– Сегодня вечером тоже?
– Вечером будет видно. Сегодня трудный день.
Ночь выдалась очень темной, ветер, усилился, и было слышно, как он шумит в соснах.
– Дэвид?
– Да.
– Ну как ты?
– Все хорошо.
– Можно, я потрогаю твои волосы? Кто тебя стриг? Неужели Жан? Они такие роскошные, густые, как мои. Можно, я поцелую тебя? Какие у тебя нежные губы. Закрой глаза.
Он не закрыл глаз, но в комнате было совершенно темно, и высоко в соснах гулял ветер.
– Знаешь, как нелегко быть женщиной, настоящей женщиной, когда все, все чувствуешь?
– Знаю.
– Этого никто не знает. Я говорю тебе это теперь, когда ты такой же, как я. И не в ненасытности дело. Мне так мало нужно. Просто кому-то это дано, а кому-то нет. По-моему, люди не говорят друг другу правду. Но как хорошо просто гладить и обнимать тебя. Я так счастлива! Будь моим и люби меня так же, как я. Люби меня крепче. Как можно крепче. Как только можешь. Сейчас. Да! Ну пожалуйста!
Они спускались по крутому склону в направлении Канн, а когда выехали на равнину и направились вдоль пустынных пляжей, поднялся сильный ветер, высокая трава пригнулась, выстелившись по земле. Они пересекли мост через реку и на последнем прямом участке дороги перед городом прибавили скорость. Дэвид нащупал холодную, завернутую в полотенце бутылку, сделал большой глоток и почувствовал, как машина, оставив позади трудный участок, легко взлетела по темному полотну дороги на небольшой подъем. Он не работал в то утро, и после того как Кэтрин, промчавшись по городу, снова выехала на шоссе, он откупорил бутылку, отпил еще глоток и предложил выпить ей.
– Я не буду, – сказала Кэтрин. – Мне и так хорошо.
– Замечательно.
Они проехали Гольф-Жюан с неплохим бистро и небольшим уличным баром, а потом миновали сосновый лес и поехали вдоль голого желтого берега Жюан-ле-Пэн. Они пересекли крошечный полуостров по пустой скоростной дороге и вдоль железнодорожного пути проехали через Антиб и порт и башни старинной крепости и снова оказались на открытом шоссе.
– Какая короткая дорога, – сказала она. – Вечно я слишком быстро проскакиваю этот участок.
Они остановились и перекусили, укрывшись с подветренной стороны старинной каменной стены в развалинах какого-то строения, сохранившегося на берегу прозрачной речушки, бежавшей с гор по дикой равнине к морю. Со стороны гор из ущелья дул сильный ветер. Они расстелили на земле одеяло, сели под стеной, прижавшись друг к другу, и смотрели на пустынный берег и скучное, без единого суденышка, море.
– Не бог весть какое место для прогулок, – сказала Кэтрин. – Не знаю, чего я ждала.
Они встали и посмотрели вверх на холмы с прилепившимися на склонах деревушками и на видневшиеся за ними лилово-серые горы. Ветер хлестал им в лицо, и Кэтрин показала ему дорогу, по которой она однажды ездила в горы.
– Мы могли бы поехать куда-нибудь туда, – сказала она. – Но сюда ближе, и тут красиво, а я терпеть не могу эти подвешенные деревеньки.
– Здесь хорошо, – сказал Дэвид. – Прекрасный ручей, и стена очень кстати.
– Ты очень мил со мной. Право, не стоит.
– Отличное укрытие, и мне здесь нравится. Нам плевать на всякие там красоты.
Они съели фаршированные яйца, жареного цыпленка, пикули, длинный свежевыпеченный батон хлеба, который разламывали на части и поливали соворской горчицей, и выпили вина.
– Теперь тебе лучше? – спросила Кэтрин.
– Конечно.
– И ты на меня не обиделся?
– Нет.
– Даже на мои слова?
Дэвид сделал глоток вина и сказал:
– Нет. Я об этом не думал.
Она встала лицом к ветру так, что он четко обрисовал ее грудь под свитером и растрепал волосы, посмотрела на Дэвида и улыбнулась. Потом взглянула на плоскую, сморщившуюся от ветра поверхность моря.
– Давай купим газеты в Каннах и почитаем их, сидя в кафе.
– Тебе хочется покрасоваться?
– А почему бы нет? Мы впервые вышли на люди вместе. Разве ты против?
– Нет, дьяволенок. С чего бы?
– Мне тоже не хочется, раз ты против.
– Ты же сказала, что хочешь.
– Я хочу того, чего и ты. Я могу быть еще послушнее.
– Кому нужно твое послушание?
– Давай прекратим. Я всего лишь хотела быть покладистой сегодня. Почему ты все портишь?
– Соберемся и поедем.
– Куда?
– Куда угодно. В кафе, например, будь оно неладно.
Они купили в Каннах газеты, новое французское издание «Вог», «Шассёр франсэ» и «Мируар де спорт», сели за столик у входа в кафе, там, где не было ветра, читали, пили и снова были друзьями. Дэвид выпил маленькую бутылку пива и минеральной воды, а Кэтрин «Арманьяк» с минеральной.
К кафе подъехали две девушки, оставили машину у тротуара, сели за столик и заказали наливку из черной смородины и fine a l'eau. Та, что взяла бренди с содовой, была настоящей красавицей.
– Кто эти двое? – спросила Кэтрин. – Не знаешь?
– Впервые вижу.
– А я их уже видела. Должно быть, они живут где-то неподалеку. Я видела их в Ницце.
– Одна довольно симпатичная, – сказал Дэвид. – И ножки стройные.
