Это длилось лишь мгновение. Или долгие года? Керстам не дано уследить за бегом стрелки — они сами часть часов. Высшее напряжение — и есть полный покой.
Сияла тьма, темнела бездна света. Острия рапиры и копья терзали пустоту. Разверзся мрак чумных кладбищ и пыточных за спиной Безликого, сияли купола храма Иоанна-Воина и зелень Нескушного сада за плечами Ивана-воина.
И слил Безликий. Наверное, оттого что поспешил. Не жест, но знак, и прыгнули в прямоугольник подвала лохматые и иные бойцы, торопливо ударил пулемет, испортила, продырявила первая строчка трассеров казенный шкаф…
Как лицо глубоко несвятое, но материально ответственное, хозинспектор счел, что пришел конец равновесию и выстрелил в Безликого. О морали вспоминать было недосуг, потому целился между ног. Бахнул карабин Бердана, очевидно, оказавшийся в руках керста не совсем случайно, хотя и не помнилось как именно. Конечно, тяжелая пуля серые дорогие брюки не прошила — не те там были яйца, чтоб от свинца страдать. Но все же толк был — дрогнул Безликий. Как минимум обидно великому чужаку стало.
Порадоваться скромному успеху хозинспектор не успел — набежали так, что разглядеть в кого стреляешь никак не успеть. Счастье что успел автомат подхватить. Теперь пули летели в тех, кого и положено разить рядовым керстам. Была в этом некая польза и облегчение…
Имелся у ПМБД-Я целый район, потом шестиэтажное здание, подвал, половина подвала, а теперь остался шкаф, что спину прикрывал и заслонял ступени вниз. Норовили незваные гости обойти преграду, напрямую вниз спрыгнуть, но в этот миг настигали их пули, а падение трупа на объект, это ничего, это допустимо в исключительных случаях…
Сыпались удары и пули со всех сторон, вздрагивал керст, меняя кассету в пистолете. Себя жалко не было — патронов было жалко и Ворону, что рядом всех старинным топором крестила. Сейчас обоих вниз, на тайный этаж спихнут…
Мелькнула над периметром, забитым живыми и мертвыми телами, огромная тень, следом вторая, третья… потом уж в уши невыносимый рев ворвался. Шли вдоль улицы Ка-58, поливали из пушек, садили НУРсами. Враз накрыл грохот канонады, довелось увидеть, как вспыхивают грузовики и разлетаются куски тел, и тут начали подниматься стены, заслонять… Через секунду сомкнулся потолок, сразу стало глухо и душно…
— Кавалерия нынче громкая, — хотел сказать хозинспектор, но не получилось — оказалось щека прорвана насквозь, болтается лоскутами, да и с языком что-то.
— Молчите, расцарапало Вас, — просипела, озираясь, Ворона. — Сгинули? Все сгинуло?
Керст и его подруга-любовница осторожно глянули на то место, где зияли ступени вниз. Ничего там не было. В смысле, валялись трупы, но пожиже, слоя в два.
— Угм! — Игорь указал вверх.
Да, за стенами определенно произошла смена. Почти спокойно там сейчас было.
— А Ванечка где? — взволновалась полубогиня.
Начоперот оказался недалече, протискивался мимо штабелей трупов от выхода в коридор.
Отсутствующе глянул на Игоря:
— Сильно рубануло?
Хозинспектор махнул рукой — щеку саднило, но терпимо. Хуже если зубы вышибло — хрен его знает, можно ли их вставить и как у керстов вообще со стоматологией?
Иван посмотрел на ближние тела:
— Не, это я помню. А дальше? Что я делал?
Игорю захотелось захохотать, но рот был полон крови. Жестом изобразил — стоял ты, товарищ командир.
— Что, стоял и все⁈ — изумился начоперот. — Как столб, что ли?
— Ты, Ванечка, не просто стоял, а противостоял, — объяснила добросердечная Ворона. — Все было очень возвышенно.
На лице начальника ПМБД-Я отразилась величайшая тоска.
— Да что ты, в самом-то деле⁈ — возмутилась Вера-Ника. — Это было по-военному. И никакого нимба у тебя нет, не переживай.
У начоперота слегка отлегло, он ткнул черным от запекшейся крови пальцем в потолок:
— Орут. Должно быть, заблудившийся противник. Бинтуемся и идем проверять. С патронами бережнее — считанные остались.
Орал не перепуганный противник, а межпространственый оборотень, руководящий действиями входящего в здание спецназа ФСПП. Лоуд требовала зачистить «все до самых жабр», бойцы осторожно отругивались — самоуверенная оборотень в новеньком камуфляже и фантастически лихо заломленном берете, производила начальственное впечатление. Еще большее впечатление производили завалы трупов.
— Охренели парни, — оборотень покровительственно кивнула на бойцов в кевларовых латах и глухих, с фильтрами, шлемах. — Не мудрено, я как к вам заглянула, тоже малость ошалела. Ну, ничего, успели, а это главное! — Лоуд глянула на Игоря, зажимающего щеку перевязочным пакетом. — Ну, почти успели. Глаз-то цел? Ага, вижу, что цел. Впрочем, и с одним глазом люди живут, инвалидность с лихвой наглостью нивелируют.
В вышибленные двери вошла группа офицеров ФСПП, тоже вооруженная до зубов, керстов они игнорировали, сосредоточившись на мертвецах. Но в следующей группе оказалась Мариэтта, которая немедля заахала, потащила Игоря к врачам.
