— Где секретине документы, герр майор?
— Сгорели, — кивнув на остов догорающего самолёта, откуда несло горелым мясом, ответил я на немецком.
— Ну да, так вы и сообщили своему командованию.
— По переговорам по рации узнали?
— Верно, — кивнул офицер.
Дальше тот со мной общаться не стал, закинули в кузов, я лежал на боку, мне всё же связали руки за спиной, как один солдат проворчал, им известна моя склонность к побегам. Удивило, не в курсе, что настолько известен среди войск СС. Хотя узнали кто у них в тылу сел, наверняка этой группе сообщили. Везли долго, тряска в рану отдавала, но ничего, полтора часа езды по не самым лучшим дорогам, похоже водила ни одной ямы или кочки не пропустил, на себе их почувствовал, добрались до места. Тут вообще довольно большие расстояния и населённых пунктов не так и много. Это было большое южное село с белыми мазанками домов. Остановились явно у школы, меня сняли, проверка у врача, тот поцокал языком, ругая криворуких, что такие швы наложили, но делать ничего не стал, только новый бинт наложил. Мол, итак сойдёт. Кормить не стали, но воды дали без лимита, полведра и кружку. Напился. Думаете это всё? Лёгкий опрос, я подтвердил, что являюсь майором Райновым. И дальше подарок, на окраине села сел самолёт, «Шторьх» из штаба корпуса, что наступал на этом направлении, затребовали меня для допросов. Да срочно. Даже одежды какой не выдали, так в трусах и майке загрузили связанного в самолёт, внутрь забрался мелкий эсэсовец, рядовой, видать подбирали чтобы веса у него меньше было, и вскоре после тряски, под рёв мотора мы оторвались от земли и потянули куда-то на север. Действовать я начал уже вскоре, минут через пять, верёвки в хранилище. В руке тут же пистолет «ТТ» появился, выстрелил всего один раз, в голову эсэсовцу, после этого ткнул стволом в спину лётчика, что заорал, прося его не убивать, но на посадку пошёл, как я приказал, и даже сел аккуратно. Вокруг степи.
Выгрузил обоих, тело эсэсовца, с него «МП-40» с подсумками и шестью запасными магазинами снял. Летуна застрелил. Да он гад специально просил его не убивать, рация включена, немцы знают, что я угнал самолёт. С тела летуна кобуру с «Кольтом» забрал, неожиданный приз. Два запасных магазина, больше патронов нет, а также неуставные шнурованные десантные ботинки, и комбинезон. У нас одна комплекция. И ботинки мой размер. Проверил уровень топлива в баке, половина будет, на двести километров. Если вы думаете, что я тут задержался, и ещё по тылам решил погулять, то ошибаетесь. Нет, сам поднялся в воздух, и потянул на бреющем в сторону наших. Где штаб стоит, мне известно, сел в трёх километрах, сразу прибрав самолёт в хранилище. Даже движок не глушил. Тут низина, посадку видели, но сам самолёт в мёртвой зоне. Быстро натянул свою форму, оружие на место, у меня «ТТ», документы, и подобрав палку, с помощью неё побрёл к своим, там уже пылили грузовики с бойцами ближайших подразделений, так что приняли, опознали сразу, я у некоторых с инспекцией был, нашего корпуса части. Дальше к врачу. Как раз операция шла, швы сняли, прочищали зачем-то, когда в палатку Катуков зашёл. Анестезия местная, лежал на боку, в сознании. Более того тут же был начальник Особого отдала корпуса лично, с помощником, брали у меня показания, документы убитых немцев я уже сдал. «Кольт» зажал, но другой пистолет, «Вальтер», якобы снятый с летуна, сдал.
А история описана вот какая. Смог посадить самолёт сам, разбив его, только выбрался, немцы. Успел спалить сумку с документами, забрав личное удостоверение погибшего лётчика. Был пленён. Дальше в село, там оказали медпомощь. Пьяный врач. Потом прислали самолёт, и на нём меня куда-то направили. Так я смог освободить руку от верёвок и вырвав из кобуры лётчика пистолет, застрелил охранника и заставил летуна сесть. Мы избавились от тела, в сумке нашёл свои вещи и документы лётчика Саши, дальше тот меня перекинул к нашим. После этого улетел. Я слово командира дал, что отпущу его, если долетим и сядем где надо, а слово я держу. Документы и пистолет не вернул, понятно. Нормальная история, вполне прошла. Много мелочи было, не описывал их, да и не спрашивали. Итак довольны были, я в плену находился пять часов.
— Выбыл я, товарищ генерал, — заплетающимся языком сообщил я, это от наркоза. — Врачи говорят недели три теперь на койке лежать, сиськи медсестёр мять.
— Пошляк, — пискнула молодая операционная сестра, что как раз наматывала бинты на ногу.
— Ничего, три недели — это не год. Да и никто не опустит тебя в тыл. Полежишь у наших врачей. Работу можно делать и лёжа.
