— Да понятно, — Вано принялся сосредоточенно набивать пластинку обоймы патронами «средней надежности». — Нету у меня правильного подхода, воспитание иное, прямолинейное.
— Зато есть у тебя свободное время и льготы на приобретение кондитерских изделий, — утешил хозинспектор. — Смени тактику и подправь ассортимент гостинцев. Стоит ли глюкозу на первое место выводить? Не капельницу же девушке ставишь.
— Не понимаешь ты особенностей момента, — мрачно сообщил напарник. — Но в чем-то и прав. Нельзя на одну глюкозу напирать, нужно витамины разнообразить.
— Хорошая мысль. Вот выпадет подходящая смена, можно в «Рыжик» сходить, клюквы в сахаре взять…
— Сходим, — просветлел ликом и усишками начоперот. — Это верно! Клюква очень полезна, да и орешки кедровые можно попробовать.
Игорь сомневался, что орешки из советского магазинчика «Дары природы» способны произвести неизгладимое впечатление на девушек, но тут уж напарнику виднее. Кто его знает, что у него за барышня на примете, может, она из до-гог-магогских времен? Иван должен особое сочувствие питать к угнетенным племенам каменного века…
…— «Головорезы 'Легиона пятнадцатого сентября и так называемого 'Революционно-демократического альянса» вновь провели зловещую провокацию, захватив сельских жителей двух деревень… — с выражением прочитал в свежей газете начоперот — Что творят, гады⁈
— Уймутся, — Игорь черкал на листочке, прикидывая шансы торгово-меняльных операций. — Кто о тех контрас позже вспомнит.
— Свойственно нам доброту и снисходительность проявлять, прощая всякие вражеские группировки, — Вано сложил свежую газету. — Ну, что у тебя там?
— Для пробы три десятка «биговских» ручек возьмем, пяток маркеров и папки-«уголки».
— Все же как ни крути, а спекуляция получается, — засомневался начоперот. — Да еще канцтовары сугубо буржуазные. Стыдоба.
— С иной стороны взгляни. Мы Импортторгу в меру сил помогаем, по упрощенной и гибкой схеме товарообмена. Причем абсолютно не для личного обогащения! Нет, на халяву хапать, конечно, удобнее, кто спорит.
— Я не за халяву выступаю, а против обмана, — возмутился Вано.
— В сторонке постоишь, пока я оформлю, — Игорь сунул в карман товарные чеки с печатью «Межкниги». — Между прочим, все проведем в соответствии с правилами советской торговли. Пусть и с учетом нашего специфического состояния.
Канцтовары как «избыток пробной закупочной партии» без труда продали в «Стройуправлении № 26», что располагалось в Казачьем переулке. Игорь выписал чек, получил наличные, пообщался с обрадованным старшим инженером и бухгалтером. Мнительный Вано в это время курил на улице.
Выйдя на жаркий летний тротуар, Игорь отметил:
— Вот, помогли мы стройиндустрии. У них же там сплошь копирки, карандаши «Конструктор» и прочий застой. Кохиноровские карандаши за счастье считают. Нужно им ластиков принести, у меня все равно без дела валяются.
— Жулье ты вороватое. И неисправимое, — классово чутко напомнил начоперот.
— Отрицать не стану. Но «СУ-26» чуть быстрее закончит свои проекты. И настроения у инженерш прибавится. Так что результат неоднозначный. Пошли отовариваться…
Гарнизон ПМБД-Я завернул в «продуктово-овощной», по летнему времени скучающий без покупателей — здесь чудно благоухало правильными солеными огурцами, сырой картошкой и прочими достижениями сельского хозяйства. Загрузили авоську и рюкзак консервами. Наблюдавшая процесс отоваривания общительная продавщица догадалась:
— В поход идете?
— Ну, в дальний, — мрачно подтвердил начоперот. — В Магадан, а то и дальше метим…
Шагали к себе, Вано, мучаемый тяжкими нравственными сомнениями, брюзжал:
— Все же гниловатость в этом есть. Ничего не говорю, канцелярщину мы под кассу сдали, и продукт тут же купили. Вроде все по делу. Но ощущение испачканности присутствует…
— Искупаться нужно, — согласился взмокший Игорь. — По жаре таскаемся, так хоть бы тележку догадались взять. Что за бытие: мерзнешь-мерзнешь, а потом мигом башку напекает.
— Это у тебя от стыда, — заявил начоперот. — Ты же в сущности советский человек.
Впрочем, в хозяйственном магазине Вано на совесть не особо напирал, выбирал топоры как себе, родному. Купили еще всяких мелочей, завернули в «Рыжик» за клюквой в сахаре. У Игоря остался еще червонец с мелочью на будущие закупки…
Через смену выпал 1872-й. Топоры и кусачки недурно ушли на Полянском рынке, взамен керсты прикупили квашеной капустки и овощей, завернули к себе, разгрузились, и направились в баню. Вано заверил, что знает местечко чистое и спокойное.
Особым знатоком банных удовольствий Игорь себя не считал. Главное, тепло там и даже очень. Веник, гм, тоже ничего. Просторно — время неурочное, да и парилка малая, из «господских». Прожаривай полумертвые косточки, никто не отвлекает. На дворе слякотная весна, а здесь недурно…
Открылась дверь, сунулась радостная физиономия с усишками:
— Игорь, ты это…
— Я воздержусь, вы уж как-нибудь сами.
— То не по-товарищески.
— Дверь закрой, жар выпускаешь. Разомлел я.
