Жюли снова улеглась под одеяло; она решила откровенно поговорить с Марком. У нее не было никакого желания уезжать отсюда, и она надеялась, что у него – тоже. Он очень привязался к некоторым животным, которые родились и выросли на его глазах, умело руководил своими бригадами, и Лоренцо всецело доверял ему. Так зачем же им уезжать? Когда родится ребенок, она, Жюли, найдет няню и спокойно продолжит свою работу в качестве помощника ветеринара. А потом… Впрочем, до этого «потом» пока далеко, и об этом она еще успеет подумать!
Жюли лежала, улыбаясь и чувствуя, как ею завладевает сон. Что ж, по крайней мере, ей удалось сформулировать главное: она хочет остаться.
5
Миновали рождественские праздники. Строительные работы в парке шли строго по графику, несмотря на ледяной январский холод. Три маленьких шале уже были готовы, четвертое заканчивали, и с открытием парка в них могли разместиться семейные посетители. Во всех помещениях для зверей прошла большая зимняя уборка, ввели усовершенствования, подсказанные ветеринарами, которые пользовались отсутствием публики, чтобы улучшить среду, в которой жили их питомцы. Бригада электриков разместила камеры наблюдения и прожекторы с автоматическим включением в стратегически важных местах, которые определил Лоренцо. Несколько обильных снегопадов помешали некоторым теплолюбивым животным выходить наружу, зато все другие – тигры, волки и белые медведи – с удовольствием кувыркались в снегу. Садовники подстригли деревья и кусты, а затем принялись за новые посадки под руководством ландшафтного дизайнера, который перепланировал аллеи. Парк, как и все предыдущие годы, преображался и хорошел в период закрытия.
Лоренцо, по горло занятый работой, позволил себе за все это время только один свободный уикэнд. Как и в предыдущие годы, он совершил нечто вроде паломничества в Италию – сперва в Бальме, на могилу деда, потом в зоопарк «Гран-Парадизо». Этторе возил туда внука, когда он был маленьким, и они вместе любовались природой и животными – горными козлами, сернами, сурками, следили за полетом ястреба или королевского орла. А потом Этторе, замученный ревматизмом, уже не смог самостоятельно передвигаться и только предавался ностальгическим воспоминаниям об их прогулках. В тот день, когда Лоренцо объявил деду, что намерен готовиться к поступлению в Ветеринарную школу, гордости старика не было пределов.
Лоренцо знал, чем он обязан деду; именно в память о нем он регулярно посещал «Гран-Парадизо». Он не мог отчетливо помнить отца, зато благоговейно хранил в душе образ Этторе. Старик любил его, хотя стыдливо скрывал свои чувства; он долгие годы заменял внуку отца, согревая теплом, которое, увы, не смог дать ему Клаудио и в котором ему отказывал Ксавье.
Вернувшись из Италии, Лоренцо стал часто проводить вечера в обществе Сесиль. Ему все больше и больше нравились ее живой ум, мягкость, чувство юмора. Он чувствовал, что его тянет к ней, но пока еще не чувствовал влюбленности. Во всяком случае, им было весело вместе, они флиртовали друг с другом, и в такие моменты Лоренцо не вспоминал о Жюли. Увы, она все больше смущала его своим видом: живот, в котором рос ее ребенок, мало-помалу округлялся. Лоренцо со стыдом признавался себе, что почел бы за счастье стать отцом этого младенца, оказаться на месте Марка. Как он мог быть таким эгоистом – и таким идиотом! – чтобы пренебречь Жюли и потерять ее десять лет назад! Он проиграл свое счастье, заключив бессмысленное пари с судьбой в надежде на то, что Жюли, подобно Пенелопе, будет покорно ждать его. Он убедил себя в том, что болезнь ее матери – просто удобный предлог, чтобы не заниматься дикими животными, которых она не любила и боялась. Какая глупость! И теперь, когда Лоренцо ежедневно видел Жюли – опытную, увлеченную своей профессией, – он понимал, чего лишился, уехав в Африку без нее. Ошибка молодости… ему пришлось дорого заплатить за нее. А второй непоправимой ошибкой стало его желание снова увидеться с ней, предложить работу в своем парке и взять ее на эту работу. Почему он решил, что исцелился от любви к ней? Или, напротив, понадеялся, что сможет вновь ее завоевать? Увы, последующие события доказали и эту его ошибку: Жюли любила Марка и решила создать семью именно с ним. А Лоренцо был слишком прямодушным, чтобы позволить себе хоть один намек на свои чувства, хотя бы один ласковый жест. Он заставлял себя разговаривать с Жюли чисто по-дружески, и они прекрасно сработались вдвоем. С этой сугубо профессиональной точки зрения Лоренцо с самого начала восхищался ее успехами. Она научилась внимательно выслушивать других ветеринаров и принимать верные решения. А главное, она была такой красивой, такой лучезарной и такой близкой – только руку протяни…
– О чем ты думаешь? – спросила она.
Они стояли перед загоном Тонки – волчицы, прооперированной неделю назад. Ее рана на лапе плохо заживала, и животное выглядело неспокойным и угнетенным.
– Ты витаешь мыслями где-то очень далеко. Или я ошибаюсь?
Жюли дружески улыбалась, а он молчал. Не мог же он признаться, что думает именно о ней, о том, что потерял ее, и о своем жгучем сожалении из-за этой потери. Понимая, что он не ответит, Жюли снова обернулась к волчице.
