Мне помощь предложили, но я отказался. Сам справлюсь. Пулемёт оставил пока ребятам, с одним полным диском, так что те стали лагерем устраиваться, а я побежал прочь. Шлемофон тоже оставил, приметный, комбинезон приспустил до пояса и рукава обвязал вокруг талии, сразу и не понятно, что на мне. Исподняя рубаха белеет и всё. Вот так добежав до дороги, быстрым шагом двинул прочь, размышляя. Говорить, что я сюда прибыл для того чтобы освободить девчат из плена, понятно не стал. Чисто случайно тут оказался. А вот буду брать машину, то при допросе выясню у шофёра про лагерь, якобы тот туда припасы возил. Это меня заинтересует, и я твёрдо решу освободить девчат. Надо у лётчиков узнать, умеют те водить машины или нет? Не меньше трёх десятков грузовиков нужно, помимо освобождённых, припасы и топливо перевозить. Значит, ещё шофёры нужны. Буду освобождать парней из плена, шофёров со мной, остальные пусть своим ходом добираются до наших. Как-то так. Да по сути так и пошло. Грузовик, а мне одиночный нужен, уже к полудню остановил. Двое были, шофёр и сопровождающий унтер. Махая руками, я вышел им поперёк курса. На обочине мотоцикл на подножке стоял, как будто сломался. Сам я в гражданской одежде, купленной в Одинцово, на пиджаке белая повязка. Как бы свой. Ничего, пусть унтер выбирался из кабины, держа пистолет-пулемёт в руках, а водитель его страховал с карабином, рядом никого, так что появление у меня в руках сразу двух «Наганов», моего и погибшего мехвода, стало для них полной неожиданностью. По выстрелу из каждого револьвера, и те обзавелись аккуратными дырками во лбах.
Дальше спешный сбор трофеев, снял форму и нательное бельё, тела отнёс хранилищем в сторону, и сбросил в овражке. Потом прибрал мотоцикл, переоделся в свой комбез, развернул «Опель» и поехал обратно, туда где лётчиков оставил. Километров десять где-то. Машина кстати хорошо гружённая была. По сопроводительному листу три тонны муки. Отличная мука, пару мешков прибрал в хранилище. Форму унтера себе, лётчики побрились моим инструментом, одному форма водителя подошла, он за руль и сел. Выяснил, что водить умеют все трое. Ну и я рассказал, что узнал от унтера о лагере военнопленных женского пола в Слуцке, все подходы и охраны выяснил, и твёрдо решил освободить девчат. Кстати, не особо охотно, но летуны согласились поучаствовать, хотя на словах подтверждали, что дело благое. Странные какие-то, надо будет за ними приглядеть. Дальше, пока к Слуцку ехали, шестьдесят километров оказалось, ещё два грузовика добыли, в этот раз «Ситроены». Переодел во вражескую форму двух оставшихся летунов, и они повели эти грузовики. Те порожние были. Так и доехали. Дальше десять дней подготовки, искал где разом можно грузовики найти нужного количества. На самом деле объезжая округу, искал самолёт. «Шторьх» или связной «Мессер» без разницы. Ну не везло. Вначале сентября, освободили девчат. У меня уже четыре десятка шофёров было, взвод стрелков и танкисты. Освободил из плена. Где набрать нужное количество техники я уже узнал, и за сутки до освобождения, мы вскрыли и зачистили два пункта сбора советского трофейного вооружения, и прибрали нужное. Сорок два грузовика, к двум прицеплены армейские полевые кухни, семь пушечных броневиков и два пулемётных. То есть, забрал всё, что было на ходу. У трёх грузовиков пулемётные зенитки. Топливо и припасы я уже добыл. В этот раз я всё одеяло командования тянул на себя, чтобы как с тем майором-летуном не было. Ничего не сделал и на ему награду. А тут всё я провернул, и все это знают. Заслуженные награды.
