— Второго сентября родились несколько миллионов человек.
Филип готов согласиться, но быстро находит контраргумент.
— Да, — говорит он. — Но мы вдвоем сидим на этом чердаке.
Ему вдруг что-то приходит в голову.
— У них там наверняка есть электрический чайник. Необязательно пить холодный кофе, — говорит он, встает, берет обе кружки, поднимает люк и спускается по лесенке.
Комнатка уборщиц не заперта. На столе, среди ведер и порошков, Филип обнаруживает электрический чайник. Проверяет, есть ли вода и включает. На мгновение замирает, увидев на подоконнике телефон. Поднимает трубку. Набирает три цифры и, услышав ответ, быстро и сухо спрашивает:
— Младший Ариэль сказал что-нибудь?
— Сказал, что ему нет двенадцати и мы ничего сделать не можем, — отвечает мужской голос и, в свою очередь, спрашивает: — Кто говорит?
Филип молчит.
— Кто говорит? — уже громче повторяет мужчина на другом конце провода.
Филип нажимает на рычаг. Потом снова набирает тот же номер и, снова услышав мужской голос, произносит прежним решительным тоном:
— Перезвоните мне, все время разъединяется, — и, не дожидаясь вопроса «кто говорит?», вешает трубку.
Вода в чайнике кипит. Филип выплескивает холодный кофе в раковину и наливает в кружки кипяток. Держа их перед собой, поднимается по лесенке и открывает люк.
Филипина ждет его.
— Я до сих пор не знаю, как тебя зовут, — говорит она.
— Филип, — отвечает он, все еще стоя на лесенке.
— Можно было догадаться — это же так просто, — говорит она.
Филип захлопывает люк.
Филип, одетый, лежит на Филипине, сильно вжавшись между ее ног. На ней синие джинсы и майка. Они наконец оторвались друг от друга после долгого утомительного поцелуя. У обоих учащенное дыхание. Филип держит руку над ее грудью.
— Можно до тебя дотронуться? — спрашивает он.
И Филипина кивает — да, можно.
Филип медленно опускает ладонь и касается ее груди под тонкой материей. Филипина помогает ему, направляя руку под майку. Филип, дыша еще более взволнованно, слушается. Страстно гладит ее грудь. Когда он хочет поднять майку, Филипина чуть замирает. Филип дотрагивается до ремешка ее джинсов. Филипина уже не помогает ему, но и не мешает. Филип дрожащими руками расстегивает пояс и только сейчас замечает, что девушка лежит неподвижно, глядя ему прямо в глаза. Филип останавливается.
— Ты хочешь? — спрашивает он, помолчав.
Филипина мотает головой — нет. Филип застегивает пояс, опускает майку и, немного смутившись, улыбается. Очень осторожно гладит девушку по голове, ероша короткие волосы.
— Прости, — говорит он.
— Не извиняйся, не надо, — тихо отвечает она.
Филип все гладит ее по голове, дотрагивается до носа, губ. Какое-то время они не слышат все усиливающиеся раскаты грома и барабанящий по крыше дождь. И лишь когда первые капли падают Филипине на лицо — видимо, крыша течет — замечают, что началась гроза. Филипина пытается увернуться от капель. Вода начинает лить уже струей, и Филип поднимается. Крыша протекает не только здесь — на полу видны темные пятна.
Филип расставляет на полу металлические кружки от кофе, разрезает большим складным ножом пластмассовую бутылку, превращая ее в дополнительную посудину. Выглядывает в окно. Над городом висит большая черная туча. Он опускает глаза и видит, как к воротам подходит насквозь вымокший, но словно бы не замечающий дождя отец. Филип смотрит на часы.
— Уже пять, — говорит он Филипине. — Видишь?
Филипина глядит на входящего в здание мужчину.
— Кто это? — спрашивает она.
— Мой отец. Он идет за братом. Они могут задержать его только до пяти, и папа об этом знает, — отвечает Филип, а когда отец исчезает в дверях, добавляет: — Я бы хотел, чтобы вы с ним когда-нибудь познакомились. Он бы тебе понравился.
Филипина улыбается.
— Вряд ли мы еще с кем-нибудь в жизни успеем познакомиться, — говорит она без грусти или отчаяния и на мгновение задумывается. — Но, может, мы лучше узнаем себя. Это да.
— Ты с ним познакомишься. Я тебе обещаю, — заявляет Филип решительно и снова высовывается в окно — из двери выходят отец с братом.
Отец обнимает сына за плечи, укрывает его, насколько это возможно, полицейской плащ-палаткой. Когда они проходят через ворота, мальчик на секунду останавливается и провожает взглядом проезжающие по улице нагруженные грузовики. Они сворачивают и въезжают в ворота внутреннего двора — из окна их не видно.
— Что он такое увидел? — спрашивает себя Филип.
— Что? — переспрашивает Филипина.
Филип пожимает плечами.
— Не знаю, — говорит он. — Брат остановился и внимательно на что-то посмотрел.
Стемнело. Отыскав в рюкзаке фонарик, Филип подходит к окну.
— В десять малыш должен рассказать мне, как дела, — говорит он ничего не понимающей Филипине.
Спустя мгновение он видит, как далеко в кустах начинает мигать свет.
— Есть, — говорит он и, пытаясь объяснить понятнее, добавляет: — Мы с ним в одной скаутской дружине. Выучили азбуку Морзе.
Филипина наблюдает за мигающим вдалеке светом фонарика и Филипом, который тоже зажигает и гасит фонарь.
