Неприятностей хватало. Начиная от Изменённых, многие из которых так и не смогли стать хотя бы наполовину прежними, и заканчивая пришельцами с Большой земли. Если с местными разбираться было зачастую хоть и тяжело в процессе самой разборки, но без последствий, то вот с гостями с Той стороны…
С ними было тяжело. Военные постоянно норовили пальнуть в сторону замеченного ими голема безо всякого предупреждения. А рейдеры запросто устраивали на него преднамеренную охоту. Не говоря про учёных, которым покопаться в подобных Лёшке созданиях было страсть, как охота. Потому всегда приходилось быть начеку. В последнее время, учитывая нажитый с помощью собственных шрамов опыт, Лёшка начал всерьёз задумываться о том, чтобы связаться с кем-то из нормальных рейдеров. Чтобы через них выйти на тех умельцев, что снабжали вольных и отчаянных бродяг необходимым оборудованием и вооружением. Голем начал грезить о мощной, похожей на вертолётную, пушке. И о чём-то типа бронированного костюма. Для себя, и для напарника. Но пока, к сожалению, не было желающих пойти на контакт с двухметровой ходячей башней.
А заплатить ребята могли. В конце концов, кому проще собирать всякие столь необходимые на Большой земле хреновины: местным или приходящим? То-то и оно, что местным. И этого добра у напарников был уже полный до верху здоровенный сейф, притащенный откуда-то неугомонным големом.
– Ну, чё Лёх, пойдём и прошвырнёмся? – Мирон, упаковавший оба больших, «эрпэкашных», подсумка, лязгнул затвором автомата с оптикой.
– Да пойдём, пожалуй. – Голем покрутил в руках пулемёт и, судя по всему, остался недоволен. Потому как взял, и поставил смертоубийственную железку в пирамиду, вооружившись новеньким, найденным на складе, «Печенегом». Прикрепил коробку на двести патронов. Кустарно сшитые из брезента сумки ещё на две таких же – висели по бокам. Лязгнув по полу металлическими частями стоп, голем подошёл к вешалке. Снял и привычно накинул на себя «упряжь», в которой Мирон ездил на Лёшке, как буденовец на каурой сивке-бурке. Тот уже сидел на своём, собственноручно, так же как и стол, сколоченном «насесте». Когда товарищ чуть присел, давая ему возможность удобнее устроиться, отработанным до мелочей движением оказался в упряжи. Той самой, за которой они совершили почти самоубийственный рейд в родное ПТУ, в мастерские строителей-монтажников. С тех она служила верой и правдой, давая возможность одному передвигаться, не опасаясь за тыл, ставший защищённым. А второму давала возможность жить относительно полной жизнью, не ограниченной пределами подземных коридоров и бетонных стен их убежища.
– Попрыгали, мастодонт. – Мирон хохотнул, предварительно вцепившись руками в стропы своего передвижного гнезда.
Голем улыбнулся в ответ своей, так и остававшейся ещё полудетской, улыбкой. Подпрыгнул, проверяя: а не звякает ли чего лишнего? Когда Лёшка хотел, то передвигался очень тихо. И никто, к кому он хотел подкрасться незамеченным, не замечал его, пока сверху не падала огромная и страшная тень.
Потом они прошли по коридору, не основному. Основной давно был надёжно заблокирован и оставался на самый крайний случай. Боковые ответвления бункера давали им возможность выходить в Город сразу в трёх разных местах: у больничного городка, возле бывшего кафе «Отрада» и почти у самой Площади. Правда последним они старались не пользоваться после того, как в Радостном усилилась группировка странных типов с крестами на лысых макушках. Бережёного ведь, как известно, Бог бережёт.
В этот раз они решили выйти в районе «Отрады». Оттуда можно было спокойно, относительно конечно, добраться до Рынка. Возле него находился штаб одной из образовавшихся, лояльной ко всем, группировок. Оба напарника не вдавались в то, кто был у её истоков, хотя и подозревали, что это были бывшие уркаганы из «синей» банды. Той самой, что контролировала Радостный до Волны. Мужики были серьёзные и относившиеся к обязательствам, своим и чужим, очень трепетно. Между Мироном, нашедшим с ними контакт и паханом группировки, Жёлтым, недавно была достигнута договорённость. «Синие» обязались снабжать напарников продуктами, а те, в свою очередь, таскать к ним найденные интересные штуки. Вот и сейчас напарники решили направиться сразу к ним, тем более, что с собой было несколько очень оригинальных штуковин, которые точно заинтересовали очкастых уманов с Той стороны. А уж потом – можно будет и просто прогуляться, несмотря на сгустившуюся ночь.
Как обычно, когда напарники выбрались наверх из тесных катакомб подземного Города, зелёный туман уже успел улечься и растечься по местным подвалам. Дождь, который спустя полгода после Волны шёл уже только один раз в день, также закончился. Мирон осмотрелся в своём секторе. Всё, вроде бы, было без изменений. Всё те же низкие дома, с выбитыми окнами. Здание самого кафе, успешно разрушаемое «серой плесенью» и густо улепленное сверху вездесущими воронами. Рядом с входом, жадно ковыряясь в останках какого-то бедняги в камуфляже, переругивались три орфо-пса.
