Карбонара усмехнулся собственным словам.
Все это время Оливье ерзал в кресле.
– Я думаю, что в вашей анкете нет одного вопроса... – Сценаристу наконец удалось вставить реплику.
– Какого?
– «Хотите ли вы, чтобы вам предложили нечто новое?» Я уверен, зрителям захочется, чтобы их удивили.
Гай Карбонара отошел от окна, сел в свое кресло и сложил руки под подбородком с видом преподавателя, уставшего от непонятливости ученика.
– Конечно, такого странного вопроса мы не задавали, – согласился он.
Оливье Ровэн тут же ринулся в пробитую брешь:
– Если вы как следует проанализируете ситуацию, то увидите, что бешеным успехом пользовались именно сериалы с нестандартным сценарием.
– Это так. Некоторые сериалы с нестандартным сценарием действительно имели успех. Но нестандартных сериалов, которые с треском провалились и забыты, гораздо больше. Девять из десяти таких сериалов терпят крах. А вы помните только о десятом, добившемся успеха. Мы знаем, как обстоят дела, и не можем тратить деньги на десять рискованных проектов, даже если один из них окажется успешным. Это математика.
Гай Карбонара победно улыбнулся, не спеша раскурил сигару и с наслаждением затянулся.
Оливье Ровэн с открытым забралом бросился в атаку на приведенный аргумент и дым, попадавший ему в лицо:
– Руководствоваться только результатами опросов – значит ходить по кругу! Вы всегда будете предлагать людям то, что им уже нравится. Это гарантированная скука.
– Лучше скука, чем безрассудная смелость.
Ровэн ошеломленно посмотрел на человека с фамилией, звучавшей так же, как название спагетти, и мягко поинтересовался:
– Я бы хотел спросить... Сколько вам лет?
– Мне нечего скрывать. Двадцать восемь.
– Где вы учились до того, как стали руководителем департамента телесериалов?
– Высшая коммерческая школа в Париже. Университет маркетинга в Чикаго.
– И вы заняли свой нынешний пост сразу по окончании университета?
– Моя специальность – управление бюджетом. Прежде чем прийти на телеканал, я работал с другими продуктами: с тракторами, кондитерскими изделиями, полистироловыми трубами и игрушками, если уж вам так хочется знать. Бюджет – это всегда бюджет.
Оливье Ровэн задумался:
– Хм... А какие сериалы вы смотрите для собственного удовольствия?
Гай Карбонара с удивлением приподнял бровь и потушил сигару:
– Для собственного удовольствия?
– Ну да, дома, по вечерам, после того как вернулись из офиса.
Директор департамента фыркнул:
– Я провожу весь день на телевидении. Зачем мне смотреть телевизор еще и дома! Да и моя жена любит все это не больше, чем я. Она тоже училась в Высшей коммерческой школе, закончила факультет общественных связей в Соединенных Штатах и занимает аналогичную должность на конкурирующем канале. Мы совершенно случайно познакомились на конгрессе директоров и главных редакторов телепрограмм. У нас одинаковые вкусы, и после свадьбы мы по обоюдному согласию решили не покупать телевизор. В нашей квартире нет даже крохотного телеэкрана.
Карбонара сказал это так, словно гордился этим.
– У вас нет телевизора – и вы выпускаете программы, которые каждый вечер смотрят миллионы людей?
– Можно работать врачом, не будучи больным.
– Развейте мои сомнения: вы же все-таки смотрите сериалы, выходящие на вашем канале?
Гай Карбонара оценивающе взглянул на Оливье Ровэна:
– Вы так простодушны, что мне это даже нравится... Ну что ж, пойдемте со мной. Я покажу вам то, чего не показывают никому.
Руководитель департамента схватил сценариста за руку и потащил его вперед с таким видом, будто вел своего престарелого дедушку к первой космической ракете.
Они сели в лифт, опустились на много этажей и углубились в подземелья небоскреба. Проведя гостя вдоль множества пронумерованных дверей, Гай Карбонара показал ему большую комнату, где в полной темноте светились ряды каких-то прямоугольников.
Оливье разглядел, что там, в метре друг от друга, сидят в ряд два десятка человек – каждый напротив своего телевизора. Все они смотрели разные программы.
– Как по-вашему, кто это? – спросил Карбонара.
– «Современные рабы»?[67] – предположил Оливье.
– Это мои советники по художественной части. Большинство из них – студенты, внештатники. Они смотрят телевизор вместо меня. Каждый день мы получаем со всего мира сотни кассет с сериалами. Они их просматривают, а потом заводят карточки на те сериалы, которые стоит купить. Вы же не думаете, что я стану тратить часы на изучение бразильских сериалов или продукции японских телестудий? Извините за резкость, но мне и так есть чем заняться.
Глаза Оливье привыкли к полутьме, и теперь он мог как следует рассмотреть молодых людей. Большинство из них были в очках, с бледными лицами, на которых застыла гримаса разочарования. У каждого под рукой стояли стакан с содовой водой и коробка попкорна.
– Ваши советники по художественной части получают почасовую оплату?
