— Уходите? — Я засунул руки в карманы брюк. — Что ж…
Повисло молчание. Катерина не уходила.
— Мне бы не хотелось провести этот вечер одной, — сказала она, смотря на украшенный узорами потолок. — Составите мне компанию?
С удовольствием! Только об этом и мечтаю! Но как же Милана? Будет некрасиво бросить её здесь.
— Я… я не могу…
— Ну что вы, Роман. — Катерина улыбнулась. — Не разочаровывайте меня.
Она взяла меня за руку, и слабохарактерный Роман Снеговой, забыв обо всём, поддался этим воспетым в веках женским чарам.
Со мной никогда такого не было. То ни одной, а тут — сразу две. Первая умная и скромная, а вторая… с выдающимися способностями.
Конечно, я и раньше не был обделён вниманием со стороны женского пола, но считал, что закон «девушка намекает, а мужчина действует» незыблем и изменению не подлежит. Что сама девушка никогда первой не подойдёт, не заговорит, не позовёт на свидание. Тем более если она очень красива, горда и высоко ценит свои достоинства. Нет, я не верю, это сон.
Девушка — такая, как Катерина, — просто обязана сначала принимать ухаживания, на первое предложение не ответить взаимностью или даже отправить во френдзону, тем самым отшив слабака или наоборот — ещё сильнее заведя сердце «достойного» (этакий любовный дарвинизм), принимать дорогие подарки и, наконец, согласиться на свидание в шикарном ресторане, а после ещё на одно шикарное свидание, и ещё на одно и только потом, влюбившись во все эти ухаживания и сюрпризы, отдаться в объятья измучившемуся «достойному» на всю ночь. Ибо «мужчина должен соответствовать», а женщине достаточно просто быть… и быть красивой.
Так почему же у меня всё так легко получилось? Неужели шикарная Катерина, в чьей власти выбрать в спутники самого богатого, красивого и вообще породистого мужчину Града, влюбилась в Романа Снегового? Нет, я не верю. Такие не влюбляются.
Да она сама мне об этом сказала: «Я никогда не влюблялась»… Но обо всём по порядку.
С бала мы ушли в девятом часу вечера. Снег запорошил электромобиль Катерины, но по приближении хозяйки машина вздрогнула, будто отряхиваясь. Снежинки мягко попадали с её корпуса, открывая белую глянцевую поверхность.
— Надеюсь, сегодня мне удастся вас прокатить, — с улыбкой сказала Катерина, открывая водительскую дверь.
Я, смутившись, обернулся — не летит ли очередной шар? — и, пригнув голову, сел в машину. Девушка насмешливо проследила за мной.
— В прошлый раз всё было настолько плохо?.. — проговорил я, пристёгиваясь.
— Ах, Роман, вы ни в чём не виноваты, — сказала Катерина, сделав серьёзное лицо, но смех в глазах выдавал. И вдруг, будто невзначай, бросила: — На Александра порой находит такое.
— А причём здесь Александр? — после секундного замешательства спросил я.
Катерина тем временем, словно не слыша меня, говорила с Малышкой — электронными мозгами машины. Просила отвезти домой (после этой просьбы я отвернулся к окну и сам себе сделал поражённое лицо. Еду к ней! Не может быть!)
— Вы разве не знакомы с моим телохранителем? — Спросила певица, по-женски смотря на капот через лобовое стекло и наблюдая за тем, как автопилот поднимает машину над землёй, разворачивает её и, всё ускоряясь, ведёт к трассе.
— Знаком, — сказал я, наблюдая профиль девушки. — Но…
— Я думала, тогда вы и узнали друг о друге. — Катерина повернулась ко мне и обворожительно улыбнулась. Затем вытянула шею, будто желая увидеть мой затылок.
— Когда? — Я всё ещё искренне не понимал, о чём она говорит.
— Ну, когда он вас ударил. По голове. Вот сюда. Вы ещё упали, а я кричала на него. Не помните? Ах, вы же, вероятно, были без сознания… Роман, не смотрите на меня так! — Девушка весело рассмеялась.
— Так это был не шар! — Воскликнул я, осознавая, каким же всё это время был дураком.
— Вы простите, что я вас тогда бросила. — Лицо Катерины вновь стало серьёзным. — Из «Авеню» начали выходить люди, а мне не нужны скандалы. Расскажите, что было после того, как я уехала?
— Потом? Ну… — Я был в замешательстве. Неужели Александр… Сашка, с кем мы почти всё студенчество провели вместе, мог меня ударить? Да ещё и так подло — со спины… И зачем? За что?
Катерина смотрела на меня, наклонив голову и ожидая продолжения моего «Ну…». Пришлось рассказать ей ту версию, что поведал мне хозяин ресторана.
— Да вы шутите?! — Катерина просто заливалась смехом. — И вы так легко в это поверили?! Шар! Бильярдный! Боже мой!..
Ситуация совсем не казалась мне забавной, но я всё же похихикивал под заразительный смех девушки.
Электромобиль, пронёсшись в потоке машин по магистрали, свернул в сторону элитного района «Машаров». Дома стали заметно выше, их фасад приобрёл футуристичные формы. Возле одного из таких домов машина взмыла вверх, к крыше, где находится парковка.
— Ох, — выдохнула Катерина, унимая смех. — А я всё гадала: как же вы, после драки, так мужественно явились к врагу, а он ещё и пустил вас ко мне читать стихи. Удивительно!