— Что он говорит? — спрашивает она после очередного обмена сигналами. — Ты мне переведешь?
— Они ничего не знают, — медленно переводит Филип. — Ничего плохого ему не сделали.
И Филип снова начинает сигналить.
— Я говорю брату, чтобы он возвращался домой, я позвоню, — объясняет он, но тут далекий огонек быстро зажигается и гаснет. — Опасность, — говорит Филип. — Он сказал: «опасность».
Фонарик в кустах зажигается и гаснет, передавая какую-то длинную фразу.
— На внутреннем дворе свалили черепицу и кровельный толь, — переводит каждое слово Филип. — Ремонт крыши.
Фонарик опять зажигается и гаснет несколько раз, но Филип молчит.
— Что он сказал? — спрашивает обеспокоенная Филипина.
— Он говорит — мы объявлены в розыск, — неохотно отвечает Филип.
Фонарик в кустах гастен, потом мигает еще три раза на прощание и связь обрывается. Филип задумывается. Они идут в другой конец чердака. Филип высовывается в маленькое окошко и действительно видит внизу кучи черепицы, толя и других материалов, приготовленных для ремонта крыши. Он оборачивается к Филипине.
— Придется отсюда уходить, — говорит он.
— А ты знаешь, как? — спрашивает Филипина.
— Знаю.
— А куда нам деваться, тоже знаешь?
Филип молчит — этого он не знает. Филипина улыбается.
— Вчера ночью ты хотел, чтобы я тебе показала несколько мест… — говорит она.
Филип помнит их ночной разговор.
— Вот туда и поедем. Для нас это самое худшее место из всех возможных, но мы поедем, — спокойно говорит девушка и серьезно смотрит на Филипа.
— Самое лучшее — около пяти утра, — говорит Филип, ложась рядом с Филипиной на расстеленные одеяла.
— Прижмись ко мне, — просит Филипина, и он, придвинувшись поближе, обнимает девушку. — Еще ближе.
Филип крепко обнимает ее, и Филипина расслабляется. Они прижимаются друг к другу всем телом.
— А ты проснешься? Будильника у нас нет… — спрашивает Филипина шепотом.
— Да. Я проснусь без десяти пять, — шепчет в ответ Филип.
— Как? — интересуется Филипина.
— Очень просто, — шепчет Филип. — Я хочу проснуться без десяти пять, вот и проснусь.
— Они правду сказали о лифте? И детях? — спрашивает Филипина.
Филип кивает — правду.
— Спи спокойно, — говорит он.
— Ты тоже, — отвечает Филипина, и они одновременно закрывают глаза.
На рассвете Филип берет битком набитый рюкзак, и они с Филипиной спускаются по коротенькой лесенке. Юноша открывает дверь кладовки. Они входят внутрь. Филип берет телефон, набирает хорошо знакомый городской номер. Несколько гудков — и раздается голос отца.
— Папа, извини, что разбудил. Это я, — говорит Филип.
— Ты меня не разбудил, — отвечает отец. — Телефон прослушивается.
— Да, — говорит Филип. — Я только хочу сказать, что жив. Мы во Франции, — и сразу кладет трубку. — Он не спал, ждал, — говорит он Филипине и улыбается, словно собирается теперь устроить дурацкий розыгрыш.
Снова снимает трубку, выходит на городскую линию и набирает другой, тоже знакомый номер. Когда после первого гудка отвечает мужской голос, Филип, зажав нос, быстро произносит:
— Я только что проехал туннель под Монбланом. Сразу после туннеля, возле первой телефонной будки стояли люди, которых вчера показывали по телевизору. Он куда-то звонил, а она хотела меня задержать. Меня зовут… — он называет первые попавшиеся фамилию и адрес и вешает трубку.
Они выходят из кладовки и спускаются вниз. На одном из этажей Филип слегка высовывается и показывает Филипине охранника, спящего возле крепкой решетки в конце коридора.
— Вот там ты сидела, — говорит он, и они спускаются дальше.
Лестница крутая, ею явно редко пользуются. По тесному коридору они доходят до ступенек, ведущих в огромный — на несколько десятков автомобилей — гараж. Массивные ворота, через которые могут проехать два грузовика, открыты. Возле них вдоль стены тянется платформа для разгрузки товара. Видны решетки грузовых лифтов, а за воротами — задний двор. В гараже горит только дежурный свет.
Филип замечает, как во двор на большой скорости въезжает полицейская легковушка. Юноша прижимается к стене, придерживая Филипину. Из машины выскакивает поручик, а от здания, похожего на казарму, бегут три десантника в пуленепробиваемых жилетах. Все они, пригнувшись, подходят к вертолету — он уже готов к вылету. Садятся. Вертолет с ревом, поднимая пыль, взлетает.
— Они летят, чтобы нас убить? — спрашивает Филипина.
— Да. Во Францию, — говорит Филип.
В гараж въезжает небольшой пикап. Филип показывает его Филипине:
— Здесь живут около пятидесяти таких снайперов. Им по утрам молоко привозят.
Водитель пикапа — крепко сбитый мужчина чуть за тридцать — открывает заднюю дверцу и вынимает несколько бидонов с молоком. Покряхтывая, поднимает их на платформу возле грузовых лифтов. В этот момент Филип тянет за собой Филипину, и они вскакивают в машину. Находят свободное место у самой кабины и садятся. Водитель захлопывает дверцу и трогает с места. Пикап спокойно проезжает охраняемые ворота гаража, затем ворота полиции и оказывается на улице.