— Неужели у вас нет девушки. Евгений?
— Увы, нет. Все дела, дела… Бизнес отнимает все мое время. Нет возможности даже с кем-то познакомиться. Приходится коротать вечера в одиночестве! А так хочется встретить милую, хорошую девушку, которая станет надежной женой!
— Вас часто видят в обществе самых красивых моделей….
— Ну, из моделей жену не выбирают!
И дальше — в том же роде. Интервью закончено. Камеры убраны. Девица виснет на Жене еще более нагло. Я вдруг встречаюсь с ним взглядом, и тогда… Тогда он поворачивается ко мне спиной. Отчетливый, словно замедленный в памяти момент… Положив руку на бедра этой гадостной девицы, он поворачивается ко мне спиной, демонстрируя всем своим видом, что мы не знакомы. О моих чувствах он не думает. Я — просто предмет роскоши для украшения обстановки, все равно как ваза с цветами. Мне не положено иметь никаких чувств. Одна из девочек агентства больно толкает меня локтем в бок:
— Дура, у тебя вся тушь потекла! Возьми себя в руки.
Эпизод в зале видят все. Нет ни одного человека, который бы его не видел. Другая девушка (относящаяся к моим откровенным врагам) строит мне глазки на ходу:
— Может, познакомишь меня с самым завидным женихом России? С тем самым, у которого сердце свободно?
Сцепив зубы, вынуждена ответить:
— Сама видишь — на нем просто виснет толпа молоденьких журналисток, мне к нему и не подступиться! Иди познакомься сама.
Я не имею права даже заплакать. Я не имею права даже уйти. В этот вечер я вынуждена всем улыбаться и быть красивой — иначе меня выкинут из агентства, и тогда….
Вечер. Вернее, ночь. Чья-то крепкая рука, схватившая меня в коридоре.
— Я не мог дождаться, когда все это закончится! Я так по тебе скучал! Ну что, малыш, едем ко мне?
Его глаза не выражают ничего, и к огромному моему ужасу я вдруг понимаю, что никогда не умела читать по его глазам.
В утренней кухне Ри старательно пытается прятать от меня лицо, поворачивается спиной. Наконец решается повернуться.
— Что ты делаешь сегодня?
— Еду к Жене, — я смело встречаю ее взгляд, — а что?
— Зачем ты туда едешь? — в ее глазах вспыхивает что-то вроде тревоги. Мне это не нравится — я не могу эту тревогу понять.
— Выяснить отношения. Надеюсь, окончательно и навсегда.
— Я бы этого не делала. Пусть будет как было…
— Ты не я.
Ри вздыхает. Потом пытается сменить тему.
— А у меня сегодня куча дел. С утра — сплошные деловые встречи, затем еду к себе в студию, смотреть новый материал… буду целый день крутиться как белка в колесе, с утра до вечера.
— Ты очень занята?
— Очень! Ты даже не представляешь, как! Но, чтобы выслушать подробности о твоем разговоре, найду время. Позвонишь?
— лучше заеду в твою студию, если получится.
— В студии я буду только после трех.
— Хорошо. Не стану спешить.
Ри налила чашку кофе, протянула мне:
— Вот, выпей! На тебе лица нет!
Удивительная забота! Моя сестра никогда в своей жизни не предлагала мне кофе, просто никогда! Расчувствовавшись (и что это на нее сегодня нашло?) выпила кофе до дна.
— Странный вкус. Как будто немного горчит.
— Новый сорт. Вот, смотри, какой, — она показала мне новую банку с неизвестным названием.
— Никогда не слышала о таком!
— Ты много о чем еще не слышала! Ты такая молодая… У тебя вся жизнь впереди.
— Ты это к чему?
— Зачем тебе этот ублюдок? Зачем тебе он? Разве ты не видишь, что он тебя не любит? Разве в тебе не осталась хоть капля гордости?
— Продолжать разговор на эту тему я не хочу!
— Ладно. Тогда удачи! Ну. Я поехала. Итак опаздываю….
Дверь за Ри захлопнулась. Я долго смотрела ей вслед. Потом пошла к себе, обдумывать свои шаги… Наверное, настало время попрощаться! Прежней Нинки, писавшей здесь какие-то детские глупости, уже не будет! Завтра будет совершенно другой человек. Только вот голова очень болит. Это явно останется во мне из прошлого. Кажется, боль не уменьшилась, а наоборот, распухла и стала еще сильней и сильней.
58
Двери студии были приоткрыты. Вокруг стояла тишина. В этот день музыкантов не было — внутри, там, где находилась аппаратура, певица, ее продюсер, концертный директор и звукооператор, прослушивали записанный на диски материал.
— Чушь собачья! — певица сдернула с головы наушники, презрительным жестом отбросила их в сторону, — я не могу это слушать! Нет ни одной приличной песни, ни одной хорошей мелодии… Ни одной!
— Ты не права! — продюсер, очень занятой человек, оторвался от мобильного телефона. — здесь кое-что есть… потому я и принес…. Посмотри!
— Я устала! Меня тошнит от твоих глупых, неуклюжих пыток сделать хоть что-нибудь, чтобы…
— Ри, прекрати капризничать и заткнись! Дослушай диск хотя бы до конца!
— Не собираюсь! Не буду! Я устала!
