– Все знали? – не унимался Хозяин.
– Уверена, они знали, Тор, – попыталась успокоить его Жена Хозяина.
– Это имеет какое-то значение? – поинтересовался Джереми Хьюз.
– Не знаю, – ответил Хозяин.
– Нет, никакого, сейчас, когда она умерла, – сказала Жена Хозяина.
– Она говорила, что она была здесь первой пациенткой, – сказала я.
– Так и есть, – подтвердил Хозяин. – Она была зазывалой, в самом начале помогала нам заполучить пациентов.
– Совершенно верно, – сказала Жена Хозяина. – Показывала тут все перспективным клиентам и рассказывала, как тут все чудесно, дорогая Аллегра.
Супруги заговорили о ней, и я выяснила, что леди Бриггс стала первой пациенткой «Райского уголка», потому что она и так уже жила здесь. Это был ее дом. И бизнес начали на ее деньги. И это она основала трастовый фонд, который позже отказал в деньгах, когда руководство перестало справляться с управлением. Это леди Бриггс не разрешала Жене Хозяина провести модернизацию. А позже это она потребовала, чтобы после ухода Жены Хозяина пригласили настоящего менеджера, когда дела покатились под откос. Это она наняла сестру Салим. И это она отвадила Майка Ю от Миранды и рассказала про тихую маленькую сестричку, которая влюблена в него.
Джереми Хьюзу не терпелось покончить с делами, он многозначительно кашлянул.
– Я хочу лишь бегло перечислить последние распоряжения вашей матери, леди Бриггс, упомянутые здесь, – он продемонстрировал стопку бумаг – В первую очередь те, что касаются Лиззи Вогел.
Я покраснела.
– Лиззи, леди Бриггс завещала тебе свое собрание книг, чтобы помочь тебе в учебе, – выдающееся собрание романов и редчайший Одюбон[56]. Она также оставила тебе пятьдесят фунтов на образование – если ты к моменту оглашения завещания еще будешь учиться, – или можешь потратить их по своему усмотрению.
– Надеюсь, ты любишь читать романы? – сказал Хозяин.
– Вообще-то я сейчас читаю всего лишь второй роман в своей жизни.
– Да, и какой же? – заинтересовалась Жена Хозяина.
– «Молль Флендерс» Даниэля Дефо.
– О, это тот, что написал «Робинзона Крузо»?
– Нет, – отрезала я. – Не тот.
Жена Хозяина ласково улыбнулась, но я теперь окончательно порвала с ней, поэтому не улыбнулась в ответ.
– Спасибо, – сказала я Хозяину. – Не знаю, правда, что еще сказать.
– Основная часть книг находится здесь, в гостиной, – Джереми Хьюз обвел рукой книжные полки вдоль стен, – и в большой гостиной.
Я уставилась на книги. Я должна бы радоваться, но вместо благодарности меня охватили паника и растерянность при мысли о том, как потащу их домой, свалив пластиковые мешки в коляску Дэнни, а потом, не знаю, в гараже, что ли, сложу.
Должно быть, мысли читались у меня на лице, потому что Джереми Хьюз сказал, что я не обязана забирать книги немедленно, даже вообще не обязана, и что леди Бриггс написала, что я могу брать те книги, что мне нужны, и вовсе не должна забрать их все. Обескураживающая правда (для них) заключалась в том, что у моей мамы имелось не меньшее собрание книг, к которому у меня был неограниченный свободный доступ, но я не стала ничего такого говорить, чтобы не портить людям удовольствие от красивого жеста.
Затем поверенный обратился к Хозяину. Леди Бриггс оставила некоторую сумму денег плюс две квартиры в Лестере и дом в Норфолке, большая часть имущества переходит ему, Харальду Андерсену, и кое-что по мелочи Жене Хозяина, в частности маленькие часики, которые ей уже и так подарены, и натюрморты с фруктами, про которые я раньше думала, что их нарисовала сестра Эйлин, такие они были непропорциональные и страшненькие.
Леди Бриггс завещала маленький коттедж в соседней деревне, называющийся «Миртовый коттедж», Бриджет Мари Монаген, дальней родственнице, которую Хозяин припомнил с великим трудом. «Сомневаюсь, что ее сейчас зовут Монаген».
Жена Хозяина вообще впервые слышала это имя.
Мы стояли там, пока Джереми Хьюз заунывно излагал бесконечные подробности завещания и узнавал мой почтовый адрес, а потом сказал, что я могу возвращаться к работе. Я вернулась в кухню и рассказала сестре Салим про свое наследство.
– Как славно, – сказала она и погладила меня по голове.
А потом, пока Джереми Хьюз еще беседовал с Хозяином, Жена Хозяина заявилась в кухню поздороваться с сестрой Салим и с Эйлин. Эйлин держалась холодно, что было справедливо.
– Заглянете в гостиную поприветствовать пациентов? – спросила сестра Салим.
– Э, нет, не думаю, что стоит, – отказалась Жена Хозяина.
– О, пожалуйста, прошу вас.
Жена Хозяина внезапно поникла и съежилась. Я поняла, что нисколечко не люблю ее, но мне ее жалко, и поэтому я пошла вместе с ней в гостиную. Пациенты пили кофе с печеньем. Судя по цвету напитка, им тоже достались сухие сливки.