На улице было пусто — то есть абсолютно: ни разбитых машин, ни дымов и трупов. Лишь где-то на Октябрьской завывала полицейская сирена. В переулке стояли микроавтобусы ФСПП, несколько специализированных «неотложек».
— Вот этого я боюсь, — нервно частила Мариэтта, заставляя керста ложиться на стол-носилки в «неотложке». — Попадет в физиономию, и делай что хочешь. Нет, вам-то мужчинам ничего — шрамы украшают. А если меня⁈ Вдруг муж бросит?
Игорь хмыкнул.
Мариэтта помолчала, наблюдая, как врач готовит инструменты. Потом вздохнула:
— Не бросит, конечно. Но ведь лицо выправлять, это такой абзац с абздольцем. Я этих пластических ухищрений опасаюсь…
Старший сержант рассказывала об ухищрениях и направляла врача — тот в ФСПП служил недавно, и слегка тупил, поминутно теряя странного пациента. Но зашил щеку и руку отлично. Игорь пожал хирургу искусную длань и выбрался из машины.
Мариэтта глянула на здание и сердито сказала:
— Сколько мы бьемся с этой координацией, а все равно с переброской сил запаздываем. С малыми группами еще туда-сюда, а вертолеты попробуй, протисни. Технологии отстают. Нечего было полимеры в свое время просирать!
— Ну, не все же просрали, — однобоко улыбнулся Игорь.
Щека уже не мешала, да и швы на ощупь получились приличными.
Из центральных дверей выносили черные мешки с трупами — оперативно загружали в кузова специальных машин. У техников-санитаров чувствовался большой навык.
— И часто так? — спросил хозинспектор.
— В таких масштабах в первый раз, — заверила старший сержант. — А так-то конечно случается. По два-три десятка «двухсотых» ежедневно.
Игорь пошел к себе — хотелось прополоскать рот. Спирт должен же остаться. Хотя там такой хаос… год на ремонт уйдет.
Бойцы на ободранного человека внимания не обращали — поистратились жизненные силы керста, совсем прозрачным стал. Даже обидно слегка. Зато встреченная у лифтов Лоуд обрадовалась:
— Заштопали уже? О, даже лучше чем было. Умеют, когда захотят!
Под мышкой у оборотня была зажата стопка трупных мешков, за спиной еще один — не трупный, но чем-то наполненный. Лоуд тряхнула добычей:
— Хорошая тара. Не только для мертвяков годится. А вообще я с дополнением по списку к вам заходила. А тут вон как! Почти прохлопали ваши местные. Ну, ничего, все к лучшему.
Игорь принял густо исписанный листок. Оборотень сказала, что если нужны патроны, так она в туалете на третьем этаже цинки шторой прикрыла. Лучше забрать, а то вояки найдут и бюрократию устроят.
Оборотень исчезла, а керст пошел вниз. Коридор уже очистили, но на складе было многолюдно — выволакивали трупы. Игорь протиснулся мимо трудящихся фээспэпэшников, пошел по исклеванному пулями коридору. Вот об этом думать не хотелось.
Ворона сидела в бойлерной и смотрела на СВЧ-печь.
— Как этим пользоваться? В холодильнике курица, надо бы нам покушать. Игорь, вы жевать можете?
Поставили готовиться курицу, Игорь спросил, где начальник. Выяснилось что «пошел по соседям». Да, еще одна проблема. Имелось ощущение, что Соседки больше нет. Все же не чужая была, чувствовали в последнее время ее присутствие.
Вернулся мрачный Иван, сел у верстака:
— Народищу толчется… Прям какая-то бесконечная оккупация. Ладно, пока курица созреет, давайте оружие вычистим, что ли…
Глава 19Эпилог
Умереть — расколоть самый твёрдый орех,
Все причины узнать и мотивы.
Умереть — это стать современником всех,
Кроме тех, кто пока еще живы.
Эх, прыгучая наша жизнь, ну ее в бодягу.
Или не в бодягу? Что-то там на «б» было.
Нужно у Светлоледи уточнить.
И продолжалось бытие, и менялись бессчетно смены. Хотя служба, конечно, изменилась…
— Отработали неплохо. Хотя можно было и получше. Чубакры нас малость смутили, — оправдал несовершенство действий вверенного подразделения начоперот. — Ну, давайте…
Чокаться у керстов и иного полумертвого народа не принято — просто подняли бокалы. Горьковато-сладкое вино дразнило язык незнакомым вкусом. В заведении Башбекова было душновато, негромко беседовали гости в «уголках» за портьерами, шныряли вышколенные половые…
— Приказом я Веру провел, — сообщил Иван, наполняя свой лафитник из графинчика «со слезой» — комсомольский вкус отторгал сомнительные буржуазные вина, предпочитая «хлебное». — Теперь товарищ Вера-Ника полноценный «консультант-специалист по первой половине ХХ века».
— Благодарю, Ванечка, но стоило ли крючкотворством заниматься? — молвила Ворона, отрезая кусочек расстегая. — Куда я и так денусь? Осталась бы на добровольных началах, тем более, жалованья все равно не назначат.
— Вот нафига тебе жалованье? Игорь требование в арсенал сочинит, он мастак формулировать. Пришлют тебе новый лом, эргономичный, титановый какой-нибудь. А приказом тебя назначить все ж лучше мне, а то вообще будет выглядеть как аморалка и использование служебного положения.