— Старший у них совсем плох — нога у него воспалилась. Ранен. Вы Дину лучше расспросите — это та девочка, о которой я говорил.
— Разберемся… Рыжий, Максу тесновато будет в Борискиной конуре. Он у нас человек не ленивый, полезный — такому простор нужен, а мы его держим на отшибе. Тем более парень серьезный — с подругой жить собрался. А подруги тоже место занимают. Что у нас поближе к штабу есть?
Тот ответил мгновенно:
— Тощий уж две недели как помер, хижина его пустая.
— Помню… аппендицит, — кивнул Бизон.
— Ага. Так Эн сказал.
— Эн наговорит — больше его слушай… Макс, переселишься туда. Просторнее там. Пловцам простор и в море нужен, и на суше.
Понимая, что момент идеален для просьб, Макс осторожно уточнил:
— Рыжий, я тебе за шлепки должен. Может, как-нибудь расплатимся?
Бизон, хмыкнув, нагнулся, бросил взгляд на обувку Макса, выпрямился, уточнил:
— Это вот за это ты Рыжему задолжал?
Макс молча кивнул.
Покачав головой, Бизон вздохнул:
— Рыжий, тебе очень хорошо подходит погоняло Жид. Ты в курсе? Или забыл, что Чалого больше нет и порядки у нас теперь немного изменились?
Тот, похоже, чувствовал себя очень неловко и ничего на это не ответил.
Бизон, наливая себе третью порцию, раздал указания:
— Вали отсюда. Макс, перебирайся в хижину Тощего. Никому ничего ты уже не должен. Только смотри не возгордись — ты Пловец у нас, а не принц датский. Твое дело — плавать, помни об этом. Ленка! Дай ему кокосов штучки три и рыбину копченую, ту, что вчера начали! Устал парень, много сил потерял, нырял глубоко — пускай покушает как человек. Рыжий, собирай всех. И Эна тоже. И девку эту зови. Разговаривать будем серьезно.
— Так Эн здесь сидеть не будет.
— Значит, к нему пойдем — за столик. Без него разговора не получится.
ГЛАВА 14
Переезд много времени не занял. Вещей у Макса практически не было — лишь ботинки да одежда зимняя. Дину повидать не удалось — ее прямо из-за стола утащили к жилищу Эна. Ничего, потом покажет ей, где размещаться. Жоре Макс тоже предложил перебираться, и он отказываться не стал — в старой хижине ему остаться вряд ли позволят, а переселяться назад в песчаную яму с протекающей крышей кому захочется? Имуществом он вообще не обременен: зимние ботинки и лишние тряпки давно променял на еду.
Тощий по местным меркам жил красиво — хижина хотя и низкая, но просторная. Имелась широкая жердевая лежанка, застеленная для мягкости высушенными листьями дровяка. Вход завешен грубой циновкой из тонких стеблей того же дровяка, сбоку, на улице, под маленьким навесом располагались несколько плоских камней: по вечерам есть где пофилософствовать, глядя на здешнее сумасшедшее небо.
Больше в хижине ничего примечательного не нашлось. Если и были какие-то вещи, то их растащили после смерти владельца.
Жора, оценив жилище, присвистнул:
— Это тебе офигенно повезло с тем топором! Бизон целого дворца не пожалел! За Чукчу сильно ругал или прокатило? А за новеньких?..
— Нет, даже слова не сказал.
— Во! Я же говорил — за топор он все простит!
Макс не стал напоминать, что говорил это вовсе не Жора, а тот продолжал тарахтеть:
— Да тут на пятерых места, а жить вдвоем будем! Просторно!
— Втроем, — поправил Макс.
— А кто третий?!
— Дина.
— Ты что! С ней уже?! Ну ты даешь! И даже не намекнул мне! То-то вы полночи проболтали о чем-то! Быстро! И… — Жора осекся, оглядев стены хижины, печально вздохнул, тихо уточнил: — Так это — я же вам мешать тут буду…
— Ты дурак, что ли? — возмутился Макс. — Я Леру жду, а Дина — просто друг. Одну ее нельзя оставлять. Не понимаешь, что ли?
— А! Понял! Это правильно ты придумал! Ольку трогать никто не будет — с брюхом она, а Дина — да, Дина красивая. К ней уже Шах подкатывал, когда тебя Рыжий в штаб уволок.
— И что?
— А ничего. Морозилась она, и все. Он как подъехал, так и уехал. Пешком уехал. А теперь и близко не причалит, раз она с тобой. Связываться не станет — ты теперь у Бизона в любимчики выбился. Да и нет у него права такого.
— Не знаю я еще, во что выбился… мутно он как-то на меня смотрит… будто завидует чему-то… странный взгляд…
Макс развернул сверток из листьев дровяка, продемонстрировал три кокоса и половину увесистой рыбины, закопченной почти до черноты:
— Дина вернется — слопаем. Мне доужинать Рыжий не дал.
— Бизон подогнал?! Ну ты точно в любимчиках теперь, не сомневайся!
На пороге неожиданно показалась Ленка. Событие столь же неординарное, как появление НЛО: ведь ее из холодка штаба калачом не выманить. Брезгливым взглядом окинув внутренности хижины, она еще более брезгливым голосом приказным тоном произнесла:
— Максим, Толик сказал, чтобы ты шел к хижине Эна.
Сообщив это, она удалилась так же бесшумно, как появилась.
Макс молча переглянулся с Жорой, и тот злорадно выдал:
— Бизон ее опять воспитывать начал.
— Не понял?
