Паркер подошел к письменному столу, а Мередит начала раскладывать светло-розовые полотняные подставки под тарелки на обеденном.
— Они здесь? — спросил он, поднимая конверт из оберточной бумаги. Мередит оглянулась:
— Нет. Это мой паспорт, свидетельство о рождении и еще кое-какие документы. Сертификаты в другом, в том, что побольше.
Паркер взял еще один конверт, прочел обратный адрес и недоуменно поднял брови:
— Этот?
— Нет, здесь все бумаги, связанные с разводом — Но его никогда не вскрывали. Неужели ты даже не читала их?
Мередит, пожав плечами, достала из ящика салфетки.
— С тех пор как подписала, больше ими не интересовалась. Однако помню, о чем в них говорится. Мой отец обязуется выплатить десять тысяч долларов, и за эту сумму Мэтью Фаррел соглашается на развод, и отказывается от всех прав и претензий к любой собственности, находящейся в моем владении.
— Вряд ли там все изложено именно в этих терминах, — мрачно усмехнулся Паркер, вертя в руке конверт. — Не возражаешь, если я посмотрю?
— Нет, но зачем тебе это?
— Профессиональное любопытство — я ведь адвокат, знаешь ли. И к тому же не совсем такой скучный зануда банкир, как считает твоя подружка Лайза. Все время пытается довести меня этим.
Не в первый раз по репликам Паркера Мередит понимала, что ехидные намеки Лайзы задевают его куда больше, чем он хочет показать, и Мередит решила на этот раз твердо сказать подруге, чтобы та прекратила свои шуточки. Паркеру есть чем гордиться.
И, приняв все это во внимание, она посчитала излишним терзать и без того уязвленное самолюбие Паркера напоминанием о том, что он специализировался в уголовном, а не в гражданском законодательстве.
— Смотри все, что хочешь, — ответила она и, наклонившись, поцеловала Паркера в висок. — Жаль, что тебе придется лететь в Швейцарию. Мне будет ужасно тебя недоставать.
— Всего на две недели. Ты можешь полететь со мной. Паркер должен был выступать на Всемирной конференции банкиров, и Мередит хотела бы послушать его речь, но не могла отлучиться — слишком много дел ждало ее.
— Ты же знаешь, я бы рада… но этот сезон…
— Понимаю. Самый суматошный в году, — без всякой обиды кивнул Паркер.
В холодильнике Мередит обнаружила украшенное зеленью блюдо с холодным цыпленком в маринаде и салат из сердцевины пальмы. Как обычно, ей почти ничего не пришлось делать, разве что открыть бутылку вина и поставить блюдо на стол — верх ее кулинарных возможностей. Она несколько раз безуспешно пыталась научиться готовить, и поскольку это занятие все равно никогда ей не нравилось, с радостью переложила домашние обязанности на плечи миссис Эллис и целиком отдалась работе. Сама Мередит предпочитала довольствоваться полуфабрикатами, которые достаточно разогреть в духовке или микроволновой печи.
Дождь хлестал по стеклам. Мередит зажгла свечи в старинных канделябрах, а потом поставила на стол цыпленка, салат и охлажденное белое вино. Старинные серебряные приборы изумительно выглядели на бледно-розовых салфетках. Мередит придвинула поближе вазу с живыми розами.
— Ужин готов! — объявила она, подходя к Паркеру. Но тот, казалось, ничего не слышал. Наконец, оторвав взгляд от документов, он, хмурясь, взглянул на нее.
— Что-то случилось?
— Не уверен, — пробормотал он, хотя по его голосу Мередит показалось, что произошло нечто неладное.
— Кто занимался твоим разводом?
Мередит беспечно уселась на подлокотник его кресла и с отвращением поглядела на разложенные документы, озаглавленные:
«ПОСТАНОВЛЕНИЕ О РАЗВОДЕ:
Мередит Александра Бенкрофт против Мэтью Алена Фаррела».
— Мой отец обо всем позаботился. А что?
— Я нахожу эти документы совершенно не отвечающими правилам и нормам закона.
— В чем это? — удивилась Мередит, заметив, что адвокат отца неверно написал второе имя Мэтью — «Ален» вместо «Аллеи».
— Во всем, — ответил Паркер, пролистывая страницу за страницей и все больше волнуясь.
Напряжение, звучавшее в его голосе, передалось Мередит, и поскольку она терпеть не могла вспоминать ни о Мэтте, ни о разводе, то постаралась убедить себя и Паркера, что причин для расстройства нет, хотя не имела ни малейшего представления, в чем дело.
— Наверняка все сделано как следует и по закону. Отец этим занимался, а ты знаешь, как он педантичен во всем.
— Возможно… но этот адвокат, Станислас Шпигальски… кто бы он ни был, его совершенно не заботили детали. Вот смотри, тут написано, что он посылает все дело, и что суд скрепил документы печатью, как и просил Филип.
— И что в атом странного?
— Странно то, что во всем деле не содержится упоминания о том, что Фаррелу когда-либо предъявлялось прошение о разводе, или что он вообще появился в суде, или хотя бы отказался от своего права там появиться, и это только малая часть того, что мне тут не нравится.
Наконец и Мередит по-настоящему встревожилась, но твердо решила не обращать внимания на разгулявшиеся нервы:
— Но какое это теперь имеет значение? Мы разведены, и это главное.
