Мой врач решила, что, учитывая хорошую реакцию опухоли на химиотерапию, не стоит добавлять дополнительный курс лечения с другим препаратом. В целом, доктор принял правильное решение – оставить проведение лучевой терапии и еще одной линии химиотерапии в качестве резервного варианта на случай возможного рецидива.
В результате генетической поломки я решила обратиться к специалистам для профилактического удаления здоровой груди. Теперь у меня два экопротеза*, и я отказывалась от реконструкции с помощью имплантов, поскольку не желаю проходить через дополнительные хирургические процедуры. Несмотря на эту операцию, я веду абсолютно полноценную жизнь, и отсутствие молочных желез не оказывает никакого влияния на мою повседневную деятельность. Мой супруг также активно выступал против восстановления груди, потому что не хотел, чтобы я лишний раз подвергалась лишнему хирургическому вмешательству. Кроме того, во время первой мастэктомии* у меня были удалены матка и яичники. Это было мое решение, и операцию проводил гинеколог, который уже оперировал мою бабушку и мать.
Но сначала был медицинский консилиум, который, учитывая мою семейную историю рака, решил, что операция целесообразна. Мне говорили, что после операции снизится качество жизни, но хочу заверить, что ничего в моей жизни не изменилось.
Я много слышала о пяти стадиях принятия диагноза – отрицании, гневе, торге, депрессии и принятии. Однако мой опыт был другим. Я сразу осознала, что мне нужно делать. Силой для меня стала моя семья, а я стала опорой для них. Тем не менее я встречала мужчин, которые бросали своих жен, узнав об их диагнозе. Я убеждена, что такие мужчины могут предать и здоровых женщин, и своих детей. Болезнь лишь выявила их истинную сущность. Это становится триггером. Настоящие отношения способны пройти любые испытания.
Когда мне назначили химиотерапию, я осознавала, что столкнусь с проблемой алопеции*. В то время у меня были длинные волосы, поэтому после первой процедуры я решила их подстричь покороче. Когда волосы начали выпадать, я приняла решение приобрести парик, поскольку во время лечения я продолжала работать. Работа для меня была мощным стимулом. Если бы я оставалась дома, особенно одна, когда муж на работе, дочь в детском саду, а сын в школе, все переносилось бы гораздо сложнее.
Я позвонила своей куме, мы выбрали с ней парик, а потом позвонила мужу и спросила, работает ли у нас машинка для стрижки. Он уточнил, не началось ли у меня выпадение волос. Вечером дома из этого эпизода вышла не драма, а семейная шутка. И мы иногда о ней вспоминаем, как отец бреет мать наголо, а дети вокруг смеются и предлагают: «Давайте мы все побреемся».
Однако я не смогла носить парик, поскольку он мне не нравился. Впоследствии я приобрела хлопчатобумажную чалму, которая идеально подходила мне. И меня совершенно не заботило мнение окружающих о моем внешнем виде, главное – я ощущала себя комфортно и уютно. Потеря волос не стала для меня трагедией, и нет необходимости драматизировать ситуацию, которая в любом случае неизбежна.
Буквально через три-четыре дня после операции я начала разрабатывать руку через боль и слезы, но все увенчалось успехом, на данный момент у меня полностью здоровая рука, без отека. У меня есть знакомая женщина, которая до сих пор не может поднять руку в полную меру, потому что ее не разрабатывала.
Я не страшусь произносить слово «рак», я не опасаюсь обследований в состоянии ремиссии, поскольку не понимаю, как можно бояться того, чего нет. Это моя нервная система, это мой внутренний мир, и я не желаю дрожать из-за того, чего нет. Даже тогда, когда мне продемонстрировали результат биопсии*, где было написано, что у меня карцинома (рак), это не вызвало у меня паники, так как я сразу разработала полный план действий. И если говорить о том, что рак может вернуться, то я не закрылась от этого, я заранее продумала, как буду действовать. Конечно, мысли о рецидиве иногда проскальзывают, никто от этого не застрахован. Значит, буду лечиться.
К сожалению, когда я заболела, некоторые смотрели на меня как на человека, который вот-вот покинет наш земной мир. И они отдалились, вероятно, не желая впускать негатив в свою жизнь. Но, к счастью, они не входили в мое ближайшее окружение. Моя болезнь подтвердила, что мое ближайшее окружение является самым надежным. Каждый день я слышу от своего мужа, что я прекрасная женщина, у меня никогда не было повода задумываться о ранней менопаузе или других изменениях в моем теле, поскольку поведение мужа не дает мне повода усомниться в моей женской привлекательности.
После выздоровления я стала больше себя любить. У меня появилось три больших желания: завести собаку и участвовать в выставках, приобрести кошку породы мейн-кун и совершить множество путешествий. Мы всегда были страстными поклонниками автопутешествий, но теперь мне хотелось большего. И все эти три желания исполнились.
Спустя два года я сменила место работы, новая должность была связана с той же профессией – юриспруденцией. Однако эта работа оказалась гораздо увлекательнее для меня как специалиста и значительно масштабнее предыдущей. Более того, благодаря этой работе мне удалось побывать во многих уголках нашей необъятной страны. Например, в Архангельске, Липецке, Костроме. В командировках я всегда совмещаю приятное с полезным, осматриваю исторические памятники, посещаю храмы.