— Похоже, он знал, что я не знаю, — сконфуженно проговорил я, — и не подал виду.
Электромобиль аккуратно припарковался и сообщил, что прибыл в пункт назначения.
— Идёмте. — Катерина открыла дверцу и, элегантно заведя ногу, вышла на улицу. Я последовал за ней.
Вопреки ожиданию, девушка свернула от выхода с парковки, подошла к краю крыши и поставила локти на перила. Ветер качал её волнистые каштановые волосы, снежинки застряли в пушистом воротнике лисьей шубки.
— Очень красиво, — сказала Катерина и, чуть обернувшись на меня, стоящего на безопасном расстоянии от края, добавила: — Посмотрите.
Я, снисходительно вздохнув, подошёл, крепко взялся за перила и, стараясь не смотреть вниз, окинул взглядом город.
С такой высоты было видно очень далеко: до самой реки — её мосты перемигивались разноцветными огнями. Улицы Града ветвились, переплетались, исчезали друг в друге. Электромобили неслась от центра и к центру. Центр этот пульсировал, вдыхая жизнь в мегаполис. Отсюда была видна и перспектива города: дома росли от сердца к периферии, и далеко — за рекой, на самом горизонте — терялись в снегопаде уже стоэтажные гиганты.
— Когда я только переехала сюда, — сказала Катерина, — даже не представляла, насколько это волшебный город.
Не услышав ответа, она посмотрела на меня, на мои побелевшие костяшки пальцев вцепившихся в перила рук, улыбнулась, ещё раз окинула взглядом Град и, цокая каблучками, направилась к лифту.
Таких красивых квартир я никогда не видел. Высокие потолки, украшенные ажурными завитками растений — словно морозный узор на стекле; стены увешаны огромными полотнами современного искусства, а мозаичатые полы, в свете невидимых глазу бра, блестели так, что, казалось, можно поскользнуться.
В огромной прихожей с гардеробом под стать тому, что я видел в гримёрной певицы, Роман Снеговой встретился с собой лицом к лицу — зеркало в полный рост было окаймлено резной рамой — и подивился тому, как же всё-таки он растерян. (Заметил особенность писать о себе в третьем лице. Что это могло бы значить?)
Катерина, после того, как я помог ей снять шубку, провела меня в гостиную, а сама, загадочно подмигнув, удалилась. Я сел на кожаный диванчик и попытался устроиться поудобнее, закинув ногу на ногу.
Небольшой столик без углов и с покрытой белой глазурью столешницей был пуст. Низко над ним висела одинокая лампочка с диодом в виде скрипичного ключа. Свет лампочки был несильным, и в полумраке гостиная выглядела очень даже романтично, что подходило бы к настроению, что ждал я сейчас, но вместо него ощущал волнение и мандраж. Тогда я ещё не верил, что всё это взаправду.
Но вот послышался цокот каблуков, и певица вошла в гостиную. На ней больше не было вечернего платья — чёрные брюки-клёш и жёлтая полупрозрачная блуза придали ей стиля и гармонии с интерьером. В одной руке девушка несла два пузатых бокала, в другой — бутылку чего-то багрового.
— Не заскучали? — спросила Катерина, подходя и ставя бокалы с бутылкой на столик.
— Совсем нет, — ответил я, пододвинувшись вправо, но Катерина не села рядом — взяла стул, повернула спинкой ко мне и устроилась на нём, словно наездница на рысаке.
Наши взгляды встретились, и по моей спине — от лопаток к пояснице — пробежал сноп мурашек. До чего же горяч её хитрый прищур!.. Я, как ни старался держать себя в руках, всё же почувствовал, что жар наполняет лицо, и смущенно отвел глаза. Увидел лежащую на кушетке гитару. Она была так же грациозна, как её хозяйка и, казалось, элегантно положила руку вдоль всего изгиба «тела».
— Вы играете? — спросил я.
— Если только чуть-чуть.
Катерина жестом попросила подать ей гитару. Я повиновался. Девушка развернулась на стуле, устроила музыкальный инструмент на коленях и провела ноготком по струнам — они отозвались нежным аккордом. Тем временем мне наконец пришло в голову разлить вино по бокалам.
— Ну здравствуй Питер, и прощай, — запела Катерина, — меня обидел ты невзначай…
Я пригубил вино, наблюдая за грацией певицы. Вино оказалось душистым и явно породистым.
— Зачем? Зачем по Невскому я шла? Зачем? Зачем я встретила тебя? Зачем тогда все развели мосты? Зачем с тобой столкнулась я, зачем со мной столкнулся ты?..
И как она играет с таким маникюром? Просто удивительно. Перебирает пальчиками, ставя то один, то другой аккорд. А мягкие губы всё обнажают ровные белые зубы, и слышен голос, приводящий в трепет сердце. Я залюбовался игрой Катерины и совсем не заметил, как мой бокал опустел.
Певица закончила и отложила инструмент.
— Как вам? — поинтересовалась она, беря бокал.
— Превосходно, — ответил я не понимая, говорит ли она о своей игре или о вине. А вино в свою очередь уже начало кружить мне голову (признаться, я очень быстро пьянею).
Она отпила немного, смотря на меня. Я улыбался краешком губ.
— У вас такая большая квартира, — заметил я. — Неужели вы живёте одна?
— Да, одна, — подтвердила Катерина. — Порой здесь так холодно… Вы читали Кастанеду?