы. Вал. Евг. объясняет отсутствие Фалеева на сцене во время выхода всех артистов тем, что у Фалеева произошел большой конфликт с певцом… Подожди, как его… я же записал….. А, вспомнил! Серж Грабинский! Этот Грабинский, протеже одного очень известного певца, был пьян и вел себя вызывающе. К тому же он рассердился, что его поставили в самом начале, а Фалеева — в середине, ближе к концу. Грабинский считает себя более популярным и раскрученным, чем Фалеев. Грабинский грязно обозвал Фалеева, столкнувшись с ним за кулисами. Фалеев ехидно ответил. Между ними чуть не завязалась драка, но их растащили и не допустили мордобой. Узнав, что в конце Грабинский будет петь вместе с тем, кто его протежирует, в первых рядах, Фалеев отказался выходить на сцену. И сдержал свое слово, не вышел. А Вал. Евг. не настаивал. Вот так.
— Я не знала, что Дима поругался с Грабинским. Тот тип порядочная сволочь! И голубая, притом… Понятно теперь, почему у Димы было плохое настроение! Значит, эти два часа…
— Дима провел в гримерке и никуда не выходил.
— Его не видел Назаров и поэтому решил, что Дима уехал. Мерзавец! Ну ты меня и напугал…
— Значит, теперь ты точно отправишься на квартиру Сваранжи.
— Отправлюсь. Но кроме этого, у меня появилось еще кое-что. Очень важное. Я должна узнать и я это узнаю. Чем Сваранжи шантажировал этого мерзавца, Назарова. И какое страшное преступление совершил Алекс Назаров.
LIVEJOURNAL,
ДНЕВНИК РИ.
ЗАПИСЬ ДОБАВЛЕНА: 12 октября 2010.
В салоне красоты было очень мало людей. На самом деле пышное название носила обычная парикмахерская. Но крутая и с соответствующими ценами. Я не любила туда ездить, хотя большинство богатых людей и наглых девиц, трущихся у знаменитых звездных карманов или просто туго набитых кошельков, занимались своими перекрашенными патлами именно там. Я не любила туда ездить и когда мы ссорились с Димкой, он ехидно и на зло говорил, что ничто не выбьет из меня дух плебейства. И сколько ни тащи деревню в город, все равно — село есть село. На самом деле он был близок к истине (хотя я не призналась бы в этом даже под страхом смертной казни). Мне противны были высокомерные морды этих наглых девиц, меня тошнило от их манерной надменности. Именно они, были бескультурны, пошлы и уродливы — своими манерами и прогнившими душами. Никакой город мира не сделает тебя лучше, если в душе ты уродище.
Хозяйка парикмахерской, бывшая валютная проститутка, открыла сеть салонов красоты по всей Москве. Это был единственный человек, вызывающий у меня симпатию полным отсутствием высокомерия и деловитостью. К тому же, она симпатизировала мне за то, что я никогда не помещала ее салоны в долг. Именно ей я позвонила в то утро, чтобы навести справки об одном человеке…
— Как, ты ничего не знаешь? — удивилась она, — ну ты даешь! Девочке просто повезло, у нее самый крупный заказ за все время, да еще и отношения. Где ты все это время была?!
— Работала. В уголовном розыске.
В трубке — молчание. Затем она хихикнула:
— Знаешь, у тебя всегда было потрясающее чувство юмора! За это я тебя и люблю. Приходи. Она прямо сейчас сидит у меня, девочки над ней работают. Такая печальная… А все остальные делают вид, что в ее сторону даже не смотрят! Ей бы от этого на ушах ходить!
Я села в машину и, разумеется, превысила скорость. Слава Богу, что меня никто за это не поймал. Девушка, на встречу с которой я так спешила в то утро, была не только знаменита, но и очень красива. Она была настоящей звездой. Звездой в модельном агентстве, которое держал один из нашего шоу — биза. Звездой в рекламной бизнесе, который только — только начал развиваться в цивилизованном виде. Ее продолговатое лицо с печальными глазами украшало плакаты на центральных улицах и проспектах. Она рекламировала сигареты, модные магазины, автомобили и вино. Она зарабатывала больше всех остальных девушек — не только потому, что обладала красивой внешностью, но и потому, что у нее был спокойный, покладистый характер. Она делала все, что ей велели, абсолютно все. Она спала с политиками, бизнесменами, с бандитами и даже с их женами. Я знала о том, как ее используют, и знала, с кем. Бессловесная, бесхребетная, безмолвная, она спала с теми, с кем ей говорили, и делала все так, как ей говорили. Рабыня и половая тряпка с красивым лицом. Подруги смеялись над ней и открыто презирали. А хозяева агентства не могли нахвалиться. Каково же было мое удивление, когда это бесхребетное существо совершило индивидуальный поступок: влюбилась! Эта несчастная жертва большого города Жанна (ее звали так) влюбилась в красивого наркомана Алекса Назарова и стала следовать за ним, как тень.
