лаз, покрывал горячими поцелуями лицо, шею. В конце девушка перестала кричать и только тихонько всхлипывала. Ее тело будто ожило. Каждая клеточка пылала. Она расплакалась.
Этого Моник не ожидала. Скорбь по отцу, жажда любви, одиночество… Вся чернота прошлого словно выливалась из нее вместе с потоком слез. Вот в чем суть жизни: когда два тела сливаются в одно, будто два кусочка головоломки подходят друг к другу, раскрывается тайна любви. Моник прильнула к Гаю, будто желая слиться с ним. Гай обнимал девушку, словно прочитал ее мысли.
— И что теперь будет? — всхлипнула она.
Гай усмехнулся и пробормотал:
— Об этом спрашивать уже поздно.
Моник неподвижно лежала в его объятиях. Понемногу эмоции затихали, и она начала обдумывать первый опыт любви. На что это похоже? Бывшая девственница не могла уснуть. Не могла даже пошевелиться, пока он спал, обнимая ее. Как девушка об этом мечтала! Лежать вот так, в объятиях мужчины, всю ночь, чувствуя себя защищенной, уверенной в завтрашнем дне, любимой. Моник не заснула до самого рассвета. Она размышляла. Когда мужчина и женщина испытывают такое вместе… это ведь должно что-то значить? Хотя бы самую малость…
ГЛАВА 11
— Саманта, я наслышана о твоем поведении на благотворительном приеме. — В понедельник утром Шанталь Деланж ликовала, не скрывая злорадства. — Ты забыла, что находилась там от «Деланж»? Представитель по связям с общественностью должен быть тактичным и благоразумным. Мы не можем позволить, чтобы наши работники вели себя подобным образом. Да еще и на вечере в пользу сирот! Мы, французы, очень либеральны, но…
Она пожала плечами.
— Вы? Либеральны? — засмеялась Саманта. — У вас самое закоснелое общество в мире. Вот калифорнийцы и впрямь либералы! Как и другие американцы!
— Тогда, может, вернешься домой? — предложила Шанталь. — На этот раз ты зашла слишком далеко. Мы отпускаем тебя.
Девушка смотрела на нее, открыв рот.
— В смысле… увольняете? — ошарашенно произнесла она.
Шанталь кивнула.
— Но вы не можете! — вскрикнула Саманта. — Я увеличила продажи духов на семьдесят процентов! Мой отец прекратит распространять их!
Шанталь коварно улыбнулась.
— Твой отец вряд ли одобрит твое поведение. Я его знаю! И вообще, ты гостья в нашей стране! И должна вести себя соответственно.
— Вы не можете уволить меня из-за пары креветок! Или завидуете, что у меня больше поклонников? Кем вы, черт побери, себя возомнили? Я получу работу в «Шанель», как только пожелаю!
— Значит, наша потеря станет приобретением Коко, — вздохнула Шанталь.
Час спустя Саманта вытряхнула содержимое ящиков своего стола — в основном шоколадки и косметику — в два больших пакета «Шанель». После этой болезненной процедуры Кристофер проводил бывшего агента по рекламе на улицу. Некоторое время девушка стояла, тоскливо глядя на телефонную будку, потом тряхнула головой.
— Ну уж нет! — решила она. — Я слишком горда, чтобы просить папу вытащить меня из этой переделки.
Британец поймал такси. Саманта забралась внутрь, опустила оконное стекло и жалобно посмотрела на юношу.
— Ах, Кристофер, — захныкала она, — неужели это конец веселья в Париже? И все из-за двух несчастных креветок?
— А может, веселье только начинается? Вдруг дурная слава поможет в карьере?
— Помнишь песню «Je ne regrette rien»?[67] — спросила Саманта. — У меня своя есть версия: «Je regrette tout»![68] Но я не поеду в Нью-Йорк, пока не добьюсь успеха здесь.
Такси тронулось с места, Саманта помахала рукой из окна.
Моник проснулась одна. Посмотрела на смятую постель, встала и долго изучала свое отражение в зеркале ванной. Лицо изменилось. Точнее, глаза. Она стала томной и расслабленной, словно хороший массаж избавил от болей в мышцах. Стала женщиной.
Скромница пошла в столовую на завтрак, но замешкалась перед дверью. Гай, очевидно, притворится, что ничего не было, и она сделает то же самое. Прежде девушка боялась, что Надин расскажет остальным моделям о прошлой ночи, но вдруг поняла, что больше не переживает из-за этого.
Она хотела сохранить на своем теле запах Гая, а в голове — мысль о том, что больше не девственница. Она не превратится в старую деву вроде постоянно хихикающих сестер Катро. С плеч словно свалился тяжкий груз.
«Все может измениться за одну ночь, — подумала Моник. — Жизнь может перевернуться в мгновение ока».
Девушка уверенно вошла в столовую. Теперь она казалась себе привлекательнее. Гай желал ее! Он целовал Моник, обнимал, прижимал к себе с такой силой, словно еле мог сдержать чувства. А может, он даже любит ее?
После увольнения прошел день. Было девять часов утра. В дверь Саманты позвонили. Одетая во фланелевую пижаму, американка с красными заплаканными глазами поплелась открывать. На пороге стоял сочувственно-грустный Кристофер.
— Как мило с твоей стороны навестить неудачницу, — захныкала девушка. — Заходи, сделаю кофе…
Юноша прошел на маленькую кухню и сел, наблюдая, как она возится с чашками.