– Можно сказать, – Мирон щёлкнул зажигалкой, – что всё вроде как в норме.
– И не говори. – Лёшка втянул воздух, пахнувший, как и обычно, гарью, порохом, кровью и страхом. Тем самым запахом, что стал таким знакомым за эти полгода. – Пошли.
***
Под заношенными, но всё ещё остающимися целыми высокими кедами шуршала листва. Выше классических для нормальной ситуации и абсолютно чуждых Району «Конверсов», были потёртые синие джинсы. Армейская свободная куртка с карманами, выкрашенная в «хаки», брезентовая сумка на длинном ремне. Длинные кудрявые тёмно-русые, волосы затянуты на затылке в классический «хвост». Большие зелёные, с лёгким карим оттенком, глаза с ориентальным разрезом. Прямой нос и мягкие, судя по всему подвижные губы. В общем и в целом вполне нормальная и обычная юная жительница мегаполиса. Вот только непонятно: а что эта особа делает в Радостном-55?
Если бы сидевший на ветке перекореженного тополя дикий кот мог думать, то, наверное, именно такие мысли, наблюдения и заключения пришли бы в его лобастую голову, украшенную оттопыренными ушами и большими «антеннами», торчащими из самой макушки. Но коту, после обеда сумевшему поймать большого суслика, было сугубо фиолетово и на странную девушку, и на причины, по которым она бодро топала по тропинке, ведущей со стороны Васильевки в Раздолье. Единственное, что привлекло его внимание, так это запахи. Запах человека, который не был Изменённым. И странно смешивающийся с ещё каким-то, заставившим кота встопорщить шерсть на загривке и вжаться в широкую ветку. И тот, который шёл от свёртка, который гуляющая в одном из самых опасных участков земной поверхности особа прижимала к груди. От свёртка пахло опасностью, старой и привычной, въевшейся в кошачью натуру с самого рождения и передающейся с памятью поколений. Потому, только когда девушка скрылась за поворотом, хищник позволил себе расслабиться, предварительно пошипев на двух туманных волков, трусивших по следам кед.
Странная гостья Района абсолютно спокойно шла вперёд, наплевав на все меры предосторожности, что обычно предпринимают те, кто имеет привычку шастать в Радостном-55 и его окрестностях. Девушка спокойно топала себе по тропинке, никуда с неё не сворачивая. Обходила те «ловушки», что тяжело определить даже натренированному военному, вооружённому датчиком этих аномальных гадостей. Не обращала никакого внимания на представителей местной фауны, как хищных, так и не очень. И, если уж быть честным и беспристрастным, они и сами не горели желанием попробовать её на вкус и прочность характера.
Ни редкий в районе экземпляр гигантского богомола-паладина, стрекотнувшего ядовитыми жвалами и бросившегося в кусты. Ни родственник того лесного барсика, что встретило девушку, полосатый анимекот, задавший стрекача при её приближении. Ни порхающая с грацией бегемота тяжёлая розовая бабочка-балерина, обдающая любого тучкой ядовитой пыльцы с тюльпанов-мясоедов. Даже две Изменённых, с внешностью киношных эльфов, сидевших в засаде на одном из поворотов, не захотели с ней связываться. Что-то, исходившее от странной особы, заставляло их не трогать её, убираться с дороги.
Таким вот, давно забытым в Районе способом, девушка довольно бодро и весьма быстро прошла весь путь, что отделял её от окраины Города до того места, куда она так уверенно стремилась. Войдя на территорию бывшего дачного посёлка, который теперь контролировался анархистами, она уверенно направилась в сторону одного из домов. Пост вооружённых последователей батьки Махно, стоявший на воротах, не обратил на неё никакого внимания. Они просто не заметили лёгкой тени, прошуршавшей мимо них по сухой, ещё прошлогодней листве. Только последний из них, стоявший чуть дальше, за мешками с песком, что-то уловил краем глаза и даже неуверенно поднял ствол «ручника». Но, так и не поняв того, что заметил, удивлённо покачал головой и продолжил мечтать о прелестях тех нескольких мазелей, что сейчас мирно спали в расположении анархистов, ожидая еженощной гулянки.
Девушка продолжила свой путь, проложенный каким-то внутренним джи-пи-эс навигатором, остановившись у ворот, за которыми мужчина, одетый в застиранную «горку», только что опустил в яму что-то длинное, завёрнутое в брезент. Он только собрался облить свёрток бензином из большой металлической канистры, когда, скрипнув, открылась калитка.
– Здравствуйте. – Мягкий голос вошедшей заставил его удивлённо нахмуриться. И одновременно Егерь почувствовал, как пробка, торчавшая где-то внутри, выскочила, впуская в него что-то очень доброе. Он сморгнул, пытаясь понять: а не чудиться ли ему?
– И вам того же. – Мужчина кашлянул, продолжая соображать о том, кто это пожаловал к нему в гости?
Девушка подошла ближе. Присела, аккуратно положив на землю свёрток, который до этого прижимала к груди. Посмотрела на то, что лежало в яме, и в чём чётко угадывались очертания человеческой фигуры. Подошла к Егерю и молча положила руку на плечо. А тот смотрел то на неё, то на свои руки, державшие канистру.