Алексу очень польстило внимание красавицы с обложки. Он ответил Жанне взаимностью и у них завязался роман. Все восприняли этот роман как должное: оба были молоды, красивы и словно созданы друг для друга. И только самые приближенные знали, что Жанна — бесхребетная половая тряпка, а Назаров — законченный наркоман. Очень скоро их отношения дали трещину. Скорей всего, Алексу надоела бесконечная покорность и безликость подруги. Его потянуло на бурные страсти, а тусовка содрогнулась от количества его новых романов. Но, несмотря на это, Жанна постоянно оставалась с ним. Отношения треснули, но не развалились полностью. И со временем стало ясно, что не развалятся никогда. Оба занимались своим прямым делом: Алекс — наркотиками и развратом, Жанна — рекламой и проституцией. И вместе им было хорошо. Моя знакомая (хозяйка парикмахерской) рассказала о новом заказе Жанны. Девушка стала лицом крупнейшей косметической компании и одновременно — развлечением ее хозяина — иностранца, который, очевидно, влюбился, потому, что задаривал ее дорогими подарками. Но все, кроме старика — миллионера, знали, что Жанна никогда не уйдет от Алекса. А старик и не хотел, чтобы девушка ушла. Она была развлечением — не больше. Но все-таки крупная работа подняла ее на новую ступень.
Любую другую девушку все это вознесло бы на седьмое небо! Но Жанна была печальна. Я знала то, чего не знала хозяйка парикмахерской: накануне ночью, на вечеринке в ночном клубе, Алекс прилюдно ее избил. Сначала он ударил ее кулаком в лицо, потом затащил в отдельный кабинет и там избил по — настоящему. Никто не посмел вмешаться: охранники Алекса стояли возле двери. Потом, окровавленную, вывел из клуба и отвез домой. Мне рассказали причину конфликта: девушка не отдала Алексу все деньги, которые выудила из старика. Пытаясь сдержать стремление Алекса к наркотикам, богатые родители полностью ограничили его в карманных расходах, оплачивая только его эстрадную карьеру. Теперь Алекс жил и кололся целиком за счет Жанны.
В салоне было много народу. Но Жанна сидела в некотором отдалении от всех, с каким-то чехлом на голове. Перед ней стояла нетронутая чашка кофе, а на стеклянном столике возле кресла лежал не раскрытый журнал. Девушка действительно выглядела печальной. Натянув кофточку до пальцев (чтобы я не увидела ее синяков), она безразлично кивнула:
— А, Ри, привет. Давно тебя не видела. Все говорят, что ты куда-то пропала. А ты здесь.
— Да. Мастер занята, немного подожду рядом с тобой. Не возражаешь?
— Ты что, не слышала о моей новой работе?
— Почему же, слышала.
— Значит, ты не завистливая. Что ж, хорошо. Хотя Алекс говорит о тебе другое.
— Что же он обо мне говорит?
— Он тебя ненавидит. Не знаю, почему. Но стоит упомянуть про тебя или Диму, как он весь звереет.
— У него вообще сложный характер — у твоего Алекса.
— Сложный, — она снова подтянула рукав, чтобы скрыть синяки, — у меня сегодня презентация. Решила быть в форме. А тебе короткая стрижка очень идет. Ты женщина, которую короткая стрижка только красит. Всех остальных обычно уродует. Но тебя — нет.
— Спасибо. Ты тоже выглядишь хорошо.
— Брось. Все знают, что Алекс меня вчера избил. Он меня часто теперь бьет.
— Почему ты от него не уйдешь?
— Он не виноват, просто ему очень сложно.
— А я думала, что после смерти Сваранжи ему всегда будет легко!
— Ты о чем?
— Разве Алекс тебе не рассказывал? Мне казалось, что ты знаешь.
— Не много. У Сваранжи было что — то, чего Алекс очень боялся. Информация на компьютерном диске.
— Диск? А я думала, фотографии.
— Нет, диск. Или флэшка. Алекс мне сам сказал. Только вот не знаю, что там было записано. Алекс почему-то сильно боялся. Он говорил, что если кто-то увидит эту запись, ему конец.
— Неужели он не рассказывал тебе никаких подробностей? Раз уж он рассказал даже мне…
— Тебе? Этого я не знала. О тебе он не говорил. Он говорил о Розалии. О том, что ее папаша успел ей показать. Но Розалия будет молчать, ее он не боится. Она, мол, не лучше его. А мне не рассказывал никаких подробностей. Я спрашивала, но он всегда молчал. Сначала обидно было. Потом — привыкла. Я думала…
Внезапно лицо девушки пошло красными пятнами и, резко прервавшись, она вскочила с кресла:
— Ну, мне пора. Мастер меня зовет…
Она убежала так быстро, что я не успела ее остановить. Так быстро, будто у нее выросли крылья. Я обернулась в ту сторону, куда она убежала. Там, возле входа в уголок отдыха, где мы сидели, стоял Алекс Назаров. И смотрел прямо на меня. Его красивое лицо было перекошено бешенством. А руки сжаты в кулаки.
— Сука! — он прошипел тихо, но достаточно, чтобы я услышала, — наглая сука!
И как-то странно махнул рукой.
— Привет, Алекс, — я решительно встала и направилась к нему, — я тоже рада тебя видеть.
— Это ты натравила на меня ментов?
— Что за грубость — ментов? Почему не сказать красивее — работников правоохранительных органов? Это ты сам их на себя натравил, и нечего на меня так смотреть! В любом случае, нам надо поговорить. И, желательно, в менее людном месте. Поэтому идем со мной.