ителей. Неужели ему все-таки придется уехать? Но если Марк останется, он, Лоренцо, никогда не посмеет… Не посмеет – что? Снова завоевать Жюли? А может, он путает прошлое и настоящее, нежность и любовь, воспоминания и сожаления? И не только сожаления, но еще и угрызения совести – ведь он скверно поступил с ней, когда она так нуждалась в нем. Сколько времени она провела в больнице, у постели своей матери – так же, как он сам сегодня? Только Мод скоро выздоровеет, а мать Жюли скончалась в отделении для неизлечимых больных. И по вечерам возвращаясь домой, Жюли не встречала там никого, кто протянул бы ей руку помощи и утешил, – ее ждали всего лишь несколько открыток от человека, которого она любила, и всё.
И, наконец, главное из препятствий – сама Жюли: ей наверняка не понравятся его попытки к сближению. Она обращалась с Лоренцо чисто по-дружески, но он ей уже не нравился. И вот доказательство: она влюбилась в Марка, хотела соединить с ним свою жизнь. Конечно, теперь их роману пришел конец, но если он сразу начнет за ней ухаживать, не будет ли это выглядеть грубо и неуместно?
Он выпил две чашки кофе подряд и пошел назад по коридору, как вдруг услышал оклик:
– Подожди нас, Лоренцо!
Его нагнал Валер, а за ним совсем запыхавшийся Ксавье, который пробежал мимо них к палате, крича:
– Номер девять, верно?
И, не дожидаясь ответа, распахнул дверь и исчез за ней.
– Ну, что с мамой? – озабоченно спросил Валер.
– Ничего страшного. Ты, наверно, мчался как сумасшедший?
– Да… вроде того. Очень надеюсь, что на этом шоссе нет радаров, иначе я навсегда расстанусь с водительскими правами. Но мы так волновались!
– И все же Ксавье наверняка просил тебя ехать помедленней, он же боится машин.
Валер наконец улыбнулся.
– Ладно, бог с ним, лучше скажи, как мама?
– Видимо, у нее микроинфаркт. Она внезапно ощутила резкую боль и перестала себя контролировать. Спасибо поясу безопасности и подушкам: когда машину занесло, мама получила всего лишь несколько легких ушибов и ссадин. Сейчас ее будут обследовать, делать кардиограммы. Мне кажется, она не заботилась о своем здоровье, и вот теперь расплачивается за это. Ксавье должен был следить за тем, чтобы она регулярно наблюдалась у медиков. Я даже не уверен, что у них обоих есть лечащий врач. Еще бы: он ведь у нас фармацевт и лучше всех знает, что делать. И вот именно поэтому не любит докторов!
На сей раз братья дружно рассмеялись, вспомнив, как Ксавье много лет подряд приносил из аптеки кучи медикаментов и самолично занимался лечением всей семьи.
– Ну, идем, – сказал Лоренцо, – мама будет рада тебя увидеть.
– Эх, мы даже не успели по дороге купить цветы!
– Тем лучше – в больницах они не очень-то приветствуются.
И братья вошли в девятую палату. Ксавье сидел на стуле, который до него занимал Лоренцо, сжимал руку Мод и выглядел страшно взволнованным.
– Если бы с вашей мамой случилось что-нибудь серьезное, я бы не перенес! – прошептал он.
И добавил, нежно глядя на жену:
– Что это на тебя нашло – взять и вот так умчаться…
Лоренцо никогда еще не видел своего отчима таким потрясенным. Обычно тот умело скрывал свои чувства и очень редко выказывал нежность к домашним. Однако, несмотря на долгие годы семейной жизни, на ссоры и разногласия, он искренне и преданно любил жену.
– Раз уж тебе так хотелось увидеться с Лораном и Анук, – внезапно объявил он, – почему бы тебе не провести период реабилитации у них обоих?
– У них обоих? – изумленно переспросила Мод.
– Немного у него, немного у нее. При условии, что ты не станешь переутомляться. Впрочем, давай лучше сперва узнаем, что посоветуют врачи, когда ты будешь выписываться. Может, они порекомендуют тебе для начала провести месяц в доме отдыха…
Он поднял голову и пристально взглянул на Лоренцо.
– Тебе не помешает, если твоя мать проведет у тебя какое-то время? Поскольку ты никогда не бываешь в своем домике, я подумал, что мы могли бы пожить там несколько дней…
– И ты поедешь туда со мной? – воскликнула Мод, изумленно взглянув на мужа. – А как же… как же твоя аптека?
– О, там достаточно работников, обойдутся и без меня. Ну, что скажешь, Лоран?
– Да, конечно, я буду рад вас принять!
– Прекрасно! А потом, моя дорогая, мы поедем к Анук. По крайней мере, там у нее всегда можно хорошо поесть. Если же ты еще не совсем оправишься к тому времени, как я должен буду вернуться в Париж, то поживешь у Анук подольше. Вот так. Ну, а пока ты здесь, в больнице, мне нужно подыскать себе номер в каком-нибудь местном отеле. В любом случае я должен заняться нашей машиной, страховкой и прочим…
Мод сияла от счастья, слушая, как муж распланировал их ближайшее будущее – будущее, в котором он на сей раз отвел место и для Лоренцо.
– Вот и хорошо, а теперь мы вас оставляем! – объявил Валер. – Пошли, Лоренцо, выпьем где-нибудь!
И он заверил отца, что подыщет две комнаты в ближайшем отеле – одну для себя, на эту ночь, другую для него, на неопределенное время.
