В окно я увидела Миранду. Мы часто ходили вместе в «Райский уголок» и обратно. Я терпеть не могла рассказывать ей о чем-нибудь личном. У нее было слишком извращенное восприятие, она могла сказать «типичный мистер Холт», понятия не имея, что для него типично, поскольку она с ним даже не знакома. У Миранды была привычка все подавать в искаженном и абсолютно неверном свете.
И уж точно я не хотела обсуждать с ней мою семью, особенно в те дни. Поэтому, как обычно, я положила на алтарь Майка. Откровенно говоря, если бы кто-нибудь обсуждал моего парня так много, как я обсуждала Майка Ю с Мирандой, я бы обозлилась или приревновала. А Миранда – нет. Она обожала говорить про него и ни о чем не подозревала.
И я начала с налета:
– Как поживает Майк Ю?
И дальше просто позволила ей нести обычный вздор, не беспокоясь, как бы не проболтаться, что моя мама сбежала с нашим малышом и нашей собакой.
В то утро Миранда рассказывала, как они с Майком смотрели «Смоки и бандит» и как они разработали невероятно эротический способ держаться за руки, пожимая их, и поглаживая, и вращая, и держась одним пальцем, касаясь кончиком пальца кончика пальца, лаская ладонь другого ноготками и т. п. По словам Миранды, это было восхитительно, потому что никто вокруг не подозревал про их сексуальные ласки, и хотя все было немыслимо эротично, она и про фильм не забывала и даже поняла большую часть, а свободной рукой запихивала в рот сладости.
– Как там дедушка Майка? – спросила я, разрушая чары.
– Э… – растерялась она. – Не знаю, но бедняжка Майк вынужден возить его в кресле.
Я не знала, что сказать на это, и мы шли молча, пока Миранда не проговорила:
– Майк прекрасен, он не сердится на меня из-за Большого Смига.
– Не сердится из-за чего?
– Из-за того, что я позволяла Большому Смигу ставить машинку в мой гараж. Ну, когда мы с ним встречались.
– Я думала, у Смига мотоцикл.
Миранда рассмеялась.
И я опомнилась:
– Ах да.
Потому что это была метафора.
Работа не слишком отвлекла меня от грустных мыслей. Худо-бедно я убедила себя, что у мамы все обстоит хорошо и что она скоро устанет от стесненных условий обиталища Кэрри и ее дурного музыкального вкуса и вернется домой. Но в голову полезли другие мысли. Во-первых, Майк Ю. Мне было грустно, что он не понимает метафоры Миранды насчет «машинки и гаража» (которые он, конечно, понимал даже меньше меня) и, возможно, думал, что отношения между Мирандой и Большим Смигом предполагали использование автомобильного навеса при доме семейства Лонглейди. Не то чтобы это имело значение для меня, но все равно неприятно. Ну и потом, вся эта история с уровнем «О», я уже сомневалась, стоило ли так дерзко вести себя с мисс Питт.
Леди Бриггс заметила, что я выгляжу задумчивой, и попросила поведать свои секреты. Я не хотела посвящать леди Бриггс ни в свои мысли, ни в свои тайны – она же слишком чокнутая, чтобы понять, о чем речь, и уж точно не получила бы никакого удовольствия, – но мне было ее ужасно жалко, ведь ей, кроме меня, и поговорить не с кем.
– Мне нечего рассказать. Разве только про то, что мне всего пятнадцать и мне не по возрасту заниматься такой работой, да еще про то, как моя мать бросила моего отчима, потому что сама облажалась.
– Но она вернется? – спросила леди Бриггс.
– Да, надеюсь, вернется, она не сможет жить без нас.
Леди Бриггс показала на свой секретный телефон и спросила, не хочу ли я позвонить домой, проверить, не вернулась ли мама. Я сказала – нет, спасибо. Я знала, что расплачусь, если трубку возьмет не она, а если ответит Джек, я совсем раскисну.
– Она вернется вот-вот. Я совсем не переживаю.
– Тогда почему ты такая печальная?
– У меня есть причины для хандры, – ответила я, и леди Бриггс взяла меня за локоть и смотрела мне прямо в глаза, пока ее веки не задрожали.
– Мне жалко Эмму Миллз, – сказала я и сразу пожалела о своих словах.
– Эмму Миллз? А почему тебе ее жалко?
– Я уронила ее, помните? И она умерла.
– О да, но не думаю, что разумно переживать из-за этого, как не думаю, что романтические интриги твоей матери должны занимать твои мысли. Полагаю, ты на пороге влюбленности. – И леди Бриггс зловеще поцокала. – И в этом и заключается причина твоей меланхолии.
– Не уверена, – возразила я.
– Да-да, так и есть. Более того, ты уже влюблена, просто пока сама этого не поняла.
– Черт, – сказала я (нам не разрешалось произносить при пациентах «господи» или «дерьмо»). – Вы говорите как ведьма.
И леди Бриггс рассмеялась. Это было так жутко, что я дала себе слово не болтать больше с ней как с нормальным человеком.
17Влюбленность
На следующий день, когда мы пили кофе на кухне, сестра Салим сказала, что снаружи сидит в машине какой-то парень-азиат, то ли сонный, то ли очень грустный. Миранда пулей вылетела из кухни и тут же вернулась, притащив Майка Ю. Майк определенно был расстроен и не хотел заходить в кухню, но Миранда не желала упустить возможность продемонстрировать его в таком романтическом настроении – особенно после успеха с яйцами фу-янг – и буквально втолкнула его и представила сестре Салим.
