Обросший, с черной густой бородой, в коричневом свитерке в обтяжку, тоненький и вдохновенный, Питер Грин был душой этой странной компании, которой удавалось творить чудо из сильных мелодий, голубиных перышек, детских снов, взрослой тоски. Да, на фотографиях тех лет он часто улыбается, и у него прекрасная улыбка человека, понимающего, что он ходит по воздуху. В их «Альбатросе» есть что-то неизъяснимое. Грин улыбается, играя эту вещь, в его улыбке радость героя, находящегося в верхней точке своего только-только начавшегося полета. Остальные играют с опущенными лицами, они в тени: в тени Дэнни Кирван в синей рубашке простого мальчика, которому предстоит трагическая жизнь, отступил назад Джереми Спенсер, ибо его таинство не терпит чужих взглядов и скоро он пустится в свое личное крайне рискованное автономное плавание, и застыл в непроницаемой серьезности Джон Макви, который привычно окаменевает в любом своем состоянии. По нему нельзя понять, тут он или там, в глубине или на поверхности, deep down или high level. И длинноволосый барабанщик Мик Флитвуд – смотрите в его лицо, это лицо артиста, вознесшегося над суетой и творящего звуковое чудо – мастерски работает палочками с мягкими шариками на концах, создавая волнистый туман и плавное движение крыльев в сладостном сне, который очень скоро прервется.
«Альбатрос». Fleetwood Mac играют в студии ТВ. 1970
4
Fleetwood Mac, 1969. Слева направо: Джон Макви, Дэнни Кирван, Питер Грин, Джереми Спенсер, Мик Флитвуд. Фото с обложки альбома The Essential Fleetwood Mac
Группа Fleetwood Mac существует до сих пор. С начала семидесятых, когда ее один за другим покинули гитаристы Грин, Спенсер и Кирван, она выпустила тридцать – а может, сорок – альбомов. В группу пришли люди совсем с другими понятиями о музыке и, хотя барабанщик Флитвуд и басист Макви остались в составе, группа разительно изменилась. Она стала играть поп-рок, достигла огромного успеха, получила почетные статуэтки разных премий, сочинила коммерческие хиты, в своем рейдере горделиво прописала цвет паласа, которым должны покрываться полы в их уборных, играла по приглашению президента-саксофониста Билла Клинтона в Белом доме… но в мире экзистенциальных ценностей и поисков рая, чреватых полной гибелью всерьез, она больше никогда уже не появлялась.
В другое время проникнуть невозможно. Эта капсула таинственно светится, но она без дверей. Можно прочитать тысячу книг про эпоху Наполеона, но всё равно не узнаешь, как звучал его голос и как скрипели его сапоги. Можно быть знатоком Древней Греции, но она так и останется непостижимой из-за невозможности прийти с бутылкой коньяка «Metaxa» в гости в бочку к Диогену или увидеть огромную купольную лысину Сократа. Вкус кислого вина, которое пили эти загорелые люди с голыми ногами, рассуждавшие о философии, нам неведом. Прошло – значит ушло. И все.
В случае с Fleetwood Mac у нас есть хотя бы шанс на постижение. Телевидение сохранило две записи живых концертов. Одна из них цветная – редкость по тем временам – запись короткого концерта группы в новогоднем Париже 1968 года. Мальчики и девочки начинают танцевать еще до того, как зазвучит музыка, и не прекращают в паузах. Танец, медленное сомнамбулическое кружение, тихие касания, круговые движения бедер, ток длинных волос, честные глаза, интеллигентные лица, нежность и мечта – вот что происходит этим вечером в Париже под звуки гитары, которую держит в руках Питер Грин. Группа и пипл не разделены, никому и в голову не придет обнести сцену сетчатым забором и поставить охрану. В то время, как одни танцуют невинные, райские, эротические танцы, другие чинно сидят на краю сцены прямо под ногами музыкантов и беседуют. О чем? О революции любви, о религии как опиуме для народа, о закостенелых идиотах у власти, о расширении сознания, о Маркузе, о Сорбонне, которую эти мальчики с желтыми галстуками и девочки с нежными лицами захватят в мае… Прекрасна высокая темнокожая девушка в футуристическом платье из серебристых пластин, танцующая на сцене рядом с Джоном Макви. Прекрасны появляющиеся на мгновенье лица девушек, погруженных в танец, как бабочки в полет, их глаза, их движения под звуки гитарного блюза и веселого голоса Джереми Спенсера, который отрывается на славу.
Вторая запись – слитые воедино два концерта в Норвегии, в 1968 и 1970 годах. Между ними огромная разница. Эти люди с гитарами как будто прожили за два года два века. Джереми Спенсер на первом концерте веселый мальчишечка, и Питер Грин брызжет радостью, и все они наслаждаются жизнью, музыкой, блюзом, звуком. Но на концерте 1970 года, запись которого была сделана норвежским ТВ, считалась утерянной, а потом обрывок этой записи вдруг возник в интернете – мы видим лица, в которых проступает какая-то уже совсем иная, черно-белая, глубокая жизнь. Джон Макви дважды затягивается прямо на сцене и явно уплывает отсюда туда, из Норвегии в Небесный Нил, отсюда и в дым. Это видно по его лицу со стекающими вниз усами, по его глазам, обращенным в самого себя. Джереми Спенсер из мальчишки с круглыми щеками превратился в крутого блюзмена, в котором проступает резкая – почти злая – суть. Он идет напролом, на таран, ва банк и отсюда вверх – а может, это вниз – и к Богу. Лицо Грина, окаймленное длинными волосами поэта и густой бородой пророка, слабо белеет во тьме, со всех сторон уже охватившей и сжавшей его.