Потом восемь дней движения, в основном ночами, присоединяясь к немецким колоннам. Уже был прорыв, окружение Киева шло, тут мешанина войск. Немцы от Рославля поворачивали для охвата наших у Киева, а мы ушли вперёд. Я искал себе самолёт, он мне нужен. Попался «Юнкерс», на нём всех найденных летчиков, их одиннадцать набралось, и часть ослабленных девчат, отправил в Москву. Чтобы знали о нас и встречали. Рапорты мои с ними передал. В районе Калуги и встретили. Даже два пушечных броневика было. Так колонной прямо до Москвы. Девчат в казармы, там с ними следователи работали и медики, а технику и броневики в танковый полк, он у Москвы пополнялся и перевооружался, сформируют бронероту. Я так понял, меня командиром туда и собираются назначить. Да и назначили, оформили. Ну а дальше завертелось, рапорты, документы убитых мной за всё время, почти две сотни, приложил, и награждение. Капитана не дали, на два звания не перескочил на этот раз, но до старшего лейтенанта всё же повысили. Медаль Героя и орден «Ленина». Неожиданно ещё орден «Красной Звезды». За бой с румынским батальоном, как я отбивался несколько часов в воронке. Мне дали и мехводу. Ему посмертно. Оказалось, тот бой благодаря пленным румынам, стал довольно известен на Южном фронте, в армейских газетах писали. Начали меня пробивать и выяснили. Теперь стало ясно кто это был. Вот такие дела.
Меня уже оформили в полку, когда, помогая спускать бочки с топливом из кузова грузовика на землю, у меня вдруг хрустнуло и повисло плечо. Решил так себя по инвалидности комиссовать. Дальше к врачам, руку вправили, даже гипс наложили, в госпитале полежал неделю. На мои слова, что руку не чую, особо врачи не реагировали. А когда гипс сняли, наш полк на фронт отправляли, вот и торопились со мной. Оказалось, рука действительно отсохла, я не могу ей управлять и ничего не чувствую. Даже иголками тыкали. Полк на фронт, а меня по госпиталям. С такой отчаянностью пытались вернуть в мясорубку, но рука не действовала. Только к Новому году стало это ясно. Четыре медицинских комиссии прошёл, и меня комиссовали. Правда, есть ложка дёгтя в этой бочке мёда. Раз в полгода нужно повторно проходить медкомиссию. А вдруг рука заработает? Чем чёрт не шутит? Конечно заработает, осенью сорок четвёртого, когда я всё лето там отработаю по немецким тылам. А лучше румынским и финским. Теперь я в этом был уверен, уже больше месяца как, в середине ноября, активировалось управление големами, и вот эти полтора месяца я активно их тренирую, качаю ауру. Трёх уже два часа держу. Дело пошло. Окончательно меня комиссовали третьего января. Даже выдали путёвку на реабилитацию в подмосковный санаторий. Правда, они все закрыты, но путёвка действует до весны. Вот тут я уже развернулся. На радио выдал ещё пятнадцать песен, только уже аккомпанировал не я, лишь пел. Мы тренировались, за месяц все эти пятнадцать песен в эфир и выдал. Выбил у государства себе квартиру, как Герою, в новом доме сталинской постройки дали. Первый этаж, но зато есть спальня, гостиная, рабочий кабинет совмещённый с библиотекой, кухня-столовая и совмещённый санузел. За следующий месяц вполне обжил её, хотя было прохладно, плохо топили котельную. Нанял приходящую домомучительницу, готовила и прибиралась. Пожилая женщина за пятьдесят, делала мне пироги и пирожки, а я в хранилище их. Ну и сообщив, что для творчества хочу попутешествовать, покатил на поезде в сторону Ростова.
А самолёт я добыл, уже в отчаянье был, но у штаба пехотной дивизии Вермахта, в полосе наступления, те в селе каком-то встали, обнаружил связной «Шторьх», под охраной всего одного солдата-часового. Рядом не было грузовика с топливом, явно доставили кого-то важного, или свежую информацию, вот и выкрал. Как раз место для него было. В баках топлива километров на двести, и всё. Думаю, мне хватит уйти в тыл к немцам на юге. А там разберусь, добуду всё что нужно, тем более к середине января уже имел размер хранилища, на момент, когда поезд покинул Москву, три тонны триста тридцать килограмм с мелочью. А это уже кое-что. Пусто у меня на полторы тонны, накопил с этими всеми делами.
