Мой пульс участился от того, как красиво она выглядела. Ее волосы были подняты на затылке, и длинные завитые пряди свисали по бокам лица. Она была одета в белое платье с открытыми плечами, в ушах — длинные серьги. Я не мог отвести от нее глаз, когда она сидела с грустным и неуютным видом у ног Господина.
Ее не должно быть здесь.
Все это не должно быть частью ее жизни.
Позади нас послышалось тихое бормотание. Когда я обернулся, три новых чемпиона пробирались сквозь более слабых бойцов. Моя спина напряглась, когда они подошли и встали рядом с нами. 667-ой и 140-ой приблизились ко мне. В этом не было необходимости. Я прекрасно слышал мужчину со шрамом. Он был прав. Я бы уничтожил его в яме.
Я снова сосредоточился на арене передо мной. Это были мои владения. Они станут теми, кто падет.
Господин встал, чтобы дать сигнал охраннику к началу боя. Двое мужчин выбежали, держа перед собой оружие — меч и копье. Это был медленный поединок, ни один из мужчин не одерживал верх. В конце концов, мужчина с копьем нанес идеальный удар в сердце другого. Смертельно раненный боец тут же упал на песок.
Я бы прикончил обоих за считанные секунды.
Остальные бои прошли аналогичным образом. С каждым боем я был убежден, что попаду в финал. Взглянув на трех новых воинов, я подумал, что большинство из них, если не все трое, тоже справятся. Странное чувство сожаления разлилось внутри, когда я подумал о том факте, что 667-ой и 140-ой до финала не доберутся.
Общение с ними в течение последних нескольких недель было неплохим. На самом деле, я понял, что мне нравится разговаривать с ними. Они понимали эту жизнь. Они понимали, что это значит для меня.
С этой мыслью мое внимание переключилось на то место, где сидела она. Она не смотрела бой. Ее глаза были опущены, мысли витали где-то далеко. Я нахмурился, увидев растерянное выражение на ее лице. Я хотел спросить ее, что случилось. Мне хотелось прижаться губами к ее губам и заставить ее улыбнуться.
152-ая внезапно вздрогнула. Я сразу понял почему, как только увидел, что Господин прижал руку к ее затылку. У него было суровое выражение лица, когда очередной бой прошел без особого волнения. Он причинял ей боль. Он был взбешен тем, что его бойцы не делали свои убийства захватывающими.
152-ая была куклой для вымещения злости Господина.
Тихое проклятие донеслось рядом со мной. Когда я посмотрел через клетку, русский со шрамом наблюдал за Господином, держащим 152-ую, с явной яростью в глазах. Не в силах стоять здесь и смотреть на то, как этот уродливый ублюдок таращится на мою женщину, я повернулся и направился обратно в свою камеру.
Когда я добрался до нее, то сел на кровать и стал ждать. Я все ждал и ждал, когда ко мне приведут 152-ую. Но когда ночь затянулась, а охранники так и не появились, я заволновался. Снаружи послышались шаги, и я встал, ожидая, когда она войдет. Но этого не произошло. В коридоре стоял Господин.
Один.
— Чемпионы, — обратился он.
Мы втроем подошли к дверям своих камер. Я видел, как 667-ой и 140-ой сверкали глазами. Господин встретился взглядом с каждым из нас.
— Завтра вы выступите против бойцов, которые вам не ровня. Но как мои чемпионы, я ожидаю, что вы дадите моей публике то, чего они хотят.
— Где моя мона? — спросил 667-ой.
Господин посмотрел ему в лицо.
— Она не присоединится к тебе сегодня вечером. — Затем он посмотрел на меня, и я распознал радость на его лице. — Никто не придет.
Разочарование пронзило меня, но я не позволил Господину распознать мои чувства.
Челюсти 667-ого сжались, а руки крепче схватили прутья решетки.
— Выступи хорошо завтра, и ты получишь взамен от нее награду, — сказал Господин.
Затем он покинул наш коридор, а я вернулся к своей кровати. Я плюхнулся на матрас, заставляя себя немного поспать. Но все, о чем я мог думать, была 152-ая. О ее металлическом браслете, который вводил ей наркотики. Наркотики, которые заставили бы ее нуждаться в моем освобождении, когда меня не было рядом, чтобы облегчить ее боль.
Мои глаза резко открылись, и я заставил себя оставаться неподвижным. Гнев был густым и горячим, когда я подумал об этом хрене, который взял ее в свою постель. Думал о ее криках, когда он был жестоким и грубым. Одержимость ярко горела в моем сознании. Как бы я ни старался заснуть, ничего не выходило.
Угли моего гнева разгорались.
Они усиливались и усиливались, пока не стали всем, чем я был. Я приветствовал завтрашний бой. Бой, который затяну так долго, как только смогу. Потому что награда того стоит. Просто чтобы 152-ая еще раз оказалась в моей постели.
Даже если это означало лишение меня свободы воли.
Даже если это означало отдать Господину все, что у меня осталось.
***
— Они хороши, — сказал 667-ой, когда мужчина со шрамом вышел из ямы в туннель.
Мы наблюдали за длинноволосым грузином и русским со шрамом. Они убили своих противников в течение нескольких секунд после выхода на арену. Грузин пронзил своими саями глаза противника. А русский со шрамом проломил пиканой череп. Ни один из них даже не вспотел.