Эти лица живут в светотени Рембранта. Эти люди стоят на границе чего-то, что мы не можем понять. Это уже не музыканты, забавляющие публику гитарными соло и отвязным блюзом, это странники, ушедшие в недоступную нам страну, где все иначе, все не так. Им что-то предстоит. Черный фон сгустился. Блюз прекрасен и горчит.
1968 и 1970. Концерты в Норвегии
5
Питер Грин и Дэнни Кирван. Лондон, 1967. Фото: Джон Слейд
Три года существования Fleetwood Mac представляли собой растянувшийся на 36 месяцев супер-блюз, прерываемый наркотическими трипами и все время нарастающей болью раскола и диссонанса. В их блюз-роке всегда была жесткость металлической проволоки, темнота городских вечеров и мерцание раскаленных чувств. Но они не просто делали музыку, они хотели вместе с музыкой и через нее попасть в другой мир и в другую жизнь.
Во время гастролей в Америке Fleetwood Mac играли вместе с Grateful Dead. Grateful Dead была группа-коммуна, превратившая жизнь в трип. Спать там было не принято. Концерт мог длиться час, а мог пять. Оусли Стэнли по прозвищу Медведь, химический гений поколения и друг Джерри Гарсия, производил в своей тайной лаборатории отборный ЛСД для нужд группы и ее друзей. Однажды ночью во время концертного тура в отель вломилась полиция: они искали Медведя, но он снова ускользнул от них на своем мощном красном мотоцикле. Искушенные в психоделии, ничего и никого не боявшиеся Gratiful Dead смеялись. У Питера Грина, мальчика из хорошей еврейской семьи, никогда не имевшего дела с полицией, ехали мозги.
В Европе, во время гастролей по Германии, он, к ужасу менеджера Денниса Кина, вместе с Дэнни Кирваном вдруг отделился от группы и поехал на юг, в Мюнхен, в гости к Коммуне. Это была хиповая коммуна, члены которой исповедовали отсутствие собственности, свободную любовь, искусство как занятие для всех, музицирование как образ жизни и многое другое в том же духе. Там были красивые девушки и молодые люди, ведшие беспрерывные разговоры о революции, изменении общества, горизонтальных связях, другом мире, свободе от собственности итд итп Что касается музыки, то они считали, что ее может создавать любой, образование для этого не нужно. Бери в руки инструмент и играй. Так играла свои безумные и прекрасные композиции группа Amon Düül, состоящая из членов коммуны. Правда, скоро от нее отделилась группа Amon Düül II, в которую вошли люди, консервативно считавшие, что некоторая толика образования и умения для игры на музыкальных инструментах все же нужна.
Несколько суток, которые Грин пробыл вместе с этими возбужденными и готовыми взлететь людьми, он не спал, и никто там не спал. Там была известная всей Германии хипповая, клевая, смелая, эротичная Уши Обермайер и ее друг, светловолосый Райнер Лангханс в круглых ленноновских очках. Эти двое собирались устроить европейский Вудсток, на который должны были приехать лучшие группы. Поэтому они считали встречу с Питером Грином, лидером всемирно известной группы Fleetwood Mac, чем-то вроде делового мероприятия. Происходило нечто среднее между оргией и философским семинаром. Все делились своими видениями, достигнутыми в соседнем мире, который казался близким и легко доступным, как кухня за стеной или ванная в коридоре. Грин исправно шел за ними в соседний мир, но не испытывал там ничего, кроме кошмаров. Многие люди, в том числе те, кто хорошо знал его, полагают, что именно во время пребывания в мюнхенской коммуне он сошел с ума.
Внешне это был все тот же Питер Грин, человек в наимоднейшем, длинном, приталенном пальто горчичного цвета, с рассыпанными по плечам черными кудрями и с длинным шарфом на шее, концы которого он брал в руки и игриво крутил. Но внутри элегантного хиппи уже вращался ад. Это выражалось в том, что он все больше и больше думал о жизни. Является ли упорное думание о жизни сумасшествием, доказывает ли боль и ощущение огромной всемирной несправедливости изъян души? Жизнь казалась ему абсурдом. Чем больше он думал, тем сильнее был абсурд и глубже ад. Отдохновение давала только гитара – есть прекрасное фото, на котором Грин и Кирван присели напротив друг друга с гитарами в руках на потертый диванчик и строят звук. И им хорошо. Но в нем уже появлялось ощущение того, что музыка, и танцы, и концерты, и вся эта шумиха, и даже его любимый блюз это только занавес перед той подлинной и страшной жизнью, о которой он не мог не думать. Постоянно и безотрывно.
Однажды Питер Грин смотрел телевизор, шла передача про голодающих в Африке. Он тут же взял и выписал чек на 12 000 фунтов стерлингов в помощь голодающим. Fleetwood Mac, эти пятеро мальчишек, взлетели как ракета в мире музыкальной индустрии, они получали безумные гонорары за концерты, купались в деньгах, могли не думать о деньгах, потому что деньги широким золотистым потоком текли к ним сами собой. Но Грин – и другие в группе тоже – чувствовал всю неестественность этих денег и этого положения, потому что видел и знал, что люди вокруг него и во всем мире живут, выбиваясь из сил, считая каждый пенс, экономя и часто даже голодая. Сам он был из небогатой семьи, жившей в типовом доме, в типовой квартире. Противоречие между идеалом всеобщей хиповой любви и реальностью жизни было огромным. Питер Грин так много думал об этом, что, может б