Братья вышли из больницы, тактично оставив Ксавье наедине с Мод. Через несколько минут они обнаружили ирландский паб, где заказали себе пиво.
– Никогда бы не подумал, что Ксавье может быть таким потрясенным и таким… покладистым, – объявил Лоренцо.
– Просто папа жутко испугался за маму, за ее жизнь. А без мамы он наверняка пропал бы. Получается, даже если ему придется ради нее кое-как примириться с тобой, он и на это готов. Что касается меня, я был бы страшно рад, если бы вы перестали воевать друг с другом. Особенно он – но признай, что и ты иногда не давал ему спуску.
– Верно, только для этого мне пришлось дожидаться совершеннолетия. А в подростковом возрасте, напоминаю тебе, мне пришлось проглотить немало гадостей в свой адрес. Я уж не говорю об этом французском имени, которое он так упорно мне навязывал. Но должен признать, что сегодня он меня почти растрогал.
– Что ж, он стареет и с годами становится мягче, уже не так самоуверен. До сих пор ты был яблоком раздора для них с мамой; в вопросе о тебе они никогда не приходили к согласию. И тем не менее недавно, в машине, он признался мне, что сожалеет об этом.
– Что-о-о?
– Да, сожалеет, что всю жизнь спорил об этом с мамой. Когда ты уехал из дома – много лет назад, – он мог бы и забыть об этих распрях, вместо того чтобы ругать тебя заочно. Тебя уже давно не было во Франции, но ты продолжал незримо стоять между ними. Однако я думаю, что после сегодняшнего пережитого страха он готов заключить с тобой мир.
Лоренцо ответил не сразу. Слишком прочным и сильным было его предубеждение к отчиму, чтобы вот так, одним махом, избавиться от этого чувства.
– Ладно, посмотрим, – наконец сказал он.
Такие слова ни к чему его не обязывали. Но он знал, что сделает над собой усилие и протянет руку Ксавье – хотя бы ради матери. Валер заказал себе вторую кружку пива, а Лоренцо ограничился чашкой кофе.
После чего рискнул спросить Валера самым невинным тоном:
– Ты, кажется, рассказывал мне о своей новой подружке?
– Ага, так и знал, что ты спросишь! Да, я познакомился с девушкой… ну, скажем, это более интересный вариант, чем все предыдущие.
– И как его зовут – этот «вариант»?
– Элоди.
– И ты готов влюбиться?
– Вполне возможно. Знаешь, как посмотрю на своих родителей, воркующих, словно влюбленные голубки… Ей-богу, прямо зависть берет, скажешь нет?
Лоренцо тут же подумал о Жюли. Как горячо и нежно они любили когда-то друг друга!
– Ну, тогда желаю тебе счастья с Элоди, – сказал он, подняв, как для тоста, чашку с кофе.
– А что я могу пожелать тебе? Сесиль все еще актуальна?
– Нет.
– Тогда кто же?
Валер проницательно посмотрел на Лоренцо и продолжил, улыбаясь:
– Ну же, давай колись! Ты ведь все еще думаешь о…
– Ничего не выйдет. Она наверняка этого не желает. Кроме того, я ничего не могу предпринять, пока рядом ее бывший возлюбленный…
– И так далее, и тому подобное. Ты можешь ставить сам себе любые препоны, это все равно ничего не изменит. Если ты хочешь Жюли, ты ее получишь.
– Ну, разве что случится какое-то чудо…
– Да тут и волшебная палочка не нужна – вполне хватит твоего упорства. Назови мне хоть одну вещь, которой ты не добился?
– Спасибо за лестный комплимент, братец, но Жюли – человек, а не вещь, а я не Супермен.
– Ты все оборачиваешь в шутку! Смотри, дождешься, что она найдет себе кого-нибудь другого, или вы оба состаритесь холостяками! А может, ты боишься, что она пошлет тебя к черту? Ох, погубит тебя твоя ложная гордость. Рискни проявить инициативу – в худшем случае схлопочешь пощечину.
Валер говорил так уверенно, что Лоренцо не решился ему возразить, хотя и продолжал колебаться. В конце концов он сказал:
– Ладно, мне пора ехать.
– А я пойду искать отель.
Выйдя из паба, братья похлопали друг друга по плечу, одинаково огорченные тем, что приходится расставаться.
– Возвращайся в Париж, Валер, и не беспокойся – завтра утром я навещу маму, да и Ксавье будет заботиться о ней.
– Ладно. Когда она приедет к тебе, я постараюсь заскочить к вам на выходные. А пока – подумай о себе!
Лоренцо не терпелось вернуться в парк, и он почти побежал к своей машине.
Марк читал и перечитывал почту, борясь с противоречивыми чувствами – воодушевлением и сомнениями, радостью и разочарованием. Все они теснились у него в голове, пока он в очередной раз пробегал глазами письмо, пришедшее сегодня утром из Англии. Большой зоопарк, куда он отправил свое резюме наряду с другими местами работы, прислал ему положительный ответ. С учетом своего опыта работы и при условии получения рекомендации от нынешнего нанимателя он имел все шансы получить должность бригадира смотрителей – дату собеседования и знакомства с парком должны были назначить в самом скором времени.
Письмо пришло на рабочий адрес, и ему только что вручили его. Оторвав взгляд от листка, Марк огляделся. Уехать? Больше не видеть Жюли? Распрощаться со своей командой? И снова привыкать к английскому, который он выучил за несколько месяцев своей первой командировки в Лондон?