– Нет, им платят за количество просмотренных серий. Самые выносливые или самые мотивированные смотрят телевизор с десяти до двадцати трех часов без перерыва. Это – профи. Их работа очень хорошо оплачивается.
Оливье заметил, что никто из «профи» даже не обратил внимания на их присутствие.
– Разве они не могут просматривать сериалы в ускоренном режиме?
– Это запрещено. Ведь они могут пропустить слишком грубые диалоги или ссылки на местные реалии, малопонятные нашему зрителю. Они обязаны все это обнаружить.
– Неужели у них не бывает даже перерыва на обед?
– Им приносят сэндвичи и напитки. Здесь очень хорошо кормят. Им также доставляют бесплатные суши и пиццу.
– И что говорят эти ваши советники по художественной части?
– Они должны сделать вывод, соответствует ли фильм редакционной политике телеканала. Они выставляют сериалам баллы, пользуясь специальной шкалой. У нас очень четкие критерии оценки.
Один из молодых людей протер глаза. Он тер их так, будто хотел выдавить из глазниц. Оливье подумал, что Гай Карбонара превращает людей не в «coach potatoes»[68] (американское выражение для обозначения тех, кто с одуревшим видом часами сидит перед телевизором), а в сов. Люди, сидевшие тут, в темноте, были мутантами из будущего. Ночные существа (в комнате не было ни одного окна, и нельзя было понять, какое сейчас время суток), глаза которых привыкли к слабому мерцающему свету экранов. Сценарист представил, что, постоянно живя в полутьме, эти люди перестали выносить дневной свет и, выходя на залитую солнцем улицу, вынуждены щуриться.
– Проанализировав картотеку, баллы и место в рейтинге, которое сериал занимает в той стране, где снят, я получаю четкое представление о том, что понравится французской аудитории. Конечно, приходится делать поправки на различия культур. Например, наши опросы показывают, что американцы больше французов интересуются судебными процессами. Японцев привлекают насилие и эротика – даже в подростковых сериалах. Но у них вызывают отвращение поцелуи в губы и вид волосков на теле, даже если это подмышки. Действие в скандинавских сериалах развивается очень медленно. Вероятно, из-за холода их полицейские никогда не бегают. Только ходят и едят. – Карбонара снова фыркнул и продолжил: – Карточки, таблица с баллами, данные о рейтингах и поправки на особенности местной культуры... Вот источники информации, которыми я пользуюсь, принимая решение, покупать сериал или нет. И на сегодня генеральный директор и административный совет канала высоко оценивают качество моей работы.
Оливье, потрясенный услышанным, сказал:
– Когда мне было четырнадцать лет, я начал издавать школьную газету. Для того чтобы стать кинокритиком и бесплатно смотреть новые фильмы. Я пришел к владельцу самого большого кинотеатра в моем городе и предложил ему, что буду писать рецензии на фильмы, если меня будут бесплатно пускать на сеансы. Он ответил: «Согласен, но при условии, что вы станете смотреть абсолютно все фильмы, без исключения, как это делаю я сам. И когда я говорю все, это означает также и порнофильмы, боевики с карате, мультфильмы, комедии и широкобюджетную голливудскую продукцию, замороченные штуки для интеллектуалов, документальные картины о путешествиях». Я согласился. И целых три года каждую неделю смотрел по шесть фильмов, которые шли в шести залах этого кинотеатра. Сначала это больше напоминало пытку, но в итоге я многому научился. Этот опыт позволил мне избавиться от предрассудков. Всякий человек, претендующий на наличие у него художественного вкуса и тем более на лавры критика, обязан поступать так же. Он должен смотреть все выходящие фильмы, без всяких априорных суждений, чтобы со всех сторон представлять положение дел в области культуры.
– Все верно. Но я не кинокритик, господин Ровэн, я покупаю сериалы, я управляю бюджетом канала. Вы старше меня, и, возможно, поэтому у вас древний «кустарный» взгляд на наше ремесло.
– Но вы же директор департамента художественных программ. Вы выпускаете новые сериалы. Значит, вы просто обязаны быть человеком высокой культуры, у вас должен быть вкус, художественное чутье.
– Безусловно. Но мой вкус не имеет никакого значения. Важны только вкусы аудитории. Моя работа состоит в том, чтобы с использованием надежных, можно сказать, научных методов выяснять, что понравится публике.
Оливье Ровэн был морально раздавлен. Он понял, что у него нет ни малейшего шанса выпустить сериал «Ученые-авантюристы» ни на этом канале, ни на любом другом.
Он вернулся в кабинет директора департамента, молча забрал папку со своим сценарием и вышел на улицу, мрачно глядя перед собой.
У входа в дом Оливье пожал плечами и сунул сценарий в урну. Он поздоровался с консьержкой, которая видела, как он выбросил какую-то папку, и с любопытством смотрела на него.
– Я сделала у вас уборку и навела порядок на письменном столе, – сказала она с сильным испанским акцентом. – Там был такой беспорядок! Я разложила ваши бумаги по размеру. Вам понравится. Да, тут вам пришла посылка. – И она протянула Оливье картонную коробку.