ацепили нас гравитационным лучом. Затащили капсулу в ангар. – Он огляделся по сторонам, немного отодвигая темноту своими фонариками, всего на мгновение. – Так где же они?
Петрова пожала плечами, заставив свой огонек покачиваться вверх-вниз.
– Это могла быть автоматическая система.
– Возможно, – признал он. – Может быть, все на этом корабле мертвы. Может быть, это просто искусственный интеллект. Сидит, как паук, ждет, когда в его паутину забредут новые люди.
– Это… не смешно, – сказала она и повернулась, чтобы посмотреть на него. Ее лица он не видел, только блики на лицевом щитке. – С другой стороны, на этом корабле могут быть тысячи людей, которые ждут, когда мы придем им на помощь. Они могли просто закрыть эту часть корабля, потому что она им не нужна. Вырубили свет, чтобы сэкономить энергию. И ждут нас впереди. Хотят устроить большую вечеринку в нашу честь.
– Теперь вы сами шутите.
Она издала короткий горький смешок.
– Да, наверное. Мы оба знаем, что здесь, в темноте. Мы прекрасно знаем. Василиск. Мы просто пока не понимаем, какую форму он принял. Какое поганое послание он вбил всем в голову. И я думаю, это плохо. Очень плохо. На этом корабле было… много людей. – Она показала в одну сторону коридора, потом в другую. – Тысячи. Может быть, десять тысяч людей, и все они прячутся. От чего-то.
Чжан сделал долгий глубокий вдох. Он почувствовал, как ИМС прижался к его предплечью. Браслет крепился поверх рукава скафандра, поэтому не мог накачать его анксиолитиками. В кои-то веки Чжану добровольно захотелось приять лекарство.
– Так почему мы следуем по этой дороге? – Он наклонил голову, и его свет выхватил оранжевую линию, нарисованную на полу. – К мостику. Вы прекрасно знаете, что там – искусственный интеллект корабля. Вот куда вы нас ведете.
– Ага, – кивнула Петрова. – Решила побыстрее со всем покончить.
Она зашагала дальше, и ему пришлось ускорить шаг, чтобы не отстать. Мысль о том, что он останется один, была невыносима.
126
Конечно, все оказалось не так просто. Коридор, по которому они шли, соединялся через переходы с другими коридорами, опоясывавшими весь корабль. Оранжевая линия, казалось, тянулась бесконечно. Этот корабль-колония был намного больше «Персефоны», километры коридоров вели во всевозможные помещения. Здесь были огромные складские палубы – тускло освещенные помещения, заполненные бесконечными аккуратными штабелями грузовых контейнеров. Имелся ангар со строительным транспортом и сельскохозяйственными машинами. Хранилище, содержащее генетический материал тысяч видов растений и замороженные зиготы для сотен видов генетически модифицированных штаммов домашнего скота. Аккуратно уложенные в штабели модульные компоненты зданий. Целый госпиталь, разобранный на части, которые можно собрать на поверхности планеты за считаные дни. Библиотека, содержащая всю сумму человеческих знаний, записанная на чипы в защитной оболочке, драгоценные жемчужины мудрости хранились в помещении, где поддерживался постоянный идеальный уровень температуры и влажности.
Корабль спроектировали с тем расчетом, чтобы отправить на любую планету в Галактике и основать там человеческую колонию. Не все планеты быть полностью пригодны для жизни человека, поэтому на корабле также находились огромные установки для терраформирования. Устройства для засева облаков, чтобы вызвать дождь, огромные роботы для создания ирригационных сетей на планетах-пустынях, биореакторы – гигантские резервуары с бактериальным илом, способные превратить безжизненную породу в чернозем. В обычных обстоятельствах Чжан с увлечением изучил бы все. Если бы он не окаменел от страха, если бы у него не дрожали руки, он мог бы найти все это очень интересным.
А так он просто хотел увидеть человеческое лицо. Хотя бы узнать, что случилось с экипажем и пассажирами, ведь до сих пор они не видели ни одного мертвого тела, и он начал догадываться почему.
– Сюда, – позвала Петрова.
Они вошли в длинный коридор, оснащенный иллюминаторами. Сквозь них проникало немного света – очень немного, – который освещал каждый предмет каким-то призрачным сиянием, его было недостаточно, чтобы хорошенько все рассмотреть, но оно стало бальзамом для адаптированных к темноте глаз Чжана. Люди не приспособлены к тому, чтобы долго существовать в условиях кромешной тьмы. Даже этот маленький кусочек блуждающего звездного света казался подарком.
Большую часть коридора занимали столы, стулья и кушетки. Сюда колонисты приходили посидеть и понаблюдать за приближением нового мира в последние дни перед высадкой. В данный момент в иллюминаторы не было видно ничего, кроме черного пространства и нескольких белых точек, которые могли быть звездами. Время от времени точки двигались.
Это другие корабли, понял Чжан. Похоже, они собирались вокруг корабля-колонии, образуя что-то вроде почетного караула.