Но Паркер, не отвечая, вернулся к первой странице заявления о разводе и начал медленно ее читать, с каждым абзацем все больше мрачнея. Мередит, не в силах вынести томительного ожидания, встала.
— Ну? — потребовала она спокойно и рассудительно, — что мучит тебя сейчас?
— Да весь этот документ, — ответил он с невольной резкостью. — Решение о разводе составляется адвокатами и подписывается судьей, но тут… я никогда не читал ничего подобного. Ни один адвокат не составит такого документа. Взгляни вот на это! — воскликнул он, тыча пальцем в последний абзац на последней странице: «В обмен на десять тысяч долларов и другую ценную компенсацию, выплаченные Мэтью А. Фаррелу, вышеуказанный Мэтью Фаррел отказывается от всех прав на собственность и владения, принадлежащие теперь или в будущем Мередит Бенкрофт Фаррел. Исходя из вышеизложенного, суд выносит решение о разводе Мередит Бенкрофт Фаррел».
Даже сейчас воспоминание о том, что она пережила одиннадцать лет назад, когда узнала, что Мэтт взял деньги у отца, заставило Мередит съежиться. Он оказался таким лгуном, таким жалким лицемером: когда они поженились, он поклялся, что гроша не возьмет из ее денег.
— Просто поверить не могу этим формулировкам! Тихий рассерженный голос Паркера вырвал ее из невеселых размышлений.
— Словно какой-нибудь чертов контракт о продаже недвижимости! Кто, дьявол побери, этот парень? — потребовал он ответа. — И посмотри на его адрес! К чему твоему отцу нанимать совершенно неизвестного адвоката с Южной Стороны, контора которого находится практически в трущобах!
— Пытался сохранить тайну, — пояснила Мередит, обрадованная, что наконец может хотя бы на что-то ответить. — Отец говорит, что намеренно нанял ничтожество, никому не известного адвоката, который не станет задавать лишних вопросов о нем и обо мне. Папа был очень расстроен, я же рассказывала. Что ты делаешь? — удивилась она, видя, как Паркер тянется к телефону.
— Собираюсь позвонить Филипу, — сказал он и, заглушая ее протесты, добавил с мрачной улыбкой:
— Я не собираюсь его волновать. Пока не уверен, есть ли из-за чего тревожиться.
И верный своему слову, немного поболтал с Филипом и лишь потом как бы между делом заметил, что просматривал документы о разводе Мередит. Паркер даже подшутил над будущим тестем по поводу выбранного им странного адвоката и небрежно осведомился, кто рекомендовал ему мистера Станисласа Шпигальски. Услышав ответ, он рассмеялся, но как только повесил трубку, мгновенно стал серьезным.
— Что он сказал?
— Объяснил, что нашел его имя в телефонном справочнике.
— Так что дальше? — продолжала Мередит, отчаянно пытаясь не обращать внимания на тревожные сигналы, сотрясающие ее с головы до ног. Она чувствовала себя так, словно неожиданно оказалась во мраке, где со всех сторон грозит опасность, непонятная и неопределенная.
— Кому ты звонишь теперь? — спросила она, видя, что Паркер вынул тонкую черную записную книжку из внутреннего кармана пиджака и поднял трубку.
— Говарду Тернбуллу.
Вне себя от беспокойства и гнева на его уклончивые реплики, Мередит все же продолжала настаивать:
— Но почему ты звонишь Говарду Тернбуллу?
— Мы вместе учились в Принстоне, — коротко ответил он.
— Паркер, если ты пытаешься разозлить меня, тебе это, кажется, удается, — предупредила она, видя, что он молча набирает номер. — Я хочу немедленно знать, зачем ты звонишь своему бывшему однокурснику.
Но Паркер неожиданно широко улыбнулся:
— Мне ужасно нравится твой тон. Напоминает о воспитательнице в детском саду. Я был в нее влюблен.
И прежде чем Мередит попыталась его задушить, поспешно добавил:
— Я звоню Говарду, потому что он президент Иллинойской коллегии адвокатов, и…
Но в этот момент Говард, по-видимому, подошел к телефону.
— Говард, это Паркер Рейнолдс, — начал он, но тут же остановился и прислушался:
— Ты прав, я забыл, что задолжал тебе ответный матч в скуош. Позвони мне завтра в офис, и мы назначим дату.
Он снова замолчал, рассмеялся и спросил:
— У тебя список членов коллегии адвокатов недалеко? Я звоню не из дома и очень хочу узнать, точно ли один человек принят в члены коллегии или нет.
Говард, очевидно, согласился просмотреть список, потому что Паркер продолжал:
— Прекрасно. Имя его Станислас Шпигальски. Ш-п-и-г-а-л-ь-с-к-и. Верно. Я подожду.
Прикрыв ладонью микрофон, он ободряюще улыбнулся:
— Возможно, я зря все затеял. Если человек безграмотен, это еще не означает, что он не профессиональный адвокат.
Однако минуту спустя, когда вернулся Говард, улыбка Паркера поблекла:
— Нет в списке? Ты уверен? — Немного подумав, Паркер попросил:
— А ты не можешь посмотреть список Американской коллегии адвокатов? Может, он указан там?
Он немного послушал и с вымученной веселостью ответил:
— Нет, это не срочно. Завтра еще не поздно. Позвони мне в офис, и мы договоримся заодно насчет партии в скуош. Спасибо, Говард. Передай привет Хелен.