— Неужели?
— К колдуну, который может сделать все абсолютно! Конечно, тебя он не примет, нечего к нему и ходить, но есть у него одна способна ученица… Настоящая ведьма! Вот ее адресок я могу тебе дать. Но учти, обращаться к ней надо только в самом крайнем случае. Если у тебя возникнут очень серьезные проблемы. И еще запомни: ты должна быть готова платить!
— Чем платить?
— А вот это она тебе скажет! Оплата будет очень высокой. Так что, дать ее адрес?
— И она действительно может сделать абсолютно все?
— Абсолютно!
Я отвела глаза в сторону, потом сказала:
— Дай.
Ксения быстро что-то написала на визитке.
— Она ученица великого мага. Единственная и самая надежная ученица. Она проводит сеансы настоящей черной магии, и стоимость такого сеанса 600 долларов. Но учти еще раз: работает она очень серьезно, и обращайся только в самом крайнем случае! Не беспокой ее по пустякам!
И вот теперь настал этот крайний случай. Я гнала машину, сжимая руль мокрыми от пота руками.
Ведьма жила на 4 этаже 8-этажного дома. Я позвонила в дверь и очень долго не слышала ничего. Думала уже уйти, как дверь распахнулась и тогда я увидела ее…. Я была не очень готова к такому странному зрелищу. Она была высокой и худой, и длинный черный балахон еще усиливал ее высокий рост и худобу. У нее были босые ноги. Длинные черные волосы обрамляли какое-то истощенное, вытянутое лицо, в котором не было ни кровинки. Глаза ее были серыми, но казались очень тусклыми, и выглядели как потертые медные монеты. Поверх балахона были надеты какие-то многочисленные амулеты, в том числе и амулет из черных черепов… На ее лбу был нарисован огромный перевернутый крест, нарисовал чем-то красным. Мне показалось, что это кровь.
Не говоря ни слова, она посторонилась в дверях, провела меня через стандартный темноватый коридор и указала на раскрытую дверь в середине. Я вошла в комнату, в которой абсолютно не было мебели, а стены были оббиты черной материей. На полу был огромный круг, очерченный белым мелом, в центре которого стоял подсвечник с шестью зажженными свечами. Свечи были черными. Они являлись единственным источником освещения в этой странной комнате (потому, что окно было занавешено черной тканью). Меня вдруг словно обдало холодом, и, чтобы успокоиться, я принялась рассматривать то, что было разложено на круге, на полу.
Круг был исчерчен белыми магическими символами (большинство из них я видела впервые), так же там стояло перевернутое распятие, измазанное чем-то красным (кровью?), два старинных кубка из серебристого металла, медный поднос с кусочками воска и ворохом черных перьев, острый нож-стилет, несколько книг (это были очень старинные книги — фолианты в настоящей коже, украшенные блестящими камнями. По виду они должны были стоить целое состояние!), бутылка с темно-красной жидкостью без этикетки (похоже, красное вино, но я не была уверена), и еще какие-то коробочки с порошками, которые мне жутко не понравились (особенно потому, что приоткрытую крышку одной из них украшал череп). И еще какие-то очень мелкие предметы, которые показались мне амулетами или талисманами.
— Сними обувь!
Это были первые слова, обращенные ко мне. Голос у нее был глухой и хриплый. Я послушно сняла сапоги, и ноги мои утонули в пушистом коричневом ковре (слава богу, хоть что-то в этой комнате не было черным!).
— Сядь на пол, напротив меня, — я послушно села.
Черный балахон ее разметался по полу, и она внимательно смотрела на меня.
— Я знаю, зачем ты ко мне пришла!
— Вы не можете этого знать!
— Для посвященных ордена Пурпурного дракона нет тайн среди простых смертных!
— И зачем же я к вам пришла?
— Ты думаешь, что просьба твоя невозможна. Ничто не может тебя в этом разуверить.
— Это так и есть. Просьба моя действительно невозможна, и не возможно ее исполнить.
— Невозможно только воскрешать мертвых. Все остальное возможно.
Я вдруг задрожала:
— Почему вы говорите об этом?!
— Ты одна. Сердце твое болит потому, что ты одна, наедине со своей бедой.
— Это неправда, — я покраснела.
Ведьма усмехнулась и уверенно продолжила:
— А все равно ты одна! Этот человек был в твоем теле, но это не значит, что он был с тобою! С тобою его не было никогда.
— Как это понимать?
— Как правду. Ты не существуешь для него. Он не видит тебя. И тот, второй, тоже.
— Второй?
— Но этот второй не так безнадежен. Он тебя увидит, следует лишь немного себе помочь! Ты поможешь себе сама, и он тебя увидит, он уже близок к этому. В отличие от первого, который всегда играл роль твоего врага…
— Это не так!
— Поверь, мне виднее.
— Возможно, но я пришла не потому…
— Я знаю!
Ведьма взяла бутылку с темно-красной жидкостью и налила немного в бокал. Потом протянула мне:
— Вот, выпей!
— Что это такое?
— Не бойся. Это обыкновенное вино, кагор. Выпей один глоток и отдай мне остаток.