– Они сестры, – сказала Кэтрин. – И обе хорошенькие.
– Одна так просто красавица. Они не американки.
Девушки о чем-то спорили, и Кэтрин сказала Дэвиду:
– Да они ссорятся.
– С чего ты взяла, что они сестры?
– Мне показалось, что я видела их в Ницце. Но теперь я сомневаюсь. На машине шведские номера.
– Старенькая «изотта».
– Может, подождем и посмотрим, что будет? Мы так давно не были в театре.
– По-моему, это всего лишь итальянская перепалка.
– Смотри, притихли. Значит, дело принимает серьезный оборот.
– Сейчас снова разойдутся. А все-таки одна дьявольски хороша.
– Да, хороша. Смотри, она идет к нам.
Дэвид встал.
– Простите, – сказала девушка по-английски. – Пожалуйста, извините меня. Сидите, пожалуйста, – обратилась она к Дэвиду.
– Может быть, вы присядете? – спросила Кэтрин.
– Я не могу. Моя подруга ужасно на меня сердится. Но я сказала, что вы не обидитесь. Вы простите меня?
– Мы простим ее? – спросила Кэтрин Дэвида.
– Пожалуй, простим.
– Я знала, что вы не обидитесь, – сказала девушка. – Я только хотела узнать, где вы стриглись. – Она залилась румянцем. – Или это так же нехорошо, как подражать в одежде? Моя подруга говорит, что это еще хуже.
– Я дам вам адрес, – сказала Кэтрин.
– Мне так неловко, – сказала девушка. – Вы не обиделись?
– Нет, конечно, – сказала Кэтрин. – Выпьете с нами?
– Не знаю, можно ли? Я спрошу подругу.
Она вернулась к своему столику, и приятельницы обменялись короткими, злыми, еле слышными фразами.
– Моя подруга очень сожалеет, но не может подойти, – сказала девушка. – Я надеюсь, мы еще увидимся. Вы были так добры.
– Ну, как тебе это нравится? – спросила Кэтрин, когда девушка вернулась к подруге. – Ну и денек сегодня.
– Она сейчас вернется спросить, где ты шила брюки. Девушки за столиком продолжали ссориться. Потом обе встали и подошли к ним. – Разрешите представить вам мою подругу.
– Меня зовут Нина.
– А мы – Берны, – сказал Дэвид. – Вы молодцы, что подошли.
– С вашей стороны было так любезно пригласить нас, – сказала хорошенькая. – Я вела себя вызывающе. – Она покраснела.
– Напротив, очень приятно, – сказала Кэтрин. – Нас стриг прекрасный мастер.
– Это видно, – сказала хорошенькая. Она говорила скороговоркой и то и дело заливалась румянцем. – Мы видели вас в Ницце, – сказала она Кэтрин. – Я хотела заговорить с вами еще тогда, то есть хотела спросить.
«Не может быть, чтобы она снова покраснела», – подумал Дэвид. Но девушка опять вспыхнула.
– Кто из вас будет стричься? – спросила Кэтрин.
– Я, – ответила хорошенькая.
– Я тоже, глупая, – сказала Нина.
– Ты же не хотела?
– Я передумала.
– Я точно постригусь, – сказала хорошенькая. – Ну, нам пора. Вы здесь часто бываете?
– Иногда, – сказала Кэтрин.
– Надеюсь, мы еще встретимся, – сказала хорошенькая. – До свидания и спасибо, что вы были так добры.
Девушки вернулись за свой столик, Нина окликнула официанта, они расплатились и ушли.
– Они не итальянки, – сказал Дэвид. – Одна из них миленькая, но так краснеет, что даже неловко.
– Она влюблена в тебя.
– Конечно. Она же видела меня в Ницце.
– Не удивлюсь, если и в меня. Она не первая, но ничего хорошего из этого не получалось.
– А как тебе Нина?
– Вот стерва, – сказала Кэтрин.
– Настоящая хищница. Забавно, правда?
– По-моему, ничего забавного, – сказала Кэтрин. – Скорее, грустно.
– Согласен.
– Найдем себе другое кафе, – сказала она. – Хотя они все равно уже ушли.
– Они словно призраки.
– Да, – сказала Кэтрин. – Мне тоже так показалось. Но одна девочка славная. Глаза красивые. Ты заметил?
– Только очень смущается.
– Мне она понравилась. А тебе?
– Пожалуй.
– Люди, не умеющие краснеть, ничего не стоят.
– Нина тоже разок покраснела, – сказал Дэвид.
– Мне ужасно хотелось надерзить ей.
– Ее бы это не тронуло.
– Да, такую не проймешь.
– Хочешь еще выпить перед уходом?
– Мне ни к чему. А ты закажи.
– Мне тоже ни к чему.
– Выпей. Ты всегда берешь две порции вечером. Я тоже выпью глоток за компанию.
– Нет. Поедем домой.
Ночью, проснувшись, он слушал, как неистово воет ветер, потом повернулся, натянул на плечи простыню и закрыл глаза. Он слышал ее дыхание и пытался заснуть. Она дышала тихо и ровно, и вскоре он тоже заснул.
Глава одиннадцатая
Второй день подряд, не ослабевая, дул ветер. Дэвид отложил повествование об их путешествии и принялся за рассказ, который пришел ему в голову четыре или пять дней назад и постепенно выстраивался. Должно быть, он обдумал его за последние две ночи во сне. Он понимал, что нельзя прерывать начатую работу, но ему писалось так уверенно и легко, что он рискнул отложить повесть и написать рассказ, который мог получиться только теперь или никогда.