– Я могла бы часами смотреть ей в глаза, – добавила она.
У волчицы действительно были изумительные глаза медово-желтого цвета, и она не спускала их с людей, опасливо следя за каждым их движением. Как и все животные в парке, она боялась ветеринаров и доверяла, да и то лишь отчасти, только своему смотрителю, к которому уже привыкла.
– После операции ее несколько дней держали отдельно от других волков, и она еще не вернула себе привычное место в стае. Бенедикта, которая за ней ухаживает, сказала, что другие самки сторонятся ее либо нападают.
– Если эта ситуация не изменится, придется забрать ее отсюда и обменяться с другим зоопарком.
– С каким?
– Недавно открылся зоопарк в Германии, и я узнал, что они ищут волчицу, способную дать потомство. Я видел фотографии их самца – великолепный экземпляр, и пока единственный.
– Ну, так не тяни, воспользуйся таким случаем, свяжись с ними!
Энтузиазм Жюли вызвал у Лоренцо улыбку.
– Ладно, а пока нужно залечить ей лапу. Попрошу-ка я Бенедикту прийти сюда, она человек опытный, у нее хорошо получится успокоить Тонку и провести местное лечение. А потом придется ненадолго изолировать ее от других волков.
Жюли еще несколько мгновений зачарованно глядела на волчицу и наконец с сожалением отвернулась; тем временем Лоренцо говорил по рации с Бенедиктой, давая ей советы и сообщая название мази, предписанной Тонке. Во время зимнего закрытия парка Бенедикта, как и другие ветеринары, использовала свой отпуск по частям, чтобы обеспечить животным беспрерывный уход.
– Хочешь поужинать у нас дома? – спросила Жюли, садясь в один из электрокаров, на которых сотрудники разъезжали по парку. В ресторане тоже шел ремонт, и в дневное время работающим в парке чаще всего приходилось довольствоваться сэндвичем, приготовленным в комнате отдыха, где стоял большой холодильник, имелись электроплита и микроволновка. Зато вечером все радостно возвращались к себе домой, чтобы приготовить настоящий ужин, обильный и вкусный. Жюли сильно подозревала, что Лоренцо останется в парке и перекусит наскоро чем попало.
– Спасибо за приглашение, но…
– Но – что? Да расслабься ты хоть немного! Поужинаешь с друзьями, чтобы хоть на часик отвлечься; мы не будем говорить о работе, обещаю тебе… Конечно, если у тебя нет других вариантов – например, встречи с красоткой Сесиль. Не стесняйся, говори – я пойму.
– Нет, сегодня вечером мы не увидимся.
– Ну, тогда приходи к нам.
Жюли видела, что Лоренцо колеблется, что ему неловко, и поняла, что он не хочет покидать парк, пока не организует ночное наблюдение. Он делал это всякий вечер, даже когда встречался с Сесиль, – теперь парк никогда не оставался без ночных обходов.
– Лоренцо, нельзя вести такой образ жизни, – вздохнув, сказала Жюли. – Ты постоянно в напряжении, спишь урывками, измучился вконец. Парк надежно защищен; стоит кому-то подойти к ограде, как твои прожекторы тут же зажгутся, а все помещения заперты.
– Да… – неуверенно протянул Лоренцо.
Он ласково смотрел на нее, и выглядел при этом слегка растерянно. Неужели его отношения с Сесиль сделали его таким уязвимым? Неожиданно для себя самой Жюли обняла Лоренцо и приникла к нему, собираясь поцеловать в лоб, но тут же почувствовала, как он напрягся. Значит, он позволял целовать себя только одной Сесиль? Жюли отстранилась и смущенно пробормотала:
– Если не придешь, упустишь мою знаменитую запеканку из макарон с овощами и будешь потом горько жалеть!
– Ладно, сдаюсь, ты победила, – покорно ответил он.
Сев за руль, Жюли так резко рванула с места, что они чуть не попадали друг на друга, и это ее рассмешило.
– Малышу это не понравится.
– Он уже шевелится?
– Пока нет, но я жду не дождусь, когда он начнет толкаться. Не забудь, что ты станешь его крестным.
– Мы еще обсудим это, Жюли.
Лоренцо говорил так тихо, словно боялся, что она его услышит.
– Что тут обсуждать?! Ты хочешь отказаться?
– Видишь ли… Роль крестного ко многому обязывает, к ней нельзя относиться легкомысленно; кроме того, вы же собираетесь уехать и работать в другом месте, наверняка где-то далеко, а я, как ты знаешь, никогда и никуда не езжу.
– Ну, мы еще ничего твердо не решили. Пока что подходящих вакансий нет. Из всех зоопарков приходит один ответ: либо им нужен смотритель, а не ветеринар, либо наоборот. Марк подсказал мне другое решение: открыть частный кабинет в том городе, куда его возьмут на работу, но я не хочу растерять опыт, который приобрела здесь благодаря тебе. Мне будет не хватать прямого контакта с дикими животными, и я не представляю, как буду врачевать одних только кошек и собак. А вот здесь я каждый день сталкиваюсь с чем-то новым, здесь все возможно, даже незнакомые патологии, для которых приходится изобретать оригинальные методы лечения! Нет, я не смогу жить без этого, да и Марк, конечно, тоже.