— Чего не понял? Когда она его сильно доставать начинает, он ее гонит на улицу. И вообще воспитывать начинает. Раз даже бланш[4] ей набил. Под глазом. Не сильно ударил, но заметно. У него ведь обычно девки долго не задерживаются — любит их менять. Вот и ее время проходит: скоро на солнышко выставит. Ты иди давай, Бизон ждать не любит. Наверное, будут про диксов расспрашивать.
— Ладно, придется идти. А ты пока притащи на лежанку свежих листьев дровяка. На той поляне, где мелкие его сушат, их полно.
Возле хижины Эна ничто не изменилось: все тот же стол, заставленный кокосовой посудой, широкий навес, лавочки, исписанные черными надписями светлые раковины на стенах. Вот только гораздо многолюднее стало — на лавках расселось семь человек: сам Эн, Дина, Бизон, Рыжий, Муса и еще тройка старших, с которыми Макс до этого не пересекался. Знал лишь в лицо, путаясь в именах и прозвищах.
Из странного можно отметить присутствие Мишани — тот, усевшись возле Дины, с неописуемым наслаждением микроскопическими глотками потягивал воду из кокосовой фляги. Непонятно, как мальцу позволили присутствовать на таком серьезном собрании. Возможно, чтобы подтверждал слова Дины.
При появлении Макса Бизон оборвал разговор и указал на лавку напротив себя:
— Садись, глубоководник, побазарить надо.
Послушавшись, Макс заерзал на жердях, устраиваясь поудобнее. Бизон ждать не стал — тут же задал вопрос:
— Сможешь на пятнадцать метров нырнуть?
Пожав плечами, уверенно ответил:
— Я и глубже смогу. Лишь бы акул не было или щук. Но долго на такой глубине остаться не получится. Да и груз нужен — идеально, если пояс тяжелый, легко отцепляющийся. А уж как ласты нужны и маска…
— Нету у нас ни ласт, ни маски, да и с рыбами здешними мирного договора у нас тоже нет. Ты как — сильно запарился?
Макс опять пожал плечами:
— Ночью почти не спал. Диксы… Отдохнуть бы надо.
— Завтра отоспишься, и готовься — пойдешь опять. Далеко пойдешь, если милиция не остановит…
— К дальнему бую?
— Дальше… гораздо дальше… — Отвернувшись от Макса, Бизон продолжил какой-то свой разговор: — Ладно — палки они, допустим, принесут хорошие, а тетиву из чего делать будем? Динка, ты если шаришь в этом, то говори давай.
Дина покачала головой и нервно, неестественно-торопливо затараторила:
— Да не разбираюсь я. Не делали у нас в поселке луков. Когда поляков готы поубивали, несколько спаслись и до нас добрались. Я с месяц жила с полькой в одной хижине, вот она и рассказывала, что у готов луков много. Говорила, что луки бамбуковые, но про тетиву ни слова не сказала. Может, из волос? У нас из волос сети плести пробовали — крепкие получались. Или из ниток скручивают — тряпья разного хватает.
— Из бамбука лук дерьмовый выйдет, — уверенно выдал Муса. — Далеко не стрельнуть из такого. И сильно не получится.
— Много ты понимаешь! — вскинулась Дина. — Ты хоть знаешь, что у самураев луки были из бамбука? И эти луки у них служили чуть ли не вечно — очень надежные. А готы точно такими же луками воют. Они уже кучу поселков захватили, вот! Вы тут сидите на краю земли и ничего не знаете, а у нас связи были со многими соседями — все новости знали всегда. Я здесь недавно очутилась, но при мне уже три поселка готы взяли, а может, и четыре — еще с одним связь пропала. Наши посылала гонцов, но те не вернулись. Кто сопротивляется, тех сразу убивают; парней и мальчиков тоже многих убивают, остальных в рабство, девчонок с собой уводят.
— Мы хоть и на краю пристроились, но живем нормально, а вы в полной заднице оказались, — ухмыльнулся Бизон. — Что? Демократии захотелось? Огромных гражданских свобод? Вот и додемократились — бардак развели и слились каким-то вонючим диксам!
— Я ничего не хотела! Я как сюда попала, так с первого дня в Липе жила! Не видела я других порядков! И вообще: готы знают про ваш поселок и рано или поздно придут. Просто вы далеко в стороне расположились, вдали от самых обитаемых мест, вот и не занялись вами до сих пор.
— Не накаркай, — нахмурился Бизон. — Я так понимаю, что между нами теперь эти диксы стремные оказались. Готы могут с ними сцепиться — и не до нас им станет. И вообще, крашеные здесь уже один раз показывались. Им не понравилось.
Старшие дружно заулыбались, а Рыжий хохотнул и от себя туманно добавил:
— Мы тут с ними нехорошо поступили.
— Нашли чему радоваться! Это просто разведка была или случайно забрела мелкая группа. Мы тоже раньше с ними сталкивались, но готы тогда совсем не такими были. Слабее гораздо. И луков у них не было раньше, а теперь есть. Стрела с ядом осьминога парализует почти сразу, а потом судороги, и… умирают почти все…
Бизон недоуменно хмыкнул и заговорил недоверчиво:
— Если наконечник об осьминога потереть, то он уже минут через пять выдыхается, когда на солнце. В тени десять-пятнадцать продержится, редко больше. Мы проверяли не раз, когда новых диксов убивали в яме. Не могут они все время с отравленными стрелами таскаться. Если яд несвежий, то нет от него толку. Разве что заражение крови получишь, но от него помрешь не сразу.