– Есть идея получше. Положите факел на землю между нами. – Он услышал серию щелчков и механических звуков, которые, по его мнению, означали, что она разбирает оружие на части. – В пулях есть капсюль-детонатор. Небольшое устройство, чтобы воспламенить порох. – Она чертыхнулась, затем что-то металлическое звякнуло об пол. – Если вынуть пулю, то останется только то, что можно взорвать. Чжан, это будет опасно. Очень опасно.
– Я понимаю, – сказал он. – Просто сделайте.
– На счет три. Раз. Два. Три!
Раздался звук, будто что-то сильно ударилось о кусок металла, как кузнечный молот о наковальню.
Больше ничего. Ничего не произошло.
– Попробуйте еще раз, – предложил он, но она и так уже действовала. Звук повторился, а затем раздался такой громкий удар, что он оглох. Посыпались искры, вспыхнул огонь – так внезапно и так быстро, что он подумал, что это обман его изголодавшихся по свету глаз.
Но потом – крошечное свечение. Маленькое голубое пламя, вычертившее контур ткани, которая почернела, пока он смотрел. Глаза Чжана расширились.
Он осмотрелся и…
– Я вижу вас. Петрова, я вас вижу!
Она рассмеялась и бросилась вперед, здоровой рукой приобняла его за шею.
– Я тоже. Я тоже!
140
Петрова держала факел подальше от себя. Свет был настолько ярким, что глазам стало больно. Она часто заморгала от нахлынувших воспоминаний. Ей пришлось поэкспериментировать, найти положение, при котором свет не бил по глазам.
Ее больная рука покачивалась вдоль бока. Она засунула ее в карман. Было очень больно, но боль поможет ей сосредоточиться. Она на это надеялась.
– Открывайте, – велела она. Чжан бросился нажимать на кнопку открытия люка, и Петрова выскочила в коридор.
Она тщательно его осмотрела, опасаясь увидеть целую армию членов экипажа «Пасифаи» и Астериона. Сильнее всего ее беспокоил факел. Он давал много дыма. Хуже того, с него падали кусочки обугленной ткани, которые исчезали в небытие на полу. Свет, который давал факел, был неярким и неровным. При каждом движении он мерцал, словно мог погаснуть. Факел и так давал мало света – едва хватало, чтобы видеть, куда они идут. А что будет, когда факел погаснет? Что они тогда будут делать?
Она не могла остановиться, чтобы подумать об этом. Времени было очень мало, а сделать нужно многое. Она увидела нарисованные на полу линии, ведущие в разных направлениях.
– Оранжевая линия ведет к мостику, верно? – рассуждал Чжан у нее за спиной. – Кажется, фиолетовая ведет на инженерную палубу? Я пытаюсь вспомнить.
Петрова поискала оранжевую линию.
– Сюда, – сказала она и рванула вперед.
Чжан поспешил за ней.
– Это путь к ангару? – спросил он. – Я думал, нам нужна зеленая линия. Не могу вспомнить. Я просто не уверен… но… вы ведь знаете, какая нам нужна?
– Я знаю, куда идти. – Она посмотрела на оранжевую линию между своими ногами. Через каждые несколько метров была стрелка, показывающая, что она на правильном пути.
Затем она подняла глаза и увидела надпись на стене.
Краска в свете факела выглядела старой, выцветшей.
«НЕТ СВЕТА – ХОРОШИЙ СВЕТ».
Она не стала задерживаться. Нужно добраться до места назначения до того, как погаснет факел. Если они снова погрузятся во тьму…
– Это путь к мостику, – проговорил Чжан.
Она остановилась на секунду. Не поворачиваясь к нему, сказала «да».
– Вы не хотите покидать корабль. Но что тогда? Захватить его?
– Если смогу, – ответила она. – Возможно, вы думали, что мы собираемся…
– В следующий раз, когда будете принимать решение, – сказал Чжан, – поставьте меня в известность. – И прошел мимо нее. По оранжевой линии. Направляясь к мостику.
Она подумала о том, чтобы остановиться. Рассказать, почему она приняла такое решение. Не ради людей на «Пасифае», не потому, что хотела победить василиска, – что это даст, если она каким-то образом победит его здесь, на одном корабле из ста?
Она хотела взять корабль под контроль, потому что… потому что ее мать…
– Мы покончим с этим так или иначе, – произнес он. – Вместе, несмотря ни на что. Можете на меня рассчитывать.
Она быстро моргнула, пытаясь сообразить, что сказать.
– Хорошо.
Они прошли через широкую галерею с магазинами, закрытыми с тех пор, как корабль покинул Солнечную систему. Направились по боковому проходу, усеянному люками. Казалось, корабль тянется вечно, как лабиринт без конца и края, и они никогда не доберутся до мостика. Они прошли через люк, пламя факела затрепетало, и она на секунду подумала, что огонь собирается погаснуть.
И тут она услышала, как ее окликнули сквозь темные коридоры:
– Сашенька.
Она прикусила губу и постаралась не обращать внимания. Нужно идти вперед. Она понятия не имела, как далеко они находятся от мостика, но уж точно ближе, чем когда только зажгли факел. Вот бы им удалось пробраться внутрь, запечатать люк…
– Сашенька, куда ты идешь? Чего ты добиваешься?
Голос Екатерины доносился из динамиков, вмонтированных в потолок. Он эхом отдавался вокруг, отражался от каждого люка, звучал в каждом боковом коридоре.