Вот так одним своим решением генерал и задержал меня при корпусе. Лежал я в землянке рядом со штабом, за мной боец-ординарец следил, врач заходил иногда проверять. Ну и двое командиров, что приносили документы, и я с ними работал. Ну Катуков! Отдохнул, блин. Хотя работа действительно важная, пару нестыковок нашёл, которые могли принести проблемы. Разработал три операции, их успешно решили. Вот только через четыре дня после моего возвращения, первого августа, Катукова сняли с корпуса, назначив другого, генерала Буткова. Да сняли так резко, срочно самолётом затребовав в Москву, что своих людей тот забрать не успел. А раненый майор Буткову был не нужен, тем более тот своих командиров имел, и на должность главы оперативного штаба тоже. Поэтому уже третьего августа, под перестук вагонных пар, я катил в тыл на санитарном эшелоне. Так, наверное, даже правильно было. Да, стоит объяснить, так стремился в немецкий тыл, и вдруг резко передумал. Желание не пропало, не думайте, просто за ногу боялся. За рану, пот и грязь, вон жара какая, ещё не хватало заражения. Лучше под присмотром наших врачей полежу. Тем более особо больше в тыл к немцам так спешить не нужно. А зачем? Самолёт есть передовую пересекать ползком не требуется. Перелетел и твори что хочешь. Пусть баки у машины пусты, от силы километров на сто там будет, но бензин авиационный я достану, и буду посещать ночами немцев, возвращаясь под утро. То есть, имею уже воздушный транспорт. Может и связной «мессер», прозванный «Тайфуном», добуду, о котором мечтал. Видно будет, чего загадывать? Да и места уже для двух машин есть, «Аиста» и «Тайфуна». Только запаса топлива держать пока негде. Но кач идёт, будет место, пока лечусь.
Лечился я в Москве. Один из тыловых госпиталей в центре столицы. Целый месяц, но вот третьего сентября наконец прошёл медкомиссию и покинул эти стены. А что, палата для ГСС, нас там двое лежало. Ещё лётчик был. Тоже майор. Хорошая палата и персонал, жаловаться не на что, только благодарить желание есть, хорошо полечили. Питание отличное. Разве что, когда ходить с тростью стал, трижды возили на Тверскую, выступал, и исполнил ещё десять песен. Вымогают постоянно новые, очень уж они высоко слушателями ценятся, любят их сильно. Две пластинки с моими песнями вышли. Наконец разродились, меня приняли в Союз Писателей, корочки получил члена. Вот в Союз Композиторов не принимали, за отсутствием музыкального образования. Самородок да, но брать таких не по правилам.
— Подвести? — вырывая меня из раздумий, спросил снабженец госпиталя, что также вышел на крыльцо госпиталя, глядя на тёмную лицу, где шёл мелкий дождь. В курилку набились раненые бойцы, оттуда дым шёл из всех щелей.
— Нет, Савелий. Спасибо, но не стоит. Прогуляюсь. Такие погоды мне наоборот, нравятся.
— Ну смотри, — тот постоял и быстро побежал к машине, крытый «ЗИС-5», что стоял дальше у служебного входа, заскочил в кабину и машина, взревев движком, стронулась в сторону ворот.
Я открыл зонт, и держа кожаный чемоданчик в левой руке, также направился к воротам. Погода конечно та ещё, но я не солгал. Мне такие хмурые облака наоборот нравятся. Из хороших новостей на триста кило хранилище накачался, места на два самолёта и запас топлива к ним, теперь есть. Ещё дачу получил. Такую солидную, сорокового года постройки, пусть деревянную, но в два этажа. Веранда застеклённая. Туалет правда на улице, но зато водопровод есть. Дача на закрытой территории, в хвойном лесу. Места шикарные. Я два дня там прожил с Ингой, видимо врачи решили, что здоров, и вот через медкомиссию прогнали, хотя до сих пор прихрамывал. А так хорошо зарастало, как на собаке. Дачу получил от Союза Писателей, двадцать седьмого августа, дальше обживал её, часто туда мотаясь. А что, заявление написал именно на неё и вопрос быстро решили. Дача отапливается, две печки внутри, можно зимой там жить, и тишина. Да почему бы и нет? Хочу тишины. Москва под боком, по сути столичный житель. В общем, я оценил эту идею со всех сторон, поэтому и загорелся такую дачу получить. И ведь смог. Сейчас та законсервирована на долгий срок, смотритель будет приглядывать. Он и другие пока пустые дачи обходит. Пока же мне нужно в управление, за новым назначением. Катуков тут в Москве лежит. Воевал на Калининском фронте, но неделю назад авиация накрыла, состояние тяжелое, но всё же выкарабкивается. Лежать ему ещё полгода. Не помню, чтобы в первой жизни так сильно пострадал. Видимо изменение истории, та самая пресловутая раздавленная бабочка.
Генерал теперь надолго к больничной койке прикован, так что вряд ли я с ним дальше послужу. В госпитале сразу направление не получил, это для простых бойцов, старшие командиры получают в управлении. Идти недалеко, неспешным шагом я за час дошёл. Хорошо прогулялся, мне понравилось. В управлении уже ждали, их предупредили, всё готово было, вот и получил стопку документов, от продаттестата, до самого листа направления. А направляли меня на Сталинградский фронт. Этот Двадцать Третий корпус, куда меня назначили аж командиром танкового батальона Девяносто Девятой танковой бригады, состоял в Первой танковой армии, а уже она именно за этим фронтом числилась. В управлении узнал. Так что на вокзал, и этим же вечером попутным эшелоном, он был санитарный, в вагонах медикаменты и перевязочные везли, отправился в путь. Четверо суток давалось, чтобы добраться до бригады.