Чжан разочарованно вздохнул. Честно говоря, он понятия не имел, почему эти корабли собрались вместе. Сколько бы опыта уже ни набралось, он все еще так мало знал о василиске и о том, что ему нужно.
– Сюда, – сказала Петрова.
За коридором открылась широкая галерея – торговый пассаж. Сюда еще пробивался свет звезд, но по большей части все было погружено во тьму. Чжану показалось, что он плывет в огромном темном океане. Он вынырнул на поверхность, чтобы подышать воздухом, но лишь на мгновение, и теперь снова погружался в глубины.
Темная вода – черная, мрачная, как воды Стикса, – как озера на Титане, озера жидкого метана. Он закрыл глаза и увидел… кости. Множество костей, устилавших дно темного озера.
– Чжан? – окликнула его Петрова. Она схватила его за руку, и ему показалось, что она оттащила его от пропасти.
Он вздрогнул от головокружения.
– Извините, – сказал он. – Тюремное кино[32].
– О чем вы?
Он покачал головой. Конечно, она никогда не слышала об этом феномене.
– Мозг не может справиться с полным отсутствием информации. Если не на что смотреть, он начинает придумывать, что тебе показать. Воспоминания, сны или просто случайные обрывки галлюцинаций. Это явление названо так в честь того, как заключенные в одиночной камере медленно сходят с ума, начинают видеть что-то на стенах камеры, чтобы компенсировать недостаток зрительного стимула.
Он не мог видеть ее лица через лицевой щиток, но чувствовал, что она смотрит на него, изучает его. Неприятное ощущение.
– Я в порядке, – сказал он. – Можете меня отпустить.
Она так и сделала.
Они исследовали один фрагмент галереи за другим, постепенно составляя о ней представление. Галерея напоминала торговый зал на «Персефоне», только была гораздо, гораздо больше. Деревья в горшках и широкие вазоны с кустарниками разделяли длинное открытое пространство и создавали ощущение гостеприимной городской площади. Сквозь завесу листвы Чжан видел, что галерея простирается по меньшей мере на целый километр. Он подумал, что, должно быть, это пространство предназначено, чтобы помочь пассажирам справиться с клаустрофобией во время долгого путешествия.
На него это произвело обратный эффект. То, что помещение было таким большим, означало, что в нем еще больше темноты. Он начал воспринимать бесконечный мрак как некий черный туман, который клубится вокруг него. Ему казалось, что свет фонариков пробивается сквозь плотное ядовитое облако.
«Нужно избавиться от этого чувства», – подумал он. Он должен держать себя в руках, пусть ему и страшно.
Он попытался сосредоточиться на конкретных предметах вокруг.
Оранжевая линия тянулась вперед, все дальше и дальше. Чтобы добраться до места назначения, им придется пройти через все огромное пространство. Прежде чем они двинулись дальше, Чжан обернулся и увидел на стене – целый акр пустого металла – огромную фреску.
– Посмотрите, – сказал он. Петрова нахмурилась, но повернулась и настроила фонарики так, чтобы осветить как можно больше площади за один раз. Яркий свет приглушал цвета фрески и создавал два ярких блика, которые стирали то, что находилось под ней, но постепенно Чжан разглядел все детали.
На фреске была изображена поверхность Рая-1. Планета славилась необычными скальными образованиями – лавовыми трубками, образующими обширные лабиринты пещер, а над ними горы, пористые, как молочная пенка на кофе. На фреске был изображен всего лишь фрагмент пейзажа. Под горами то тут, то там были разбросаны зеленые пятна. Пышные сады и огороды, готовые к сбору урожая. Суровый пейзаж, но он таит в себе обещания и возможности.
В центре фрески три человеческие фигуры, повернутые лицом к нарисованному восходу солнца. На них рабочие комбинезоны – по сути, корабельные, но адаптированные под планетарные условия. Люди улыбались, их щеки были красными.
– Я такое уже видела, – сказала Петрова. Она помахала рукой в воздухе. – Вроде того. В видео, которое, как я думала, прислала мама.
Петрова указала на текст в одном из углов фрески:
«ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА БОРТ “ПАСИФАИ”[33].
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В НОВУЮ ЖИЗНЬ».
Чжан подумал о людях, для которых предназначалось это послание. Для колонистов, которые проходили мимо, к криохранилищу, чтобы лететь на Рай-1. Все они были уверены, что направляются в мир приключений и тяжелой работы, не имея ни малейшего представления о том, что на самом деле ждет их в новой звездной системе.
Они не знали, что попадут в лапы василиска.
«А как же директор Лэнг, – задался он вопросом. – Знала ли она, когда отправляла этот корабль? Отправила ли она тысячи людей на этом корабле в Рай в качестве… чего? Человеческих жертв?»
– По крайней мере, теперь мы знаем, как называется это корыто, – сказала Петрова.
– «Пасифая», – кивнул Чжан.
Словно в ответ, он услышал внезапный звук, очень далекий, и удивленно пригнул голову.
– Вы тоже… только что…
Огоньки Петровой дрогнули, когда она кивнула.