Петрова подняла взгляд к потолку.
– Отпусти меня, мама. Позволь мне сделать то, что я должна сделать.
– У меня есть долг, Сашенька. Долг перед людьми на этом корабле. Неужели ты забыла, что происходит с теми, кто зажигает свет?
Если бы она только могла добраться до мостика…
– Ты моя дочь, и я люблю тебя, – сказала Екатерина.
Впереди них коридор наполнился голубым светом. Он приближался.
– Но я решила возглавить этот народ. И мы все должны пойти на жертвы.
Аватар был почти рядом. Петрова попыталась проскочить через люк в другой коридор. Это означало потерять оранжевую линию, прямой путь к мостику. Но это лучше, чем идти прямо на…
– Петрова! – воскликнул Чжан. – Берегись!
Гигантская когтистая рука пронеслась по воздуху, целясь ей прямо в голову. Петрова задыхалась, уворачиваясь от нее, и бежала вперед, пытаясь оторваться.
– Факел, – крикнул Чжан. – Ему нужен только факел!
Без света она никогда не найдет дорогу. Она не могла от него отказаться.
Аватар замерцал. Исчез. И вдруг снова оказался прямо перед ней.
Глупо. Так глупо, подумала она. Она не могла обогнать его. Она не могла маневрировать – законы физики ему нипочем.
Чжан вырвал факел у Петровой из рук и швырнул в коридор, схватил ее – за больную руку – и потащил в сторону, к люку.
– Мы будем в безопасности, – сказал он. – В темноте, но в безопасности, – пообещал он, когда люк закрылся за ними. Словно глаз, закрывающийся навсегда, он отрезал их от света и погрузил обратно в холодную темноту.
Боль в руке была сильной, мучительной. Мысль о неудаче была еще хуже.
– Нет, – прошептала она. – Я подошла так близко!
– Мы в безопасности, – сказал Чжан, заключив ее в объятия. – Мы в безопасности.
Перед ними вспыхнул голубой свет. Человекоподобная фигура с рогами на макушке.
Она замерцала, а затем синий свет стал красным.
Массивная рука опустилась и ударила Петрову по голове, сбив с ног.
– Петрова! – закричала Чжан. Она услышала неприятный стук, и Чжан затих.
Красная рука схватила ее за лодыжку и потащила по коридору. Петрова пыталась сопротивляться.
Но это оказалось бесполезно.
– Когда ты устанавливаешь правила, – произнесла Екатерина, ее голос прозвучал очень близко, очень тихо, так что Петрова подумала, не показалось ли ей, – одно из преимуществ – тебе самому не нужно следовать им.
141
Рука обхватила ее лодыжку так крепко, что казалась сделанной из титанового сплава, а не из света. Петрова билась и вырывалась, но все бесполезно. Из темноты к ней потянулись новые руки, десятки рук из неумолимого красного света. Она пыталась ухватиться за край люка, чтобы удержаться, но руки голограмм были сильнее.
В конце концов они подняли ее и понесли. Через люк в новое темное помещение.
Позади нее горел красный свет, придавая обстановке адское сияние. Над ней, перед ней, горел более бледный свет. Она подняла голову и увидела иллюминаторы, светящиеся слабым, рассеянным светом. Тот самый свет, в котором она видела свою мать. Свет звезд. Его было недостаточно, чтобы разглядеть что-то кроме смутных очертаний пультов и кресел.
Но ей показалось, что она на мостике «Пасифаи».
Она рассмеялась, поняв иронию.
Ее грандиозный план состоял в том, чтобы добраться до этого места. Найти способ захватить контроль над кораблем. А вместо этого, похоже, велик шанс, что их с Чжаном тут убьют.
Позади открылся люк, и мостик озарился красным светом.
– Мама, пожалуйста, – сказала Петрова, когда Астерион втащил бесчувственное тело Чжана и бросил его на пол. Голограмма заняла место в задней части мостика, вдали от обзорных экранов. Света было достаточно, чтобы Петрова смогла разглядеть Чжана. Он выглядел потрепанным, с синяками, но целым. По крайней мере, он жив.
– Мама, – позвала Петрова. – Я знаю, что ты где-то здесь. Пожалуйста. Отпусти его. Отпусти Чжана, он тебе не нужен.
– Мне нужен врач, я хочу, чтобы моя команда была здорова, – ответила Екатерина, выходя из глубокой тени. – Мне очень жаль. Я бы хотела пойти тебе навстречу, но мне нужны все ресурсы, до которых я могу дотянуться.
Мама стояла на самой высокой точке мостика – помосте, предназначенном для капитана. Красный свет подчеркивал черты ее лица, а свет из иллюминаторов превращал волосы в нимб теней вокруг лица.
– Сашенька, когда же ты поймешь? Тебе следует меня слушаться. Мне виднее. Но ты упорно продолжаешь бороться со мной. Что ж. Сегодня все закончится. Если я не могу убедить тебя логикой, поможет демонстрация.
Екатерина повернулась и жестом указала на кресло, возможно, предназначенное для штурмана или специалиста по связи. Голограммы красного света – Петрова не могла сказать, сколько их было в комнате, но не меньше полудюжины, – подхватили Чжана и затолкали в это кресло. Грубо связали по рукам и ногам. Голову к подголовнику примотали веревкой, впившейся в челюсть так, чтобы она послужила еще и кляпом.