Подошел охранник и указал на 667-ого. 667-ой взял свое оружие в руки и повернулся, чтобы пойти и подождать своего выхода в туннеле. Турнирные бои быстро изменили ситуацию. Не успел закончиться один бой, как начался другой. Я смотрел бои всю прошлую ночь и сегодня. Толпе это нравилось. Она была кровожадной. Но Господин все это время сидел неподвижно. 152-ая оставалась у его ног, редко поднимая глаза.
Я мог бы с уверенностью сказать, что Господин хотел большего от боев. Его зубы скрежетали друг о друга, когда грузин и русский легко победили своих противников. Господин жаждал зрелищ. В своей яме он дорожил не смертью, а борьбой за жизнь.
Толпа взревела, когда мужчина выбежал в яму. У него была гладко выбритая голова и бледная кожа. На груди тату с номером 289. Он был крупным и носил молоток в качестве оружия, но с той минуты, как белокурый чемпион России, 818-ый, выбежал в яму, все поняли, кто победит. Кастет блондина был наготове в его руках.
Он рванул вперед, увеличивая скорость по мере приближения. Крупный боец взмахнул своим молотком. Но с идеальной точностью блондин нанес три удара своему противнику. 818-ый пробежал мимо него, оставив своего противника в шоке, но все еще на ногах. Мужчина посмотрел вниз. Я проследил за его взглядом. Светловолосый русский стоял неподвижно, даже не оглядываясь. Внезапно его противник упал на колени. Я увидел, что у него было два прокола лезвием в животе и один прямо над сердцем. Как по команде, он перевернулся, и его тяжелое тело с глухим стуком упало на землю.
Развернувшись, блондин выбежал из ямы прямо в туннель.
140-ой вздохнул. Когда я посмотрел на него, он оглянулся на меня в ответ. Покачав головой, он сказал:
— Они проверят нас на мастерство.
Я согласился. Господин мог получить от этого турнира именно то, что хотел, — нового чемпиона. И меня. Мертвым.
Появился охранник и просигналил 140-ому, чтобы тот ждал в туннеле. Он ушел, а я крепче сжал свои Кинжалы, зная, что скоро придет и моя очередь. Охранник закрыл дверь в камеру, и я наблюдал за ямой, ожидая, когда выйдет 667-ой. Движение в глубине трибун привлекло мое внимание. Я прищурил глаза, увидев мону 667-ого в объятиях охранника. Точно так же, как и несколько дней назад, когда охранник приставил нож к горлу 152-ой. Он стоял прямо перед туннелем, в поле зрения 667-ого, когда тот выбежал.
Я наблюдал, как боец побежал к яме, спотыкаясь на каждом шагу, когда обходил арену. Он видел ее, видел свою женщину в объятиях охранника. Его лицо исказилось от ярости, когда он впился взглядом в Господина. Господин же едва отреагировал, если не считать легкой ухмылки, растянувшейся на его губах.
От волнения я покачнулся на ногах. Ублюдку это не должно сойти с рук. 152-ая подняла глаза, когда 667-ой начал издавать гневные звуки, ожидая своего противника. Она уставилась на чемпиона, затем проследила за его взглядом в дальнюю часть трибун. Я наблюдал, как ее глаза расширились, а рот открылся в шоке. Затем, как я и надеялся, она посмотрела на клетку, в которой меня держали. Я увидел мольбу в ее глазах.
Она хотела, чтобы я сделал так, как требовал того Господин. Она хотела, чтобы я жил.
Звук шагов, бегущих по туннелю, привлек мое внимание. 667-ой держал свои кортики в руках и принял первый удар шипастой дубинки своего противника. Его плечо стало усеяно десятками и десятками отверстий от шипов, и я знал, что он делает так, как приказал Господин.
Он устраивал шоу.
Я придвинулся ближе к решетке, когда 667-ой включил режим истребителя. Но как только он это сделал, боец замахнулся дубинкой на голову 667-го. Это произошло почти в замедленной съемке на моих глазах. 667-ой, инстинктивно защищаясь от удара, пригнулся и выставил свои ножи. Оба длинных клинка скользнули, как по маслу, сквозь грудь его противника.
Лицо 667-ого побледнело, когда он повернулся, чтобы посмотреть, как мужчина падает головой вперед на песок. Некогда возбужденная толпа теперь застонала от разочарования. 667-ой повернулся к трибунам как раз вовремя, чтобы увидеть, как Господин махнул запястьем охраннику, держащему мону 667-ого. Громкий, полный боли рев вырвался изо рта 667-го, когда охранник, не теряя времени, полоснул клинком по горлу его моны. Кровь немедленно хлынула из шеи белокурой женщины, и ее глаза расширились от смеси страха и шока.
Охранник бросил ее мертвое тело на землю, наклонившись, чтобы вытереть свой клинок о ее быстро пачкающееся платье. Мое внимание вернулось к 667-ому как раз в тот момент, когда он побежал вперед, и из его уст вырвался боевой клич. Сосредоточившись только на одном, он прыгнул на нижние уровни трибун, убивая всех на своем пути, пытаясь добраться до места Господина.
Толпа начала вскакивать со своих мест, когда из туннеля выбежал 140-ой с высоко поднятыми топорами. Он помчался по окровавленному песку, перепрыгивая через труп убитого бойца.