Саманта сделала кофе и достала из холодильника пирожные. Казалось, эклеры на завтрак для этой сладкоежки в порядке вещей. Вдруг она замерла, ссутулилась над раковиной и зарыдала. Кристофер подбежал и обнял подругу.
— Не принимай так близко к сердцу. Слезами горю не поможешь. «Деланж» ведь был только стартовой площадкой? Как и для меня.
— Ага.
Девушка потерла глаза, выпрямилась и подала ему кофе. Потом молча села и с жадностью проглотила два эклера, печально глядя на Кристофера.
— Ты же не собираешься впадать в отчаяние? — спросил он.
— Я не могу нарядиться и выйти на прогулку, словно ничего не было. Не теперь, когда le tout Paris[69] смеется надо мной.
— Le tout Paris уже все забыл, — заверил Кристофер. — Может, за исключением Жислен де Рив. Жди счета из химчистки за пятна от креветок. А де Кузмин не поможет найти работу?
— Уж лучше ему это сделать! — угрожающе воскликнула Саманта. — Никогда не говорила, что святая, но я потрясающий рекламный агент. У парижан дар делать из меня дуру!
— Ты должна быть сдержаннее, — начал Кристофер. — Французы…
— Стоп! — перебила его она. — Французы убивают своих жен «в порыве страсти». Я же съела креветку и теперь — изгой общества.
Девушка угрюмо отпила кофе.
— Кристофер… — Она коснулась его руки. — Ты здесь мой единственный друг. Может, пришло время решать серьезные вопросы? Например, — сделала Саманта небольшую паузу, — поменять ли химчистку? Они потеряли пуговицу на пиджаке от Шанель. Вернуться ли в Нью-Йорк? Мысли в голове перепутались. Ах, Крис, есть ли у меня будущее во французской высокой моде?
— Конечно!
— И еще кое-что. — Саманта заглянула в чашку. — Я всегда сравниваю «до» и «после», и… иногда «до» кажется лучше. Это странно? Может, я была красивее до того, как Жан-Жак подчеркнул худшие черты?
— Ты хорошо выглядела «до» и сейчас прекрасна, — успокоил ее Кристофер. — Прости, но мне пора на работу…
Модельер поднялся из-за стола.
— Я буду ждать ответа. — Саманта погладила друга по руке. — От «Диор», «Ив Сен-Лоран», «Живанши»… всех домов, куда отправила анкету. Статистика продажи духов «Деланж» говорит сама за себя. Я проделала потрясающую работу. Ты ведь поддержишь, поручишься за меня?
— Конечно!
Саманта поцеловала его.
— Я обратилась ко всем, кроме «Шанель». — Она изогнула брови. — Я слегка стесняюсь связи с де Кузмином.
— Я до крайности разочарована, — произнесла Коко. Моник стояла в салоне Шанель на верхнем этаже и пыталась оправдаться. Глава дома будто прожигала ее взглядом. Она напомнила подчиненной священника, который часто пытался запугать тогда еще маленькую девочку, чтобы добиться признания, хотя признаваться было, собственно, не в чем. Но теперь все иначе, и будь она проклята, если уступит.
— Ты никогда не слышала о самодисциплине? — спросила Шанель.
— Не понимаю, о чем вы, — ответила Моник.
— Я знаю обо всем, что происходит в доме.
— Какие бы сплетни вы ни услышали, это произошло не в доме.
— Верно, — согласилась мадемуазель, — в Довиле, где ты представляла мой дом. Гай — первоклассный портной, но не может устоять, когда хорошенькая девушка строит ему глазки: он не первый год шьет моделям бесплатные костюмы.
— Простите, но это сплетни.
— Я забираю тебя из мастерской Гая.
— Вы не можете! — выкрикнула девушка.
— Нет, могу, — безжалостно ответила пожилая дама. — К следующему сезону у тебя будет собственное ателье. Ты прекрасная работница, поэтому минуешь все ступени карьерной лестницы и взберешься сразу на вершину.
Моник смотрела на Шанель, не говоря ни слова.
— Это признание моих способностей, — наконец вымолвила она, — или наказание? Кажется, о персонале нужно судить по работе в доме и с клиентками, а я стараюсь изо всех сил.
Мадемуазель не отрывала глаз от Моник.
— Ты великолепная швея. Но я думала, что ты, подобно мне, будешь предана делу и не позволишь мужчинам мешать.
— Месье Гай не мешает моей работе, — возразила Моник. — Мы оба…
— Гай женат, — перебила ее Шанель.
— А мадемуазель никогда не влюблялась в женатых?
Моник пожалела об этих словах, как только договорила. Пожилая дама изменилась в лице.
— Как ты смеешь спрашивать такое? Ты забываешься. Понимаешь, что значит собственное ателье? Оно…
— Будет держать меня подальше от Гая? — закончила за нее девушка.
Шанель сердито глянула на подчиненную.
— Я должна следить за порядком в доме, — спокойно сказала она. — Гай целый день работает в ателье. Вечер остается для семьи. Разве это не правильно?
Моник промолчала.
— Швеи по десять лет добиваются своей мастерской. Ты будешь на равных с Гаем. Зарплата увеличится втрое. Подберешь девушек, будешь сама себе начальницей. Я ожидаю большой спрос на твои костюмы.