– У нас гостья, – объявила я сдержанно, готовясь услышать радостные вопли, но никто, кроме мисс Тайлер, похоже, ее не узнал.
– О, привет, вы вернулись? – спросила она.
– Нет-нет, просто заглянула на минутку, – ответила Жена Хозяина.
Мне было так неловко наблюдать эту сцену, что я поспешила сбежать в кухню. Но сестра Салим отправила меня обратно с чашкой кофе для Жены Хозяина. Когда я вернулась в гостиную, ее уже не было.
Позже я расспросила Эйлин и остальных. Они знали, что леди Бриггс – мать Хозяина? Ни единая душа не знала. Они все были так же потрясены и взволнованы, как и я.
За день до свадьбы мама с сестрой метнулись в город в ювелирную лавку Грина забрать обручальное кольцо мистера Холта, на котором должны были выгравировать секретное любовное послание. И, если верить сестре, мама напрочь забыла, что она там придумала, и очень удивилась, прочитав.
Надпись гласила: «Приступим?» По мне, несколько чересчур и откровенно сексуально и потому очень лично.
На обратном пути они заглянули в «Свежие цветы» и купили гору оранжевых и желтых хризантем и кливий, а вдоль железной дороги нарвали несколько охапок разных трав.
31Заря важного дня
Я поставила будильник на шесть утра. Мы с сестрой умяли по тазику хлопьев и приступили к осуществлению плана. Она должна была остаться дома и нарядить всех на свадьбу – в первую очередь маму, которая хотела выглядеть как невеста, но так, чтобы это не казалось данью патриархальному обществу. Мои обязанности касались «Райского уголка» и включали подготовку фуршета, украшение комнат и понукание всех остальных. Мистер Холт любезно подбросил меня до места, потому что ему нужно было пораньше на склад, подготовиться к осенней инвентаризации.
Начинался прекрасный день, солнце висело в молочно-белой дымке, и мистер Холт не удержался.
– Отличный денек для свадьбы, – сказал он. И я согласилась.
Когда я приехала, Шерил, новая ночная сестра, еще не закончила суету с завтраком, поэтому я минут десять помогала ей, прежде чем приступить к подготовке свадебного фуршета. Я уже надела платье подружки невесты, которое для меня наскоро сшила Кэрри Фрост, поверх повязала фартук, чтобы не забрызгать заправкой для салата, свеклой и т. п. Платье получилось простеньким, розовым и довольно уродливым, с воротником-стойкой и маргаритками по всему подолу. Заметив интерес Шерил, я рассказала ей про день-свадьбы-открытых-дверей, и на лице ее отразилось замешательство.
– То есть твоя мама сегодня выходит замуж, а праздник состоится здесь – вместе со всеми этими стариками?
Сформулированное таким образом и вслух, это действительно казалось странным, и меня охватила тревога.
– Да, и все будет великолепно, приходи обязательно.
– Спасибо, конечно, я и так провожу тут достаточно времени, – отказалась она. – И в любом случае я иду спать, у меня опять ночная смена.
– Ладно, – согласилась я. – Но если вдруг передумаешь…
– Не передумаю, – отрезала Шерил.
Я решила назвать свадебное чаепитие «фуршетом», чтобы отличалось от обычного чаепития. От идеи многослойных сэндвичей я отказалась, а вместо них решила сделать сэндвичи в виде сердечка – с помощью формочки для печенья и молотка. Оставались лишние куски, но вкусные остатки запросто съедят. И еще я делала рулетики из ветчины. Готовить их заранее накануне вечером я не стала, потому что терпеть не могу людей, которые ради своего удобства готовят заранее, ведь свежая еда, приготовленная в сам день праздника, гораздо красивее. Я никогда не хотела стать одной из таких – особенно в день свадьбы.
Я торопилась и старалась не думать про Майка Ю. Шерил, завтракая, наблюдала, как я режу сэндвичи, и задавала неудобные вопросы. Потом, слава богу, пришла сестра Эйлин с плойкой на челке и с сигаретой в руках, и все стало спокойно и весело. Потом подтянулись мистер Симмонс с остальными и расселись за кухонным столом покурить. Все выглядели чудесно. Накануне мы пригласили парикмахершу из «Стильных волос» – на весь день, – и она всем сделала прически, включая персонал, кроме Салли-Энн, которая много лет уже не стриглась. Карла Б сказала, что та похожа на рекламу шампуня, который закончился. Я бы под этими словами подписалась. Но промолчала, только покосилась на Салли-Энн.
Сестре Салим «Стильные волосы» соорудила «сайриту»[57] и провозилась с ней до десяти вечера. Мне не очень понравилось: бусины нелепые, все время брякают, и, по-моему, парикмахерша явно «откусила больше, чем смогла проглотить», потому что кое-где, особенно сзади, пряди были толстоваты. Но «Стильные волосы» была очень горда своей работой и, если верить сестре Салим, сказала, что хочет сфотографировать ее для парикмахерского конкурса.
Единственной пациенткой, которую не причесала «Стильные волосы», осталась мисс Бойд, у которой во время парикмахерских работ разболелась голова от запаха лосьона для укладки. Сестра Эйлин причесала ее в день праздника и сделала из нее настоящую Фэрру Фоссет.
Карла Б умчалась украшать холл и гостиную, а потом позвала нас всех посмотреть. Сначала мы пошли в