Не могу не вспомнить маленькую бродячую кошку, которую мы подобрали в Крыму. Она все мое лечение провела у меня на груди, а потом ее не стало после непонятной болезни. У меня были мысли, что она забрала мою болезнь. А потом практически следом уходит от рака наша среднеазиатская овчарка (алабай). Это были для нас огромные потери, но мы их связали именно с тем, что они забрали с собой что-то плохое. И я не верю в такие совпадения.
Сбылось мое второе желание – в нашем доме поселилась кошка породы мейн-кун, которая стала моим верным спутником. Она всегда рядом, следует за мной по пятам, словно тень. Но я не могла заставить себя снова приобрести алабая, не хотелось проводить сравнения между ними. Если вернуться к моему первому желанию, то наша собака породы американская аката теперь чемпион России.
Скажу честно: мой образ жизни совсем не изменился. Это касается питания в первую очередь. Если хочу съесть пирожное, то я его ем. Легенды о сахаре, которым питается рак, для меня мифы.
Когда я просыпаюсь утром, вижу солнышко, понимаю, что мои близкие здоровы, – это уже большое счастье. Я прожила день – и уже за это благодарна жизни.
Самые банальные и самые правильные слова для тех, кто только узнал свой диагноз, – это не опускать руки, не впадать в истерику, не паниковать, а действовать и лечиться. Бывает так, что закрывается одна дверь, но открывается другая. Бывает, что человеку отказали в одном месте, но в другом он находит замечательного врача и потом выздоравливает.
Когда мне озвучили мой биологический подтип опухоли – трижды негативный, да еще с высокой степенью агрессивности, я, конечно, отправилась на просторы интернета, чтобы понимать, с чем я буду бороться. И везде я читала только одно – это приговор! Но, к счастью, нашла я и сайт одного доктора, и форум для женщин с раком молочной железы, которые придали мне сил и убедили меня в том, что это не приговор.
Глава 12История Виктории Михай
Виктория Михай: «Очень важно сохранять желание жить и запастись терпением, чтобы день за днем проходить лечение». На момент постановки диагноза в октябре 2019 году ей было 37 лет, стадия 2А, гормонозависимый HER-позитивный рак молочной железы*, Ницца.
В августе, просто принимая душ, я нащупала такую маленькую горошинку. Наши молочные железы уже по своей структуре как бусинки. То есть здесь, в этой бусинке, на ощупь было немножко больше, чем в остальных. Но мой мозг зазвонил и не давал мне покоя.
Недели три я все раздумывала: что делать, идти к врачу или нет. И все же пошла к нашему семейному врачу, которая мне сказала: «Ничего страшного, не переживайте», – и прописала мне крем с прогестероном. Хорошо, что я его не купила. Наверное, у меня очень развита интуиция, потому что в моей жизни она трижды кричала: «Не делай этого!» А я делала – и ничем хорошим это не закончилось.
Я сначала решила сделать ультразвуковое исследование, после которого врач дал направление на биопсию. Я не думала, что это может быть рак, но биопсия показала карциному in situ*. Конечно, для меня это был гром среди ясного неба. Когда я вышла из здания медицинского центра, у меня была только одна мысль – броситься под первую машину. Я сразу позвонила своему гинекологу, он меня принял буквально через час и сказал: «Ничего страшного: у вас нулевая стадия рака. Мы вас прооперируем, а потом будет радиотерапия». Меня это успокоило.
В ожидании операции я поехала домой в Молдавию. Родителям ничего не сказала, хотя они видели мое эмоциональное состояние. Но списали это на мои семейные проблемы.
Операция прошла хорошо, я ждала результат гистологии, который почему-то задерживался. А когда пришел ответ, мне сказали, что надо еще раз сделать операцию, потому что раковые клетки были найдены слишком близко к хирургическому срезу.
Помню момент, когда позвонил мой гинеколог и сказал, что нужно будет делать химиотерапию, – я поползла по стенке. Для меня это был шок. Я не понимала, что это и какой теперь будет прогноз.
Я стала искать информацию в интернете, как я теперь понимаю, там, где не надо ее искать. Я была как слепой котенок, который тычется туда-сюда и не может найти выход. Теперь я понимаю, что тогда у меня началась глубокая депрессия.
Меня передали в онкологическую клинику. Сижу я в этой клинике в зале ожидания, а вокруг меня одни старички с землистым цветом лица. Я думаю: «Что я тут делаю, у меня ничего не болит, я молодая».
На приеме мне рассказали мой протокол лечения и написали названия препаратов. Когда я дома прочитала про все побочки, я решила, что не буду лечиться, потому что меня эта химиотерапия просто убьет. То есть я умру не от рака. А про прогнозы врачи ничего толком не объяснили. Я просила их познакомить меня с пациентами с таким же диагнозом, как у меня и такого же возраста, потому что у меня была своя негативная статистика моих знакомых, которые не смогли вылечиться от рака разных локализаций. И они уходили очень тяжело. Я думала: «Зачем тогда мучить себя лечением?» Тем более что дома у меня особой поддержки не было. Помню, как мне говорил муж: «Иди в церковь, помолись. Тебе эта болезнь дана, потому что ты не умела ценить жизнь».