Дверь закрылась — временами начоперот проявлял понятливость. Из предбанника донесся жизнерадостный женский смех, в целом довольно приятный уху. Та русая девица и на внешность была ничего себе, довольно современных и привлекательных форм. Но… Видимо, возраст уже не тот для банного баловства…
…Возвращался Игорь напрямую, крутая тропинка у церкви Ивана-Воина оказалась раскисшей, того и гляди обляпаешься. Но настроение оставалось светлым, отмытым, полегчавшим. Хозинспектор оглянулся на залитые потихоньку отступающим половодьем берега, разбухшие огороды, невзрачные крыши домишек и складов. Вон и грешные бани с увлекшимся товарищем начоперотом… Ну, дело молодое, тем более весна кругом…
Игорь смотрел на реку, уже почти привычную в своей безнабережной плоскости и скромности. За водной гладью и медленно движущимися лодочками торчали колокольни Зачатьевского монастыря, скользили по крышам и куполам тени облаков. В бушлате было уже жарковато. Хотелось просто стоять и смотреть на весну, затопившую и смывшую помойки и мусор, а заодно и чуть развеявшую смутность полумертвого существования. Хороший отсюда вид, напрасно Вано здесь не любит ходить.
Шагал Игорь к призраку стен Межкниги, размышлял о том, что более жив, чем мертв, да и вообще весна и баня навевают всякие неуместные, но чувствительные томления.
— Зарплата после 55–60 лет? — выдал на засыпку недремлющий Валерик.
— «Посошковые»? — предположил свежевымытый керст.
— Я же всерьез на этом вопросе засел, — обиделся интеллектуальный охранник. — А тебя Тать Ванна спрашивала!
— Непременно прямо к ней сразу и иду, — заверил дисциплинированный хозинспектор.
Следовало выпить чаю, возможно, с капелькой кубинского рома. Квас в бане оказался недурен, но тамошняя посуда… хорошо хоть освещение скромное, не так пугаешься. Со своей кружкой ходить, что ли?
Мысли от чая почему-то норовили отвлечься в сомнительную сторону. Игорь поскреб до гладкости выбритую щеку, вздохнул…
…— Ууиииии! — иноязычный акцент вздох-стона звучал вполне уместно — за окном и переулком раскинулся двор французского посольства. Впрочем, ничего сейчас стонущая жертва не видела, волосы упали на лицо, заслонили-отгородили от всего лишнего. Но ей нравилось, и это обстоятельство примиряло, бесстыдно использующего служебное положение, хозинспектора с действительностью. Еще как примиряло…
— Ууйииииииии! — продолжила Бейли-Корал еще протяжнее, ее локотки шире оперлись о подоконник, талия прогибалась, выставляя разгоряченный задик. Игорь крепко натягивал, жмурился и закусывал губу от полноты ощущений. Ох, ну конфетка же! Бейли извивалась с откровенностью мартовской кошки, приподнималась на носочки, каблучки цокали о ламинат, то ритмично, но вразнобой…
Одинаково хорошо было обоим. Разница оставалась в том, что финиковая девушка не совсем отдавала себе отчет, чем занимается, а Игорь вполне понимал. Хотя, может и не вполне…
Никаких изысков-сооблазнений, ухищренных намеков и совращений не случалось. Просто надлежало пересечься в коридоре или заглянуть в офис «Финика». Дальше немедля отыскивалось место и уйма вариантов, как приятно провести полчасика-часик. Запертых дверей для хозинспектора в его нынешней ипостаси в общем-то не существовало — можно было использовать любую пустующую комнату. Удобнее всего оказались кабинеты бежавших риэлторов: и просторно, и тихо. Бумажка, опечатывающая дверь, послушно отлипала и прилипала на место. Целоваться и разговаривать Бейли не хотела, она хотела иного. Ну и Игорь хотел примерно того же…
…Какая у нее все-таки шейка изящная. Сейчас без особой нужды откинула волну волос — эффектно, черт возьми… Игорь крепче сжал гладкие бедра жертвы. Ну, иди, иди сюда!
…Вопит шепотом, острые ноготки тщетно скребут подоконник. Едва стоит на ногах бедненькая, сладенькая… Сделать бы паузу. Игорь, лаская вздрагивающие бедра, опускается на колени. Влажная она насквозь, Бейли-Корал. В тишине, в едва слышном поскуливании блаженной жертвы, оглушительно всхлипывает мужской язык… Это она любит, танцует на подгибающихся каблучках, подставляется… Финиковая фея…
…В изнеможении она лезет от удовольствии на стену, а стеной у нас нынче назначен широкий подоконник. На околдованной жертве лишь чулочки и туфли — остальной дресс-код расшвырян по полу. И она светлая на светлом, и тихим листопадом соскальзывают на пол бланки риэлтерских договоров. А нам в живом полусне и засмертном бодрствовании плевать на бюрократский порядок…
…Игорь доводит трепетное фруктовое видение до вершин ощущений еще дважды — ее колотит на жестком ложе подоконника, слетает туфля, сползают чулочки — они уже сплошь в шрамиках крошечных затяжек. Пальцы с разно-розовыми коготками цепляются за лепестки жалюзи, но фее хорошо…
…Она полна желания жестоко отплатить, нетерпеливо облизывает губы. Но сначала очень нужно обуться, кокетливо подтянуть испорченные чулочки. Ей нравится мстить, ей нравится горячее, наверное, еще чуть-чуть банное, мужское мясо. Она все чудесно умеет…