Надо сказать, я немного пересмотрел свои планы. Жить в Италии, смогу и после войны, сейчас там если только наскоками бывать. Да всё из-за того, что раз в полгода медкомиссию проходить. Так что зимой живу в Москве, и как потеплеет, на природу, работать по тылам противника. А итальянский я после войны подтяну. Или проще сделаю. У меня месяц есть, я сообщил всем что на месяц уезжаю из столицы. Для начала поработаю по тылам противника, у меня есть совесть, и она как заноза в душе шепчет, что я подло поступил, придумав себе инвалидность. Кстати, бумажку, а действительна она всего год, на руки получил. Поэтому чтобы её успокоить, перебью батальон немцев. Это примерно семьсот-восемьсот человек личного состава. Да я лично столько до конца войны вряд ли бы уничтожил, а тут за несколько дней. То есть, подтвержу своими делами сам себе, что правильно сделал, уйдя из-под руки и внимания командиров РККА. Ну их к чёрту. Тем более фронта я не боюсь, имея личную защиту, просто для меня это пустая трата времени. Так что, перелетаю в тыл к противнику, в данном случае к румынам, уничтожаю тысячу солдат противника, и желательно именно румын, что-то я воспылал к ним «любовью». Меняю самолёт на связной «мессер», да и «Шторьх» этот весь потаскан и побит, избавлюсь от него. Далее добываю легковую автомашину, на эти неполные две тонны. Собственно, из-за машины я к немцам и перебираюсь. Хочу свою иметь, а то постоянно приходится выпрашивать, в основном в редакции радио. А так скажу, что мне подарили её благодарные фронтовики. Трофейная. Придумаю что-нибудь. Ну и главное, побываю в Италии и помимо сделанного запаса готовых блюд оттуда, две-три девушки наложниц. Наших я брать не собираюсь, опыт имею не лучший, была одна любовница, вдова погибшего в начале войны бойца, но она приходящая. А тут и наложницы, и носители языка. Подтяну итальянский. На всё про всё даю себе месяц. Вот такие планы.
Ну а что, хорошие планы, мне нравятся. Трое суток пассажирский поезд до Ростова шёл. Это ещё быстро, проводница говорила, что из-за частых задержек иногда и до пяти дней доходит. Много стоять на станциях приходиться, пропуская военные эшелоны. В Ростове я нанял пролётку, и немолодой мужчина, с усами как у Сталина, довёз почти до передовой. Ну тридцать километров, это недалеко. Тот сразу обратно двинул, стемнело уже, а я достал самолёт. Он обслужен, жаль заправить нечем было. Движок запущен, прогревался, так что переоделся, а то я в овечьем полушубке был, тут минус десять, сильный мороз считается, и ветер с моря. С ног не сбивал, но всё равно неприятно. Хорошо боковой, мешать лететь вряд ли будет. В полушубке в кабине сложно будет, накинул лётную утеплённую куртку, у немцев взял, и сразу взлетел. Вообще я в гражданской одежде был, хотя форму без знаков различия, носить военную не имел права, имею. Перелетев через передовую, удалился километров на пятьдесят, и сел рядом с большим селом, что помигивал огоньками. Никакой светомаскировки. Машину прибрал и добежал на своих двоих. Тут не далеко, в трёх километрах сел на обочину дороги. Сама дорога побита. Там на окраине поднял трёх големов, использовал местную почву, и начал работу, первым делом снимая часовых. Для этого големы приняли вид румынских солдат. Просто воспользовался моментом, хотя мне тут только язык нужен, какой офицер, узнать где ближайший аэродром. А в селе и румыны, и немцы стояли, так чего упускать? Я в курсе что могут отыграться на жителях села, у них такая привычка. Не найдут крайнего, им отомстят. Или