Я пригубила. Действительно, напиток оказался кагором. У меня отлегло от сердца. Я вернула бокал ей. В нем еще оставалось достаточно вина. Ведьма усмехнулась:
— Это твое настоящее — потому, что прошлого у тебя не было. Но, как и все в твоей жизни, оно лживо, — она замолчала. Я тоже — потому, что ждала продолжения. И оно последовало:
— Ты пришла ко мне потому, что хочешь убить человека.
— Да, это правда. Я хочу убить.
— Ты сделала правильно, что пришла сюда, потому, что я помогу тебе в этом.
Внезапно она схватила стилет:
— Дай мне руку!
Не соображая, что делаю, я повиновалась… Острым лезвием ножа она проколола мне палец и наклонила его над бокалом… Кровь закапала в бокал. Я вскрикнула, но слишком тихо. Потом кровь перестала капать. Она протянула бокал мне.
— Пей! Пей до дна! Пей свое бесстрашие перед лицом смерти! Открой свою душу злу! Пей! Это посвящение крови, кровь на кровь… Ты выпьешь кровь и ты прольешь кровь! Я знаю, так будет.
— Это невозможно! Этого человека нельзя убить…
— Ты убьешь. Ты убьешь того, кого хочешь убить, и отомстишь за себя. Потом. Я вижу это. Так будет.
Внезапно страх куда-то ушел. Я почувствовала страшный жар (как будто жгли на костре мое тело). Я захохотала, запрокинув голову к потолку, и, подняв руку, выпила бокал до самого дна. В приглушенном свете свечей мерцали тусклые глаза ведьмы.
19
В кулуарах обсуждению этого события посвятили часа два. В редакциях крупных газет и журналов — и того меньше, в районе часа. Вообще-то, час — это было достаточно много (потому, что тянуло-то событие не больше, чем на десять минут), но посвятили ему ровно столько потому, что день выдался серым, безсобытийным, и не о чем было говорить. О событии стало известно в районе полудня — абсолютно мертвое время, потому, что все важные события уже успели обсудить с утра, близость обеденного перерыва лишала желания работать, а до вечера, когда можно было разбежаться по светским мероприятиям, презентациям и различным тусовкам, было еще далеко. Именно поэтому в мертвое время с полудня до часу дня обсудили событие.
А началось все так. Редактор крупного иллюстрированного журнала распахнула дверь в общую редакционную комнату и громко рявкнула:
— Рыжая, иди посмотри, там дебил фотографии какие-то мне на мыло прислал!
Рыжая (крутая столичная журналистка со всеми вытекающими отсюда последствиями, прозванная Рыжей из-за яркого, необычного цвета волос, которые, вообще-то, ей испортили в одной из парижских парикмахерских на окраине, но она не призналась бы в этом даже под страхом смерти) нехотя сползла с кожаного кресла, бросив мобильник на стол (по которому она вот уже пятнадцать минут болтала с подругой), и попыталась принять человеческий вид (то есть придать осмысленное выражение глазам). Сделать это было нелегко. Вчера до пяти часов утра она бесплатно отрывалась в крутом ночном клубе в компании подруги и фотографа-гомика, где познакомилась с одним крутым типом (про которого говорили, что он продюсер, да и сам он про себя так говорил), род занятий которого официально не был известен, известно было лишь то, что он жутко богат.
Кроме того, жил он на Кутузовском проспекте (с первых же минут знакомства тип похвастался, что у него четырехкомнатная квартира на Кутузовском проспекте, в которой проживают он и еще две собаки неизвестной породы), что впечатляло даже очень (даже больше того, что он продюсер). Рыжая немилосердно строила ему глазки (прямо до колик в веках) до 5 часов утра и на закуску (как приз) получила номер его мобильника (впрочем, мобильников у него было три, и какой именно он дал ей, оставалось загадкой, но загадкой приятной). После бурной ночи Рыжая явилась на работу часам к 11, совсем никакая (и воняло от нее как от ликеро-водочного ларька в том Домодедово, в котором она проживала). И первым, что сделала на работе, принялась обсуждать с подругой (которую нагло подняла с постели) подробности вчерашней ночи.
Услышав грозный рык редакторши (редакторша была в жутком настроении потому, что опаздывала в бассейн), Рыжая поплелась к компьютеру, на который (по живописному редакторскому выражению) прислал фотографии дебил. Дебил был молодым, но перспективным модельером — молодым человеком с очень большим напором и не меньшими деньгами, который скромно мечтал затмить Юдашкина, абсолютно задрал журналистов всех известных изданий и о котором ей не посчастливилось писать статью. После этого парень вцепился в нее, как клещ, буквально мертвой хваткой, вечно приглашал на какие-то мероприятия, и звонил в любое время дня и ночи, даже в 4 часа утра.
Так как у него были деньги (карьерой парня занимался его дедушка, богатый бизнесмен, которому очень льстила мысль сделать из внука крутого модельера, и катастрофически не понимавшего, что для успеха одним денег недостаточно, нужен еще и талант) ей было категорически запрещено посылать парня (о чем она мечтала 24 часа в сутки). Фотографии представляли собой посредственные модели авангардной одежды на уродливых манекенщицах. Вместе с ними пришло какое-то приглашение на показ. Неизвестный ночной клуб (она и не знала такое название — наверное, недавно открылся… Странно! Все клубы она знала на зубок!). Несколько модельеров представляли свои коллекции, и этот тоже…