В глубине на диване робко жался концертный директор, Игорь. Он боялся мужа, то есть Вал. Евга, а потому молчал. Перепалка между продюсером и певицей продолжалась, но на очень вялых тонах. Вообще в атмосфере студии было что-то очень ленивое — никто не хотел работать. Всем было лень. Даже охранник в дверях скучал и зевал, покуривая в раскрытую дверь…
Она шла по двору так, словно не видела перед собою дороги. Белый плащ девушки покрывали темные, застывшие пятна. Девушка выглядела такой странной. Что с охранника мигом слетела вся его ленивая невозмутимость, а сигарета выпала из рук. Вначале он хотел позвать директора, то есть Вал. Евга. Либо просто попросить девушку, как подозрительную личность, выйти из этого двора. Он ведь должен был следить за порядком, не допуская скопления странных личностей возле звукозаписывающей студии, то есть места. Где часто бывали модные певцы… Но он ничего не сделал. Не сделал по той причине, что, когда девушка приблизилась, он сразу ее узнал. Он часто видел здесь это лицо. Сестра. Он посторонился в дверях, пропуская ее внутрь, и едва не задохнулся от ужаса, тщательно разглядев покрывавшие белый плащ пятна. Это были пятна засохшей крови.
Она застыла на пороге. Все, находящиеся внутри. Разом замолчали, поднявшись со своих мест.
— Нина. Ради Бога… — глаза певицы со странным именем Ри расширились, — Нина… Что случилось?!
— Я убила его.
Среди людей, находящихся в комнате, разом пронесся вздох… Как будто все разом выдохнули из себя воздух…
— Я его убила. Я убила Женю! Я убила его. Вот и всё. Смешно, правда? Как же смешно…..
Девушка вдруг разразилась истерическим, страшным хохотом, медленно оседая на пол. Когда за ней приехали, никто не сдвинулся с места. Только Ри, сидя рядом с ней на полу, поддерживала ее упавшую голову. Голову с глазами без признака слез. Двор заполнился машинами. Шум, заполняющий тесное пространство как будто со всех сторон, становился бедой. Настоящей бедой, реальной. Той бедой, которую нельзя ничем — зачеркнуть. Только раз, вскочив с места и нелепо размахивая руками, и под грузом свалившихся обстоятельств уже никого не боясь, Игорь (концертный директор) попытался крикнуть:
— Да ошибка это! Ошибка! Никого она не убила! Глупый розыгрыш!
Но на руках девушки была кровь. Много крови….. И на него старался никто не смотреть. Обхватив сестру обеими руками, раскачиваясь из стороны в сторону, словно читая таинственную мантру, Ри что-то причитала над ней, как над покойником, не скрывая своих слез… Лицо Вал. Евга было суровым. Слишком суровым, и оттого постаревшим. Как будто за один миг он постарел на целых 20 лет.
— За мной сейчас придут, — нетерпеливо высвободившись из рук сестры, Нина подняла голову, — они ехали за мной.
Ри плакала, не задавая вопросов.
— Ты слышишь, что я сказала? За мной сейчас придут! — в голосе девушки послышалась злость.
— Они… они знают, что это ты? — спросил Вал. Евг.
— А я сказала консьержке. Она меня видела, когда я выходила. Я ей сказала, что его убила. И попросила вызвать полицию. Думаю, она сделала именно так.
— Зачем? Зачем ты сказала ей это? — всхлипнула Ри.
— Но я же убила его! Я его убила, и это правда.
— А вдруг он не мертв? — с надеждой сказал Вал. Евг.
— Мертв. Я видела. Когда я вышла оттуда, кровь успела уже застыть.
— Ри… Ри, ты меня слышишь? Я позвоню адвокату… Наверное, нам нужен адвокат… это какой-то кошмар… — Вал. Евг. попытался достучаться до сознания жены, но та лишь равнодушно кивнула в ответ. Беда, черная беда жестокого большого города простерла над ними свои крылья, навсегда оставив в этой тени. Двор заполнился машинами, и в узком помещении студии послышались чужие шаги.
— Гордеенко? Нина Гордеенко?
Оружия у них не было. Наверное, не посчитали нужным его достать. Страшно выглядела только полицейская форма, да безразличное выражение глаз. У старшего по чину было обветренное, застывшее лицо. И равнодушный взгляд привыкшего ко всему человека. Взгляд человека, знающего, что город может сделать с людьми.
— Вы долго ехали! — Нина поднялась на ноги и встретила их абсолютно спокойно, — вы пришли за мной, да? Вы уже знаете, что я его убила?
— А ты убила?
— Убила. Я убила Евгения Сваранжи и убила бы его, гада, еще один раз, если бы смогла.
— Вы не имеете права допрашивать ее без адвоката! — как резиновый мячик отталкиваясь от земли, Ри резко вскочила на ноги, — ничего не доказано, не известно! Сейчас здесь будет самый лучший адвокат, и….
— Адвокат — адвокатом, знаем мы эти ваши штучки, — перебил старший, — но забрать ее мы должны!
— Надо еще доказать, что это она!
— Да ведь она сама только что призналась! Вы что, не слышали? Обычная история… — он печально покачал головой.
— Она была не в себе! В состоянии аффекта! Да она все время сидит на наркотиках! Она же обкурилась какой-то гадости, приняла таблетки, и просто не понимала, что творит! Она же наркоманка, больная! Я достану кучу медицинских свидетельств, что она не в себе! Вы не можете забрать ее вот так!
— Вы ей кто?