А потом сказала:
– Гм, слушайте, у Майка умер дедушка, и он ужас как расстроен.
Сестра Салим предложила свои искренние соболезнования и чашку чая. Майк промокнул глаза идеально чистым платком, а Миранда ответила вместо него:
– Черный, три куска сахара.
Мне стало бесконечно грустно.
– Без молока? – уточнила сестра.
Вы бы видели, как Миранда гордилась, что он не пьет молока. Это ведь так утонченно и зрело.
– Он не пьет молока, – заявила она. – Он пьет черный чай.
Заинтригованное общество умолкло, только Матрона разозлилась.
– Единственное молоко, которое он пил, было молоко его матери, вот так вот, – не унималась Миранда.
– Я как-то раз по ошибке попробовал «Ангел Делайт»[32], – признался Майк, стопроцентно честный, как всегда.
Общество с восторгом приняло столь очаровательные подробности.
Майк взял себя в руки и прихлебывал свой чай (черный, три куска сахара), когда в кухню ввалился Хозяин:
– Ага, салют, молодой человек.
И Миранда тут же сказала:
– Это мой жених, Майк Ю. У него только что умер дедушка.
И Хозяин сказал:
– Соболезную, соболезную, уверен, он был добрым католиком.
И Майк опять весь поник; утирая глаза, он приговаривал: «Простите, простите».
Миранда, наверное, пожалела, что не проявила должного упорства в изучении китайского и что не могла сейчас сказать по-китайски что-нибудь утешительное вроде «ну-ну, дорогой», ведь все взгляды сейчас устремлены на них с Майком, и это произвело бы впечатление.
– Майк, твой дедушка прожил долгую и счастливую жизнь и ушел, – сказала она по-английски, а нам пояснила, что старик долго болел.
Хозяин поинтересовался, в каком пансионе находился дедушка и какие там тарифы, а Майк сказал, что дедушка жил дома до самого конца и они заботились о нем все по очереди. Миранда скорчила гримасу отвращения за спиной у Майка, и всем стало его еще жальче – от того, что у него такая непростая жизнь.
– Господи, – сказала Карла Б, – он умирал прямо там, у вас дома? Фу.
– Да, знаю, и Майку приходилось кормить его разваренной лапшой, – ответила Миранда.
Я ждала, что это все окажется шуткой (или дурным сном), но нет. Как сцена из Дж. Б. Пристли[33] – все эти кошмарные люди, говорящие бессмысленные вещи невинному мальчику, убитому горем и отчаянием.
Майк Ю посмотрел на меня сквозь слезы. Казалось, он думает о том же (что это как сцена из Дж. Б. Пристли), и я не могла отвести от него взгляд.
– Кто был твой дедушка по знаку зодиака? – спросила я, но не потому что мне было интересно, а чтобы отстраниться от безумия остальных.
– Он родился в год Кролика, – сказал Майк. – Он был гостеприимным, добрым и чутким. И знаешь, Лиззи, там, на канале. Помнишь зимородка? Это было…
Но договорить он не смог.
Миранда навострила уши.
– Когда это вы были на канале?
– Мы с дедушкой встретили Лиззи, и она увидела зимородка, – сказал Майк и пояснил сестре Салим, которая смотрела озадаченно: – Редкая птица, она имеет символическое значение.
– И твой дедушка увидел эту птицу? – спросила сестра Салим.
– Нет, но он знал, что Лиззи ее видела, и понял, что она пришла сообщить, что он вскоре покинет мир.
Мне пришлось выйти. Пробормотала что-то насчет того, что услышала звонок, погасила недокуренную сигарету и убежала наверх, в комнату леди Бриггс.
Я влюбилась в Майка Ю.
18Женщина в конце времен
Мама все так же жила у Кэрри Фрост, и я скучала по ней. Составила целый список того, о чем хотела ей рассказать, включая запрет сестры Салим на эвфемизмы и высветленные волосы Матроны. Я знала, что мама от всей души одобрила бы новшества и еще больше влюбилась бы в сестру Салим, которую уже полюбила по множеству причин, и главная среди них – ее романтическая загадочность.
Я пошла к телефонной будке и набрала номер Кэрри Фрост. Ответила сама Кэрри Фрост, что было предсказуемо, но тем не менее раздражало. Она сказала, что мама ровно только что ушла и направляется домой. Кэрри обрадовалась, что я позвонила, потому что хотела сообщить мне некоторые факты о мамином состоянии.
– Заставь ее признать, – сказала Кэрри, – что она только выходит из постродовой депрессии.
Я понятия не имела, о чем она толкует, не говоря уже о термине «постродовая», но согласно кивнула. И тут же отключила сознание, а Кэрри продолжала нести какую-то тарабарщину, которая, возможно, и полезна, вот только я не могла сосредоточиться. Кэрри Фрост – восторженная идиотка, полная благих намерений. Помню один случай, много лет назад, когда Кэрри была нашей нянькой и Крошка Джек хотел, чтобы она взяла его на ручки, и позвал: «Кэрри!» – а она спросила: «Что?» – а он опять повторил: «Кэрри!» – и я видела, что она не понимает, но у меня не было сил объяснять. Вот так же я себя чувствовала сейчас. А потом в трубке запищало, но Кэрри успела выкрикнуть: «Будь с ней ласкова!»